Крестьяне во многих областях перешли к тактике тотального «выжигания» помещиков, в расчете на то, что они после этого не смогут вернуться. Имения разорялись и полностью сжигались или уничтожались, включая все жилые и хозяйственные постройки, скот и инвентарь. Всего в 1905 г. было таким образом сожжено около 2000 помещичьих усадеб или около 13% всех усадеб в стране ([107] 12, с.80-81; [205] p.123). Сожжение усадеб, указывает Н.Рожков, не было акциями отчаявшихся бедняков-одиночек, во главе движения, как правило, стояли крестьяне-середняки и за ними шла вся масса крестьян ([107] 12, с.81-82). Очень часто, пишет в своих воспоминаниях В.Войтинский, крестьяне сначала направляли помещику делегацию, которая предлагала ему подписать договор о передаче его земли крестьянской общине, если он соглашался, его имение оставляли в покое, если он отказывался, особняк и все прочие постройки сжигали, скот, инвентарь и землю делили между собой ([215] pp.60-61).
Н.Рожков отмечает в 1905 году «полную изоляцию правительства, оставшегося только с кучкой черносотенцев. Забастовке сочувствовали все: даже предприниматели, фабриканты и заводчики нередко оказывали ей содействие ; учредительный съезд конституционно-демократической партии [кадетов] выразил ей сочувствие: на нем был произнесен панегирик революционной энергии и героизму рабочего класса» ([107] 12, с.72). Как указывает В.Войтинский, публика, особенно в университетах и вузах, с восторгом воспринимала сообщения об убийствах членов правящей верхушки; в студенческих общежитиях были развешаны портреты террористов, которые в глазах студентов были героями; лозунг «Долой самодержавие!» стал обычным среди всех слоев населения ([215] pp.6, 13). По данным Н.Рожкова, в забастовках в течение 1905 г. приняло участие почти 3 миллиона рабочих – большинство всех рабочих Российской империи ([107] 12, с.148).
17 октября царь выпустил манифест, в котором обещал расширение свобод и объявил об учреждении государственной Думы, избираемой народом. Высшим учебным заведениям была обещана автономия и освобождение от диктата властей. Одновременно в течение 1905-1906 гг. был принят ряд мер, призванных облегчить положение крестьян: отменены выкупные платежи, вдвое понижена арендная плата на помещичьих землях, вдвое увеличена зарплата батраков. Отмена выкупных платежей за землю, которые крестьяне выплачивали уже 45 лет, начиная с 1861 года, была слишком запоздалой мерой, так как подавляющая их часть уже была выплачена крестьянами. Тем не менее, она сделала реальностью фактическое, а не декларативное, освобождение крестьян от их прикрепления к земле, то есть окончательную отмену крепостного права. Начиная с 1906 г. крестьяне получили право свободно перемещаться по стране, не спрашивая разрешения у земств, как было раньше.
Указанные меры привели к тому, что значительная часть населения (крестьяне и интеллигенция) к концу 1905 г. или началу 1906 г. успокоилась и охладела к революционной борьбе. Лишь требования рабочих (сокращение рабочего дня, введение мер против безработицы, право создавать профсоюзы, организовывать митинги и забастовки и т.д.) совсем были проигнорированы властями. Поэтому значительнаячасть рабочих продолжала забастовки и манифестации, которые к декабрю в Москве переросли в вооруженное восстание. Однако, судя по всему, московское декабрьское восстание спровоцировали сами власти и полиция, неадекватно применившие оружие против митингующих рабочих . Как пишет Н.Рожков, «около полуночи 9 декабря войска стреляли на углу Тверской и Садовой и в ночь с 9-го на 10-е артиллерийским огнем заставили сдаться большой митинг, где была боевая дружина эсеров, в реальном училище Фидлера около Чистых Прудов» ([107] 12, с.94).
Это был первый случай, возможно, даже в мировой истории, когда против митинга, непосредственно никому не угрожавшего (поскольку он собрался в закрытом помещении), была применена войсковая артиллерия: было произведено несколько залпов прямой наводкой прямо по зданию училища, в результате которых ему был нанесен урон, а внутри его появились убитые и раненые. В тот же вечер возмущенный народ начал стихийно строить первые баррикады, что продолжилось в течение следующего дня. И лишь к вечеру 10 декабря, видя такое стихийное движение масс, революционные партии выдвинули лозунг о начале вооруженной («партизанской») борьбы. Хотя у рабочих, по оценке Н.Рожкова и В.Войтинского, было лишь несколько сотен револьверов и самодельных гранат ([107] 12, с.83), а у властей было несколько до зубов вооруженных полков и артиллерия, но бои шли с переменным успехом до 15 декабря. И лишь после прибытия гвардейского Семеновского полка из С-Петербурга революционные партии призвали прекратить восстание и убрать с улиц баррикады. Однако Пресня по какой-то причине решила продолжать борьбу – и бои там продолжались еще несколько дней.
Интересны методы, применявшиеся властями при подавлении восстаний. Несмотря на то, что наиболее опасную для властей армию, возвращавшуюся из Манчжурии, удалось локализовать, разоружить и быстро распустить по домам, прежде чем там вспыхнуло восстание, войска во многих местах сочувствовали революции и были ненадежными. В армии и на флоте то там, то здесь вспыхивали восстания (на броненосце «Потемкин», на крейсере «Очаков», в Александрии, Кронштадте и в других местах). Поэтому, хотя петербургский губернатор Трепов и отдал приказ: «патронов не жалеть, холостых залпов не давать», - но власти боялись применять войска против восставших, опасаясь их перехода на сторону восстания. Поэтому, например, для усмирения матросского бунта в Кронштадте Трепов применил следующую тактику. «Рано утром, - пишет В.Войтинский, - банды местных уголовников, руководимые переодетыми в гражданское жандармами, вломились в вино-водочные магазины в разных районах Кронштадта. На улицы выкатили бочки с водкой… матросы перепились, и затем войска Трепова без боя взяли город» ([215] p.54). Что касается декабрьского восстания в Москве, где местный гарнизон считался ненадежным, то власти решили против восстания в основном применять артиллерию. Рабочие кварталы просто расстреливали из пушек, снося и уничтожая там все подряд: фабрики, магазины, дома вместе с их обитателями, сметали огнем и сами баррикады вместе с их защитниками. «Это была, - пишет Войтинский, - кульминация восстания: вся мощь войсковой артиллерии, направленная против горсти рабочих, вооруженных бесполезными пистолетами», которых к тому же на всей Пресне, по оценкам автора, было не более 200 штук для защиты оборонительной линии из баррикад длиной более 15 километров ([215] p.90) .
В результате применения артиллерии в Москве было уничтожено множество частных домов и две фабрики на Пресне. Всего же за несколько месяцев революции, по данным Н.Рожкова, было убито почти 15 тысяч человек, ранено более 18 тысяч, брошено в тюрьмы 70 тысяч, 3/4 страны переведено на военное положение ([107] 12, с.101).
Методы подавления властями декабрьского восстания в Москве напоминают методы подавления восстаний туземцев в британских колониях или восстаний балканских славян турками в XIX веке. Для усмирения славян турецкие войска просто начинали методично вырезать деревни одну за другой со всеми их жителями, и все остальное население, объятое ужасом, само прекращало восстание.