- И прежде, чем этих улик соберется достаточно, чтобы покончить с ним, список его жертв успеет изрядно увеличиться, - добавил я.
Сюзан зацепила на кончик ложки две икринки, отправила их в рот и принялась медленно жевать.
- Вот именно, - мрачно кивнула она. - Пока мы тут балуемся икоркой.
- И попиваем шампанское, - кивнул я и плеснул ей немного в бокал, не забыв добавить "Майдори".
- Ни стыда ни совести, - вздохнула Сюзан.
- Если бы мы пили прокисшее пиво и заедали тухлой колбасой, это все равно не избавило бы их от смерти, - покачал головой я.
- Знаю.
Мы оба замолчали. Выпили по глотку шампанского. Кожаные брючки Сюзан плотно обтягивали ее длинные, стройные ноги.
- И единственное, что нам известно, - наконец проворчал я, - это то, что какой-то белый убивает чернокожих женщин. Смахивает на расистские убийства.
- А следы спермы? - напомнила Сюзан.
- А это смахивает на сексуальные убийства, - вздохнул я.
- Так что мотивы неизвестны.
- К тому же не видно никаких следов насилия.
- Кроме пистолета. Можешь себе представить, как нужно бояться женщин, чтобы связывать их, заклеивать им рот и все равно не осмеливаться вступить с ними в контакт и только в онанизме находить сексуальное выражение.
- Выражение?
- Ну, в буквальном смысле.
- И все же, почему негритянки? - спросил я.
- Этого нам пока не понять, - покачала головой Сюзан. - У психопатов, а нужно признать, что здесь мы имеем именно такой случай, так вот у психопатов своя логика, основанная на своей собственной символике.
- Другими словами, то, что он белый, а они черные, еще не значит, что он убивает их на почве расизма? - уточнил я.
- Верно. Но во всех этих женщинах есть что-то, что толкает его на убийства. Да, все это может базироваться и на цвете кожи, хотя вполне вероятно, что решающим фактором может быть и что-то совершенно другое, ну, например, их социальное положение в обществе. Хотя здесь у него могут быть такие сложные и запутанные ассоциации, что нормальный человек и представить себе не сможет.
- Как, к примеру, в детстве ему подействовала на психику какая-то книжка про негров, - заметил я.
Сюзан улыбнулась. Мне всегда было приятно смотреть, как она улыбается. В эти мгновения казалось, что расцветает все ее существо, оживляя и раскрашивая новыми яркими красками ее облик.
- Конечно, все не так просто, но ты понял, что я имею в виду. Для человека с таким высоким уровнем страха жертвы могут символизировать совершенно далекие от них самих понятия и образы.
- Он уже убил трех женщин. И мне как-то трудно жалеть этого подонка за его страх, - проворчал я.
- Это понятно, - согласилась Сюзан. - Но разобраться и постараться понять его все же стоит. Иногда полезно докопаться до первопричин и вычислить побуждающие мотивы. Имеем ли мы дело с манией? Или с каким-то диким ритуалом?
- Есть возможность предсказать его следующий шаг?
- Больной вопрос. Мы уже неплохо научились объяснять человеческое поведение, но еще затрудняемся делать какие-то предсказания.
- Скорее всего он убьет еще одну негритянку, - предположил я.
- Возможно, - кивнула Сюзан. - И, возможно, напишет еще несколько писем, и в конце концов вы его поймаете.
- Дай-то Бог, - вздохнул я.
- Обязательно поймаете. Вы сильные, упрямые, у вас огромный запас воли и куча энергии.
- Что правда, то правда.
- Да еще и я буду помогать вам, - закончила Сюзан.
На стойке зазвенел таймер. Я встал и вытащил из духовки рис. Открыл дверцу, чтобы вышел пар, затем захлопнул духовку и повернулся к Сюзан.
- Нужно решить одну проблему, - сказал я. - Через десять минут будет готов ужин, мы мило поедим и завалимся в постель. Но я прекрасно знаю, что после еды ты всегда становишься немного вялой и сонной. Стареешь, наверное. Так как ты отнесешься к тому, что я немножко попрыгаю на твоих косточках?
У Сюзан еще оставалось полбокала шампанского.
Она подняла его на свет, несколько секунд задумчиво смотрела сквозь стекло, затем залпом выпила половину, опустила бокал и взглянула на меня. Глаза вдруг стали такими темными и бездонными, что, казалось, у нее совсем нет зрачков.
- А что на ужин? - спросила она.
- Курочка-гриль с лимоном и розмарином, рис с овощами и знаменитым медово-горчичным соусом Спенсера, пшеничный хлеб и бутылочка "Железной Лошади".
Сюзан допила шампанское, наклонилась, поставила бокал на журнальный столик и встала. Сняла туфли, расстегнула кожаные брючки и, выскользнув из них, аккуратно сложила на спинку кресла. Затем повернулась, заглянула мне в глаза и решительно произнесла:
- По-моему, лучше, если ты попрыгаешь на моих косточках прямо сейчас.
- Я уже понял, что ты это скажешь, - улыбнулся я.
- А когда догадался?
- Когда ты сняла брюки.
- Ну конечно, - прошептала она, подойдя ко мне. - Ты всегда понимал самые тонкие намеки.
Я обнял ее.
- Знаешь, о чем я жалею? Что сейчас не старые времена, когда женщины носили пояса и над чулками соблазнительно поблескивали обнаженные ножки.
- Ох уж эти сладкие юношеские грезы, - прошептала Сюзан, раскрывая губы для поцелуя.
- Но я все равно сделаю все, как надо, - улыбнулся я.
И сделал.
Потом мы сели ужинать. Сюзан была в одной из моих любимых голубых рубашек, а я - в спортивных брюках на завязке. Мы выглядели очень элегантно.
- Может, он пробовал лечиться? - спросил я. - Как насчет того, чтобы поговорить с психиатрами?
Сюзан покачала головой.
- По-моему, он не нуждается в лечении. Его лечат убийства. Люди идут к врачу, когда не видят другого выхода, когда не знают, как избавиться от своего ужасного состояния.
- Как я, например. Когда начинаю распухать от желания, сразу же ищу тебя.
- Как приятно слышать, когда ты так говоришь, - улыбнулась Сюзан.
- Но я ищу тебя еще и потому, что люблю. И так сильно, что просто невозможно описать словами.
- Знаю. Я сама люблю тебя точно так же.
Мы на секунду замолчали, ощущая, как между нами снова крепнет какая-то совершенно осязаемая, мерцающая связь, нерушимая, как сама вселенная.
- Навсегда, - улыбнулся я, поднимая свой бокал.
Сюзан посмотрела мне в лицо. Глаза ее блеснули.
- Навсегда, - прошептала она.
Глава 3
Пасмурным апрельским днем Красная Роза совершил еще одно убийство. Снег уже сошел, и на кустах набухли первые золотистые почки. Долорес Тейлор была исполнительницей экзотических танцев. Четвертая же жертва оказалась певицей. Звали ее Шантель. Она играла на пианино и пела в коктейль-баре небольшого отеля рядом с аэропортом. Утром горничная обнаружила ее труп в одной из комнат отеля.
Когда мы с Квирком приехали в отель, здание уже было забито журналистами и репортерами, толкущимися в тесном коридоре возле двери в номер, который они называли "комнатой убийства". Сверкали телевизионные юпитеры. Дверь охранял пузатый краснощекий полицейский с бычьей шеей. Взглянув на значок Квирка, он молча кивнул, и мы прошли в "комнату убийства". Я услышал, как, пропустив нас, полицейский важно сообщил кому-то:
- ...Да просто вставил ей ствол в задницу и спустил курок.
Квирк тоже услышал его слова. Он остановился, круто повернулся и, подойдя к двери, жестом позвал краснощекого полицейского внутрь.
- Лейтенант, секундочку! Лейтенант! - бросился к Квирку какой-то особо рьяный репортер.
Но Квирк, не обратив на него внимания, захлопнул дверь и повернулся к полицейскому.
- Жертва была молодой женщиной. Она умерла страшной, ужасной смертью. И если я еще хоть один раз услышу, что ты говоришь о ней в таком духе, я лично сорву с твоей поганой груди твой поганый значок и запихаю его в твой поганый рот, - произнес он ровным, спокойным голосом.
На толстой шее полицейского вздулись вены.