Итолькокогдаеевнукунадоелоэтопустоезанятиеионоправилсясмотретьвидео, моямамапересталапритворяться.
— Оноченьволнуется, — произнеслаона, качаяголовойияростноначищаяибезтогосверкающуюраковину. — Мойдорогоймальчиквыглядитрастерянным.
Онабылаправа. Иеесловазаставилименяосознать, какоебольшоезначениеимеетэтотпереездвжизнимоегосына— невообразимоогромное. ПэтуезжаетизЛондона, онпокидаетотца, лучшегодругаБерниКупера, школу, друзей, единственнуюжизнь, которуюонзнал. Явсеещенемогосознать, какжевсеэтослучилось.
Мояматьоказаласьправа. Пэтничегонепонимал. Еемальчикбылрастерян.
Итолькосейчасяпонял, чтоматьговорилаобомне.
***
МысиделивмоеймашинеоколодомаДжины, иобанехотеливыходитьизнее.
Мысиделиуженеизвестносколько. Пэтвозилсясрадиоприемником, пытаясьпойматькакую-нибудьпеснюКайлиМиноуг, аяпростосидел, смотрелнанего— наегорастрепанныеволосы, одеждуспятнамиоттравы— илюбовалсяегонебрежнымиочаровательнымвидом.
Эймонсчитал, что, когдаПэтподрастет, ясмогузабратьегоксебе. Ноя-тознал, чтоктомувременимойсынужестанетдругим. Малыш, которогоятаклюблюсейчас, исчезнетнавсегда. Такчтомысиделивмашине, притихшиеотсознаниятого, чтодолжныпотерять. ТутвдомеДжинызажегсясвет, ияпонял, чтонампора.
ОбычнояпередавалПэтасрукнаруки, какпередавализаложниковвременхолоднойвойнывусловленнойконтрольнойточке«Чарли». Явелегодокалитки, аДжинаждала, стоявдверях. Имыобанаблюдали, каконидетпонейтральнойполосе— садовойдорожке, котораяотделялаодинмиротдругого.
Сегоднявсебылопо-другому. Джинавышлаиздомаиподошлакмашине. Яопустилстекло, ожидаяполучитьочереднуюпорциюупрековзанападениенаеемужа, илизапозднеевозвращение, аможет, заеезагубленнуюжизнь. Ноонаулыбнуласьмне, почтитакжетепло, какраньше:
— Зайдикнамненадолго, Гарри. Несмотринаменятак. Всенормально. Ричардсейчасиграетвгольф.
Пэтнеожиданнооживился, забывоКайли:
— Да, папочка, пойдемкнам! Тынаконецувидишьмоюкомнату!
Яникогдадоэтогонебылунихдома. Самымзабавнымявлялосьто, чтомнесобиралисьпоказыватьдом, передкоторымужестоялатабличка, оповещающаявсехпроходящих, чтоонпродается. Японачалудляпорядкасталотнекиваться, нонесильно, иониобанастоялинасвоем. Долженпризнаться, чтомнебылолюбопытно. Пэтвелменязаруку, аДжинашлазанамиследом.
Этооказалсясовременныйдом. Многосвета, стеклаипространства, блестящиеполы, восточныебезделушкиисовкусомоформленныечерно-белыефотографиинастенах.
— Уваскрасиво, Джина.
— Выплатакредитанаспростоубивает. Этоещеоднаизпричин… —Оназамолчала, поняв, чтоменянеинтересуютихфинансовыепроблемы.
Труднобылодогадаться, чтовэтомдомеживетребенок. Никакихразбросанныхигрушек, никакогобеспорядка. Пэтпотянулменязаруку, уводявверхполестнице. Джинашлазанами, сложиврукинагрудиивсеещеулыбаясь.
КомнатаПэтавыгляделазнакомо. Повсюдувалялисьстарыеигрушкиизсерии«Звездныхвойн» — парапластмассовыхсветовыхмечей, множествомаленькихфигурокгероевфильма, сломанныесерыедетализвездолетов«Миллениум-Фалькон» и«Икс-Уинг», скоторымионигралнескольколеттомуназад. Аещеяувиделкниги, знакомыемнепотомувремени, когдаячиталихПэтупередсном: «Гдеживутдикиезвери», «Тигренок, которыйзашелначашкучая», «Снеговик», «Лев, КолдуньяиПлатянойШкаф»— и, конечноже, всякиекартинкиирекламныебуклеты, связанныесфильмами«Звездныевойны». Здесьженаходилисьисовсемстарыеигрушки: потрепаннаяазбука, потертаяплюшеваяобезьянкапоимениДжордж, которуюприобреливовремяпервогоипоследнегопоходавмагазинмягкихигрушек. Увиделяиновыештучки: кроватьоказаласьзастеленапуховымодеяломсизображениемвсетехжегероев, написьменномстоликепоявилисьновыешкольныеучебникиикнижкипроГарриПоттеравмягкихобложках.
Этакомнатабылабольшетой, вкоторойонспал, когдамыжиливсевместе.
Иконечноже, онабылаболееаккуратной. Либоонизменилсвоипривычки, либоонтеперьжилвдоме, гдецарилпорядок.
— Ну, икактебемоякомната, папочка?
— Отлично, дорогой. Явижу, чтоутебяздесьвсеесть.
— Да, правда.
Джинапогладилаегопоголове:
— Пэт, почемубытебенепойтивнизинепосмотретьвидео?
Нашмальчиквыгляделкрайнеудивленным:
— Аможно? Развеуженепораспать?
— Сегодняособенныйвечер. Почемубытебенепосмотретьпервуюсерию?
КогдаДжинаговорилаопервойсерии, онаимелаввидупервыйфильмиз«Звездныхвойн».
— Невесьфильм, конечно, атолькодотогоместа, когдадройдыберутпленника, ладно? — Этобылодавнишнееусловие. Именнотаконавсегдаговорила: «Дотогоместа, когдадройдыберутпленника». Яужеслышалэтораньше, дажеиногдасамтакговорил. — Потомпочистизубыинаденьпижаму. Мненадопоговоритьствоимпапой.
Пэтпобежалвниз, неверясвоемусчастью. АДжинаулыбнуласьмневспальненашегосына.
— Гарри, — негромкопроговорилаона.
— Джина, — ответиля. Онавыгляделатакойстройнойисимпатичной. Моябывшаяжена.
— Яхотелакое-чтотебесказать.
— Валяй.
— Незнаю, какэтовыразитьсловами. Наверное, яхотелабыобъяснить, чтонепытаюсьукрастьегоутебя.
— Этохорошо.
— Чтобынислучилось, гдебымынибыли, тывсегдаостанешьсяегоотцом. Иничтоэтогонеизменит,
Яничегонесказал. Янесталговоритьей, чтосегодняутромбылуюристаичтоПэтпойдетксамолетутолькочерезмойтруп. Язнал, чтоонапытаетсябытьвеликодушной, ноонанеоткрыламненичегонового.
— Жизньнеможетвсегдаопиратьсянапрошлое. ИРичард, ия… мытолькодумаемобудущем. Обудущемнашейсемьи. Поэтомумыиуезжаем. Яхочу, чтобытыпостаралсяэтопонять. Мыпростодумаемобудущем. Всемьяхтакибывает, Гарри. — Тутонарассмеялась. —Хочешь, ятебекое-чтопокажу?
Вдругонанапряглась, какбудтомыбылинезнакомы, имыобапочувствовалискованностьотизлишнейвежливости.
— Какутебясовременем?
— Уменяегосколькоугодно, Джина.
ЯпоследовалзанейизкомнатыПэта. Черезодинлестничныйпролетнаходилсясвоегороданебольшойкабинет. Тутстоялиофисныеяшички, книжныйстеллажиголубоймониторкомпьютера«АиМак». Написьменномстоле— фотографияПэтавдвагода, накоторойон, улыбающийся, сидитголышомв«лягушатнике» бассейна. КомнатаДжины.
ОнаоткрылабольшуюплоскуюкартоннуюкоробкуивытащилаизнееохапкуфотографийПэта. Размеромдесятьнавосемь. Черно-белые, профессиональногокачества.
Удивительнокрасивые.
Должнобыть, ихсделалипарумесяцевназад, ещелетом, потомучтоуПэтабылидлинные, какдострижки, волосыизагорелоелицо. Онбылпопоясголым, радостнымиискрящимсяжизнью. Набольшинствеснимковонсмеялся, надругих— застенчивоулыбалсяотудовольствия. Всефотографиибылиснятыводинсолнечныйлетнийдень. Пэтдурачилсяпередобъективомвнезнакомоммнесаду. Наверное, этосадДжины, садвозлеэтогодома.
Уменя, когдаягляделнаэтичерно-белыефотографиимоегосына, перехватилодыхание, потомучтофотографвсовершенствеуловилегохарактер.
НаснимкахПэтбрызгалсяводойизбассейна, задыхаясьотвосторга, валялсянамокройтравеишвырялфутбольныймячвзаборсада, покатываясьотсмеха. Егоглаза, лицо, худенькиерукииноги— фотографнеупустилничего. Меняпоразило, чтокто-тосумелтакхорошоуловитьсамуюсутьПэта.
— Этотыснимала?
Джинаотрицательнопокачалаголовой.
— Нет, тольковотэту, — ответилаона, протянувмнеещеоднуфотографию. Быловидно, чтоеесделалиитотжеденьитемжефотоаппаратом, носнималкто-тодругой. Пэтспокойностоялпередкамеройизастенчивоулыбался. Рядомснимяувиделулыбающуюсямолодуюженщинусэкзотическойвнешностью, котораяоднойрукойобнималазаплечимоегосына. Онабылаоченькрасивой. Исексуальной. Иприятной. Онаявляласьвсем, чтотолькоможнозахотеть.
— ТыведьникогданевстречалсясмоейподругойКазуми? —спросилаДжина.