Чтотыпонимаешьвромантическихотношениях?
***
Повоскресеньямбылохужевсего.
СотъездомПэтавыходнойденьпревратилсявнескончаемый. Ябродилподомукакпотерянный, невсостоянииузнатьсвоюсобственнуюжизнь. АнакухнеПеггипомогалаСидделатькрошечныепирожкипокакому-тоособомурецепту.
Ядогадался, чтопирожкипредназначалисьскореедля«Еды, славнойеды», аненамнаужин, потомучтоянасчиталихоколошестисотен. Онибылиразложенынасеребряныхблюдахповсейкухне, этималенькиекусочкитеста, которыемояженаиеедочьзаботливоначинялимясомсчеснокомиприправами, чтобыпотомзажаритьнарешетке.
— Пирожкипо-техасски, — пояснилаСид.
— Ихедятдевушки-ковбои, —добавилаПегги. Ястоялвдверях, наблюдаязанимиобеими. Нанихкрасовалисьодинаковыефартуки, иуобеихбылизасученырукава. Ихчерныеволосыоказалисьзатянутывхвостики, открываямилыелица. Похоже, чтоониполучалиотсвоегозанятияогромноеудовольствие.
— Тебегрустнобезнего, да? — спросилаСид. Якивнул. Онапогладиламеняпоруке. Мненебылонеобходимостиобъяснять, какячувствовалсебяповоскресеньям. Онадостаточносильнолюбиламеня, чтобыпонять.
— Нужнамояпомощь? — спросиля.
— Твоя? — удивиласьПегги.
Сидулыбнулась:
— Конечно.
Пеггипоказаламне, чтонужноделать.
Надобыловзятькружоктеста, положитьвсерединунемногомясаипосыпатьеготолченымчеснокомиприправами. Потомнужновсезавернутьизалепитькраявместе, чтобыполучилсяаккуратныйрубчик. Приэтомвсепирожкидолжнывыглядетьсовершенноодинаково.
Кмоемуудивлению, уменяполучалосьужасно. Моислишкомтолстыепирожкиразваливалисьпрежде, чемихможнобылоположитьнаблюдо. Сначалаэтоказалосьзабавным, но, померетогокакпирожкивсепродолжалиразваливаться, этосталоуженесмешно.
— Нетак, Гарри, — вздохнулаПегги. — Тыслишкоммногокладешьначинки.
Своимиловкимималенькимипальчикамионапоказаламне, какнужноправильнолепитьпирожки, иуменясталополучаться. Быловидно, чтоПеггимлеетоттого, чтосмоглавыступитьвролиучительницы. Инекотороевремямывсевместеработаливобщейпирожковойгармонии.
Вдругпонепонятнойпричинеяощутилбеспокойствоисказал:
— Знаетечто, я, наверное, поедупроведаюмаму.
— Почемубыинет? — ответилаСид. — Онабудетрада.
— Вытутсправитесьбезменя?
Ониобебылислишкомдобры, чтобыответитьнаэтотглупыйвопрос.
***
Янеединственный, ктотосковалпоПэту, Былещеималенькийсимпатичныймальчугансперепачканнымлицом, которыйгонялнавидавшемвидывелосипеде, великоватомдлянего.
— АгдеПатрик? — спросилон.
— Пэт? Пэтуехал. Ещенапрошлойнеделе. ВАмерику.
Мальчиккивнул:
— Язнал, чтоонуезжает, нонезнал, чтоонужеотъехал.
— Да, отъехал. Тоестьуехал. Тыснимвместеучился?
Номальчишкаужеумчался, лихонакручиваяпедаливелосипеда, который, казалось, принадлежалстаршемубратуилисестре. Этотмаленькиймальчиктоженезнал, чемзаполнитьденьбезмоегосына.
БерниКупер. Первыйилучшийдругмоегосына.
***
Когдаябылмальчишкой, язналмножестволюдей, ккоторыммогпойтивгостибезпредупреждения, понимая, чтомневсегдабудутрады. Теперьвсеприятеливыросли. Иединственнымчеловеком, ккоторомуямогзаявитьсябезприглашения, оставаласьмоямама.
— Гарри, — сказалаона, впускаяменявдом, — привет, дорогой. Аякакразсобраласьуходить.
Ябылпоражен:
— Ввоскресенье? Тыуходишькуда-товвоскресенье?
— ЯидувклубвместестетушкойЭтель. Мытамразучиваемковбойскиетанцы,
— Ковбойскиетанцы? Ноядумал, чтомывместепосмотримтелевизор.
— Ой, Гарри, — рассмеяласьмама, — ясмогусмотретьтелевизорсколькоугодно, когдаумру.
Тутраздалсязвоноквдверь, ивприхожуювошласемидесятилетняясоседкавковбойскомнаряде. Вместопривычногокардигана, юбкивцветочекиудобныхбосоножек, тетушкаЭтельбылаодетавжилетку, расшитуюблесткамиибахромой.
Нанейтакжеимелиськовбойскиесапогиишляпа.
— Привет, дорогойГарри. Пойдешьснамитанцевать?
— Тыпотрясающевыглядишь, Этель, — воскликнуламоямать. — Энни, детка, гдетвойпистолет?!
— Скорее, бабка, гдетвойпистолет?! — Иониобе, несдержавшись, расхохотались.
— Этельтамужебыла, унееестькое-какойопыт. Правда, Этель?
ТетушкаЭтельскромноулыбнулась:
— Яразучилатакиефигуры, как«Легкоескольжение», «Притопы» и«Безумныеножки», ноуменяешеплохополучается«Танецча-ча» и«Шуршащийклевер».
Онаначаланеуклюжепританцовыватьпогостиной, чутьнеопрокинувзеленыйпуф.
— Шагпрямолевойспереносомтела, затемслегкасогнутьправоеколено, поворачиваяступнюизсторонывсторону, теперьподнятьправоеколеночутьвыше.
— Этотвой«Танецча-ча», Этель?
— Нет, дорогой. Это«Клевер». Большетого, скажутебе, чтоэтооченьхорошопомогаетотпрострелавспине.
ЯпосмотрелнатетушкуЭтель, потомнасвоюмать.
— Неможетбыть, чтобытыотправиласьвтакомнаряде, — сказаля, обращаяськней!
Номненестоилобеспокоиться. Мояматьсобираласьсначалапростопойтиипосмотреть, понравитсялиейэто, апотомуждуматьопокупкековбойскогокостюма. Явышелвместеснимииздома, и, толькокогдатетушкаЭтельужеподъезжаланасвоем«Ниссане» кворотам, мояматьповернуласькомне:
— Онвернетсяктебе, дорогой. Нетоскуй. Мыеговернем.
— Тыдумаешь? Янеоченьуверенвэтом, мам.
— Всемдетямнуженотец.
— Втвоевремявсебылопо-другому. Сейчасотцыуженезначаттакмногодлядетей, какраньше.
— Каждомуребенкунужныобародителя, дорогой. Поверьмне. Танготанцуютвдвоем.
Уменянехватилодухунапомнитьмаме, чтосейчасужениктонетанцуеттанго.
Дажеона.
ТетушкаЭтельпосигналилаиопустиластекломашины:
— Кибиткаподана!
***
Домойявернулсяужеоколополуночи.
Вкроватибылотесно. Пеггиспалавобнимкусосвоеймамой, посасываявоснебольшойпалец. Еетемныеволосыприлипликолбу, отчегоказалось, чтодевочкумучаетлихорадка.
— Ейприснилсястрашныйсон, — прошепталаСид. — Что-топроеепапу, которыйупалсмотоцикла. Онасейчасуснетпокрепче, ияотнесуеевдетскую.
— Ничего. Пустьспитздесь.
— Тыневозражаешь, милый?
— Безпроблем.
Япоцеловалсвоюженуиотправилсяспатьнадиван. Ядействительноневозражал.
СегодняночьюПеггинуждаласьвсвоеймаме. Лежаводиночественадиване, мнененужнобылобеспокоитьсяотом, чтоПеггиможетпроснутьсясрединочи, илиотом, чтоСидслишкомустала, чтобызаниматьсясексом, иличтоянатянулнасебявсеодеяло. Здесьнекогобылообнять, нониктоинестанетнарушатьмойсон.
Что-товэтоместь— спатьнадиване. Кэтомупривыкаешь.
***
— Тебенеобходимокак-товернутьромантичностьвсвоюжизнь, — заявилЭймон, обращаяськомне. Онковырялвилкойвтарелкесмакаронами. Впоследниеднионмалоел. — Чутьбольшеинтереса, Гарри. Чутьбольшестрасти. Ночи, когдатынеможешьуснуть, потомучтобытьврозьневыносимо. Тыдолженпомнитьобэтом. Вспомни,какбылораньше. Оченьпостарайся.
— Думаешь, мнеследуеткупитьженецветов? Онзакатилглаза.
— Ядумаю, чтотебеследуетзавестилюбовницу.
— Ноялюблюсвоюжену.
— Нуичто? Роман—этообщечеловеческоеправо. Какправонаеду, водуикрышунадголовой.
— Тынероманимеешьввиду. Тыговоришьотом, чемзанятьсвоюплоть, обэлементарномтраханье. Каквсегда, утебянауметолькотвойнесчастныйотросток.
— Называйэто, какхочешь, Гарри, — сказалон, ощупываявзглядомофициантку, котораязабралаегонетронутуютарелку. — Нокогдаимеешькое-чтонастороне, тобракуэтоневредит. Наоборот, толькоукрепляетего.
— Попытайсяобъяснитьэтомоейжене.
— Женатвояничегонеузнает.
— Ноя-тобудузнать. Тынепонимаешь. Янехочузаводитьдругуюженщину. Яхочувернутьсвоюжену. Чтобывсебылотакже, какраньше.
— Мнепростосмешносмотретьнавас, женатиков, — хихикнулЭймон. — Выжалуетесьнанедостатокэмоцийподбрачнымодеялом.