— Барселона? Мадрид? Стокгольм?
— Извини. Явздохнул:
— Хочешь, пойдемвкино? Поужинаемвкитайскомквартале? СаллипобудетсПегги.
— Когдатыпланируешь? Мнеподходитвоскресенье.
Мысженойвытащилинашиежедневникиивокружениикастрюльипродуктовпопыталисьнайтиокнодляромантическоговечера.
II
Твоесердце— этомаленькоечудо
13
Мояжена. Явсегдамогвыделитьеевзаполненномлюдьмизале. Особенныйоваллина, наклонголовы, манераоткидыватьназадволосы. Мневсегдадостаточноодноговзгляда. Никогданемогспутатьеенискем. Дажекогдасовершеннонеожидалувидеть.
Этобылторжественныйвечернателестудии, посвященныйоткрытиюновогосезонателепрограмм. Виноизакуски, сплетни, немноголести, речь, произнесеннаяБарриТвистомопредстоящихразвлечениях. Вечерпринудительноговеселья. Впрочем, ничегоудивительногодлямоегородадеятельности. Эймонофициальнонаходилсявотпуске, и«Фишпопятницам» небылвключенвграфиквесеннегопоказа, ноярешил, чтодолженприсутствоватьнаторжестве. Совет, которыйдалмнеМартиМанн, тяготилменябольше, чемяхотелпризнатьсясамомусебе. Может, мнеследовалобыосмотретьсявокругипоискатьновыеталанты. Может, глупобыловозлагатьвсесвоинадеждытольконаодногочеловека? Новданныймоментянемогдуматьниочемином, потомучтоздесьприсутствоваламояжена. Япротолкалсякней. Сидничутьнеудивилась, увидевменя.
— Гарри? Ну, икактытут?
— Работаю.
Еслиможноназватьработойчетыречасасветскойбеседыподшардоннэ. Длямоегоотцатакойвечерсталбыособенноторжественным, нодляменяонбылоднимизпривычныхтрудовыхбудней.
— Атыкак? — хотясейчасяужедогадалсякак.
— Тожеработаю. — Толькотеперьязаметил, чтоонадержитпустойметаллическийподнос, накоторомлежалонесколькокусочков, оставшихсяотрыбныхпирожковилиотканапе. — Саллиисполняетрольмоейняни. Яхотеласказать, нашейняни. Мнепозвонилисегодняднем. ОбычноэтивечераобслуживаетЛюкиегокомпания. Ноонисейчасперегружены. Дляменяэтохорошаявозможностьзаработать.
Люк. Опятьэтотподонок!
Мыулыбнулисьдругдругу. Ябылоченьрадеевидеть. Ячувствовалсебятакодиноконаэтойвечеринке, покавдругнеувиделеелицо. Сиддоэтогоужебывалананекоторыхсборищахвместесомной, хотяиневпоследнеевремя.
Онаникогданеотлынивалаотпоходасомнойнавстречи, ноданноемероприятиебылосовсемневеедухе: слишкоммногосигаретногодыма, алкоголяибессмысленнойболтовниниочемслюдьми, которыхонабольшеникогданеувидитикоторыевсегдапоглядывалиповерхвашегоплеча, выискиваякакую-нибудьзнаменитость. Ноонабываласомнойздесьраньше, поэтомусовершенноестественноувидетьее, пустьдажеисметаллическимподносом.
Ядотронулсядоееруки:
— Принеститебечто-нибудьвыпить?
Онарассмеялась:
— Идиработай, малыш. Ещеувидимся, ладно? Мыможемвместепойтидомой, еслитысможешьпомучитьсяздесьдотехпор, покаянесоберупосуду.
Оначмокнуламенявшекуиотправиласьнакухнюзаочереднойпорциейрыбныхпирожков. Аяпринялсяфланироватьмеждугостями, стараясьизбегатьтех, ктомогбыначатьрасспрашиватьменяобЭймонеиегонервномрасстройстве. Вцентрезалабылустановленстендстелевизорами, покоторымпередавалисьрекламныероликиновыхпроектовпредстоящегосезона. БыломногошоуМартиМанна. Возобновлялсяпоказсерии«Шестьпьяныхстудентовводнойквартире», атакжепрограммыстудииСи-Си-ТВ«Васобокрали!». Ястоялнапротивстенда, потягиваяпивоивзираянароликитупыхвикторин, сериаловиток-шоу.
«Затасканнаяпошлятина, — рассуждаля. — Этожегубительнодлятелевидения».
Рядомсомнойвозниклапарасоответствующеодетыхделовыхлюдей, которые, забрасываявроторешки, такуставилисьнаэкранысрекламой, какбудтоникогдавжизниневиделителевизора.
Онинемоглибытьнистелестудии, ниизвыпускающихкомпаний, которыеделалипередачи, потомучтобылислишкомформальноодеты. Нателестудииунассуществовалопределенныйстильодежды— модно, ноодновременнонебрежно. Причемвсегда. Может, эторекламодатели, которыхпригласили, чтобыдатьимпочувствоватьвкусславысоскидкой?
МимоменяпроскользнулаСид, несявкаждойрукепоподносу, наполненномусашими. Онаподмигнуламнеинаклонилась, чтобыпоставитьодинизподносовнастол. Двоемужчинотвернулисьоттелеэкранов, ихчелюстиусерднодвигались, перемалываяорешки.
— Поглядинаэтиножки, — сказалодинизних.
— Ониунеерастутотшеи, — поддакнулдругой.
— Авотпопкисовсемнет.
— Плоская, какблин.
— Исисекнет.
— Аихнебываетпритакихногах.
— Хотяпопкаоченьважна.
— Этоточно.
— Дажепритакихногахнадо, чтобыбылалибопопка, либосиськи. Потомучтозачто-товедьнадодержаться, когданачинаешь.
— Хотяножкиотличные.
— Такиекакобхватяттвоюшею, такнезахочешьивздохнуть.
Ониобадавилисьотсмеха, следя, какмояженапошладальше.
Ясгорящимлицомпристальносмотрелнаних, неотводявзгляда, стараясь, чтобыонизаметилименя.
Ноонинеобратилинаменявнимания. Орешкиунихзакончились, и, напраснозапустивпальцыввазы, гдеоставалисьтолькосоленыекрошки, ониотправилисьнапоискиещечего-нибудьвкусненького.
Япошелискатьжену. Инаткнулсянанеевтотмомент, когдаонаугощаласашимигруппусмутнознакомыхмнеженщин. ОниугощалисьсыройрыбойиодновременноумудрялисьполностьюигнорироватьСид. Этичертовылюдишки. Чтоонисебедумают? Оначто, длянихпустоеместо?
Сидулыбнуласьмне. Унееоченьмилоелицо, котороетакимиостанется, несмотрянавсегоды, которыепройдут. Ноянесмогулыбнутьсяейвответ:
— Берисвоепальто. Мыуходим.
— Уходим? Hоянемогууйти. Ещенет, малыш. Чтослучилось? Тывыглядишь, какбудто…
— Яхочууйти.
— Ноуменяработа. Тыведьзнаешь.
Женщиныначалипоглядыватьнанас, держакусочкилососяитунцасвоимипухлымипальчиками. ЯвзялСидподрукуиотвелеевсторону. Ееметаллическийподносуперсявчыо-тоспину. Сашимиугрожающепоползливниз.
— Серьезно, Сид, Яухожудомой. Прямосейчас. Ияхочу, чтобытыпошлавместесомной. Пожалуйста.
Онабольшеуженеулыбалась:
—Ты, может, иидешьдомой, Гарри. Аябудуработать. Чтослучилось? Объяснимне. Кто-нибудьсказалчто-нибудьобЭймоне? Тыпоэтомутакрасстроился? ЗабудьпроЭймона. Мартиправ. Тыдолженначатьчто-нибудьновое.
Яхотелбысказатьей, чтобыонанерастрачиваласебяздесь. Яоченьхорошознал, каковыздешниемужчины, потомучтоясам— одинизэтихмерзавцев. Ноонавсеравнонепонялабы, очемяговорю. Онабылаоченьнаивна. Считала, чтовсеценятеезахорошовыполняемуюработу, засыруюрыбуижаренуюнапалочкахкурицу.
— Пожалуйста, Сид. Пошлисомной.
— Нет, Гарри.
— Тогдаделайкакзнаешь.
— Исделаю.
Итак, яоставилеекормитьвсеэтижесткие, пустыефизиономии, асампошелискатьтакси. Яоставилеетамодну, хотяпонимал, чтоонаслишкомхорошадляэтогоместаидляэтихлюдей.
***
Когдаяпришелдомой, Пеггиужедавноспала. Саллисиделанадиване, однойрукойпокачиваяколыбелькусосвоиммалышом, адругойпереключаяпрограммынапультетелевизора. МалышкузвалиПрешиз. Саллиспросила, какпрошелвечер. Конечноже, онаимелаввидудля«Еды, славнойеды», анедлятелестудии. Яответил, чтовсебылохорошо. Потомязаказалдлянеетакси.
МоюженупривездомойЛюкМур. Ктомувременияужележалвкроватинабоку, притворяясьспящимиизображаяровное, ритмичноедыхание. Яприслушивалсяктому, какженараздевается, каксеестройноготеласпадаетодежда, имоесердцеподполосатойпижамойотМарксаиСпенсераболелозанее. Потоммыдолголежалимолчавтемноте, стараясьнетревожитьдругдруга. Спинойдругкдругувсупружескойкроватиивтожевремянесоприкасаясь.
— Вашесердце, мистерСильвер, — этомаленькоечудо.
— Маленькоечудо.
«Умоейженыроман, — думаля. — Онатрахаетсясэтимтипом. Язнаю».