– Я очень люблю его.
– Может быть, ты любишь его деньги. Он вызывал ее на грубость и почти добился своего. Беттину чуть не колотило:
– Попробуй еще раз сказать это. Айво меня спас. Он единственный, для кого я что‑то значу.
Беттина как‑то рассказала Энтони историю с отцовскими долгами, когда они пили кофе у него на мансарде.
– Но это не причина, чтобы выходить за него замуж, – Энтони и правда рассердился.
– Я же говорю тебе: я люблю его. Можешь ты это понять? – Беттина была вне себя от ярости. – Он мой муж, и он прекрасный человек.
Вдруг голос у Энтони стал мягче, он буквально ласкал Беттину словами:
– Стоит мне лишь подумать, что твой муж на сорок три года старше тебя, у меня сердце кровью обливается.
Он с сожалением смотрел на Беттину, которая на сей раз не отвела взгляд.
– Почему? – Несмотря на то, что у нее кровь пульсировала в висках, она старалась выглядеть спокойной и уравновешенной.
– Это неестественно. Ты должна выйти замуж за кого‑нибудь помоложе. Надо пользоваться своей молодостью, совершать глупости, иметь детей, в конце концов.
Беттина сначала на это ничего не ответила, только вздохнула и поглубже уселась на неудобной кровати.
– Энтони, я никогда не была молодой и глупой. А Айво я знаю всю жизнь. И он – лучшее, что в ней было и есть, – сказала наконец Беттина и подумала: «Зачем я это делаю? Зачем я защищаю Айво перед ним?» Энтони с грустью посмотрел на нее.
– Хотел бы я, чтобы и обо мне кто‑нибудь сказал такое.
Беттина улыбнулась, в первый раз за время спора. Гнев ее начал стихать.
– Может быть, кто‑нибудь и скажет это однажды. А теперь давай договоримся кое о чем.
– О чем?
– Хватит молоть чепуху об Айво и не цепляйся ко мне; хоть он и более чем вдвое старше меня.
– Хорошо, хорошо, договорились, – скороговоркой произнес Энтони. – Однако не жди, что я смогу понять тебя.
– Я и не жду, – сказала Беттина, хотя почему бы ему и не попытаться ее понять? Ведь они – друзья. – И пойдем поскорей в театр, не то нас уволят.
Через несколько минут все плохое ушло. Им предстояло слишком долго путешествовать вместе, чтобы позволять себе при этом ссоры. Они вместе уходили и вместе возвращались, вместе ели и вместе беседовали, вместе смотрели телевизор в гостиничных номерах и спали бок о бок в залах ожидания аэропортов и вестибюлях отелей, когда ожидали расселения. Они были неразлучны. Крохотное ядрышко в большом коллективе. Все – и труппа, и персонал – держались вместе, словно срослись, но тем не менее неизбежно возникали группировки и парочки, и среди последних числились Энтони с Беттиной. Никто до конца не понимал, в чем тут дело, никто не смел задавать вопросов, но через полмесяца все знали, что, разыскивая одного, непременно найдешь и другого.
– Беттина!
Энтони барабанил утром в дверь номера, где жила Беттина. Обычно она оставляла ему запасной ключ, и ему приходилось шлепать и тормошить ее, поскольку она так уставала, что разбудить ее, не прибегая к грубоватым методам, было невозможно. Но прошлым вечером здесь, в одной из гостиниц города Портленд, штата Орегон, она забыла дать ему ключ.
– Беттина! Проснись, черт возьми! Беттина!
– Выбей дверь, – с улыбкой посоветовал проходивший мимо дублер.
– Просыпайся ради Бога, глупая женщина!
Наконец она, зевая, подошла к двери.
– Спасибо, Энтони. Долго меня будил?
– И не спрашивай! – Он округлил глаза и по‑свойски вошел в номер.
– Ты принес кофе?
– Хочешь – верь, хочешь – нет, но в этой ночлежке кофе не найти.
Ближайшее кафе – в двух кварталах отсюда.
Беттина в изнеможении посмотрела на него.
– У меня сердце раньше остановится.
– Я тоже подумал, что тебе туда не дойти, – с этими словами Энтони загадочно улыбнулся и вышел в холл. Через несколько секунд он вернулся с небольшим пластиковым подносом, на котором стояли две чашки кофе и блюдо с пирожками.
– Боже мой, какое чудо. Где ты это раздобыл?
– Украл.
– А мне все равно, уж очень есть хочется. Кстати, когда мы отправляемся? Вчера я пошла спать, а они так и не решили.
– То‑то я думал, куда ты запропастилась.
– Ты что, смеешься? Я с ног валюсь. когда не высыпаюсь как следует.
Перед отъездом в турне их никто не предупредил, что придется давать спектакли каждый день. Эту несущественную деталь просто забыли упомянуть. И это было одной из причин, почему Айво до сих пор не прилетал увидеться с Беттиной, хотя она была в отъезде уже целый месяц. Не было смысла лететь на другой конец страны, если она занята каждый вечер. Они ежедневно перезванивались, но ее новости становились все туманнее. Все ее существование сосредоточилось в этих гастролях. У нее возникало ощущение, похожее на чувства, испытываемые моряком‑новобранцем. Становилось все труднее общаться с теми, кто не жил рядом с ней.
– Так когда мы отправляемся? Энтони взглянул на часы и улыбнулся:
– Через час. Но, черт возьми, Беттина, ведь на все можно посмотреть и по‑другому. Уже сегодня мы будем в Сан‑Франциско!
– Ну и что? Думаешь, мы сумеем что‑нибудь увидеть? Ничего подобного. Нас поселят в каком‑нибудь вонючем отеле, а через три дня мы улетим из города.
Турне уже утратило для нее свою прелесть, но все же оно давало ценный опыт. Об этом она каждый день твердила Айво.
– Не через три дня, дорогая. Через неделю. У нас будет целая неделя!
На мгновение ее лицо осветилось. Беттина подумала, что стоит позвонить Айво и предложить ему прилететь к ней.
– У нас будут свободные дни?
– Как знать, может, и будут. Поторапливайся, приводи себя в порядок, а я тем временем помогу тебе собрать вещи.
Беттина улыбнулась и поднялась с постели. На ней была только ночная рубашка. Но она не стеснялась Энтони, почти как мужа, поэтому часто забывала накинуть халат.
– Ты звонил сегодня своему агенту? – крикнула она из душа. Энтони тоже крикнул в ответ:
– Да.
– Что он сказал?
– Ничего хорошего. Визу больше не хотят продлевать, и, как только завершится турне, мне придется уехать.
– Из страны?
– Очевидно.
– Вот сволочи.
– Именно. То же самое и я сказал, да еще ввернул пару едких выражений, – он улыбался ей через полуоткрытую дверь ванной. Беттина вскоре выключила душ и, завернувшись в полотенце, возвратилась в комнату. На голове у нее тоже было намотано полотенце.
– Что же ты теперь будешь делать? – участливо поинтересовалась она. Беттина знала, как ему хотелось остаться в Штатах.
– А что я могу, любимая? Уеду. Он недовольно пожал плечами и начал глубокомысленно созерцать содержимое кофейной чашечки.
– Если бы я могла чем‑нибудь помочь тебе, Энтони.
– Боюсь, что ты мне ничем не поможешь. У тебя уже есть муж, – криво усмехнулся Энтони.
– При чем тут мой муж? – удивилась Беттина.
– Я бы мог остаться здесь без труда, если бы женился на американке.
– Ну и женись на ком‑нибудь. Потом сможешь быстро получить доминиканский развод. А что, неплохая мысль?
– Все немного сложнее. Я должен прожить с женой хотя бы полгода.
– Ну и что? Найдется какая‑нибудь.