Если не считать щек, украшенных обязательными баками, его лицо было гладко выбрито, но ниже кадыка по шее спускалась густая поросль, как видно, покрывавшая воителя целиком. Вышли мы все из обезьян, ну конечно.
— Что, богомолец, небось за всю жизнь не видал столько мяса? — с ухмылкой поинтересовался офицер. — Да какое отборное!..
Детина был здоровенный, жизнелюбивый и даже не особо свирепый. Кое-чем он, пожалуй, напоминал Жофрея. Если поменять их местами, оба не слишком удивятся.
— Видал и больше, — откликнулся пилигрим. — Э-э… на калифорнийских пляжах. Только это не «мясо», мил человек, — тут ты впадаешь в ересь. Се творения Господни, к тому ж созданные по его подобию.
— Чё ты несешь, дурень? — удивился меченосец. — Он же лепил с себя нас, мужиков!
Засмеявшись, монах отбросил капюшон с бритой головы.
— А если б ты знал, что это не так, разве стал бы рассказывать другим? — спросил он. — Так и рождается ложь — у сильного, как известно… И теперь заблудшие с благословения жрецов Тьмы убивают Бога, обрекая его тела на гибель, а свои души — на вечное проклятие.
— Э, постой, не гони! — нахмурил брови центурион. — Жрецы Тьмы — это кто?
— А это тебе задачка на дом — не все ж разжевывать!.. Лучше скажи, за что караете этих женщин?
— За грехи, понятное дело.
— И как отыскиваете грешниц? — заинтересовался монах. — Верно, даже без доносов обходитесь — к чему лишние хлопоты! Просто выбираете, кто покрасивей, а Бог рассудит сам, верно? То есть, по-вашему, ему угодны лишь уроды? Парни, да вы больны!
Вот это дошло до сотника сразу.
— Прикуси язык, ты! — рявкнул он. — На кого пасть раззявил?
На человека с мечом, ну да. И как следствие — со слабыми нервами. А если еще принять в расчет подчиненных…
— Да ты сознаешь хоть, во что влез?
— Мы ловим слуг Сатаны!
— Самих себя, что ли? — снова поддел он. — Впрочем, о том знают лишь члены капитула, а ты — мелкая сошка.
— Так, — угрожающе сказал сотник, наконец удосужившись встать. — Сейчас узнаешь, кто здесь…
— Вообще мне нужно говорить с вашим аббатом, — перебил Светлан. — А еще лучше — с магистром.
— Думаешь, аббату есть дело до всяких бродяг? А уж тем более — Великому Магистру…
— Ну да, страшнее кошки зверя нет!
— Не понял, — снова нахмурился меченосец. — Это при чем?
— Да при том, дурачок, что не все боятся магистра, как ты. Ведь есть и Божий суд… гм… наперсники…
А мы вас Михаилом Юрьевичем покроем. И таких козырей в моем загашнике столько!..
— Проваливай, пока цел, — рявкнул центурион. — Смерти ищешь?
— Об этом меня уже спрашивали недавно — кстати, не первый раз. Но мою песню не задушишь так просто. По-твоему, если сбились в своры и обзавелись клыками железными, то стали Господними Псами? Волки вы позорные, а не служители Бога!
Говорил он достаточно зычно, чтоб слышали на корабле, но никто там пока не дергался — подозрительная терпимость, вовсе не свойственная христианам. Обычно они дают инакодумцам высказаться, когда уверены в скором возмездии. И даже сотник пока лишь пугал, хотя в другой ситуации давно бы перешел к действиям. Ведь так хочется, и перед людьми неловко… а нельзя.
— Слушай, че ты приперся? — спросил он почти жалобно. — Шел бы своей дорогой.
— Давно не обличал, — усмехнулся Светлан. — Вот, захотелось восполнить.
Впрочем, внимание к себе он привлек — и охранников, и разношерстной обслуги, и даже злосчастных пленниц… насколько можно было понять по их отрешенных лицам. Не то чтоб от него ждали серьезного — мало ли трепачей шляется по дорогам!.. Или и тут уже слыхали про кудесника в синей рясе, единым чудом упоившего целое войско?
Правая рука у центуриона задергалась, будто сама собой потянулась к мечу, а бедняге приходилось ее сдерживать, следуя полученным инструкциям. В отчаянии он оглянулся на корабль.
И словно в ответ на его призыв оттуда возник новый персонаж, облаченный в выцветшую мантию. Ухватившись обеими руками за веревочные перила, засеменил по сходням, снисходя к дерзкому горлопану. Кажись, я двинулся вверх по инстанциям, хмыкнул Светлан. И кто же у нас в аббатах?
Настоятель оказался жилистым стариканом, напрочь лишенным веселости, с угрюмо пылающими глазами. Скорее всего он не нравился женщинам даже в молодости, а сейчас выглядел затрапезным, как последний из монахов, и духом отличался ядреным, точно не мылся с пеленок. Спустившись на помост, аббат не удержался, чтобы не окинуть довольным взглядом женские тела, обреченные на убой. Ноздри приплюснутого носа раздулись, втягивая воздух, будто живительную прану. Тягостная для Светлана здешняя атмосфера заряжала старца силой.
Типаж был знакомый и весьма востребованный в темные века — что называется, человек на своем месте. Зато в другие времена старец вполне мог заделаться сварливым пенсионером, завсегдатаем площадных митингов. Или же полуночным убийцей, охотящимся на беспечную молодь.
— У-у, — протянул Светлан понимающе, — так вот в чем дело: у тебя, дед, тяга к потрошительству!
Вскинув костистый подбородок, аббат уставил блеклые глазки на пришлого проповедника, словно бы привык своим взглядом нагонять трепет на людей. Конечно, когда его тщедушность подпирают железные когорты…
— Ну, — процедил старик зловеще, — кто тут толковал про «жрецов Тьмы»? Пусть повторит это ныне, когда через мои уши ему внимает Бог.
Распрямившись во весь богатырский рост, монах с высоты оглядел нового недруга.
— Бог! — фыркнул он. — Что вы, лицемеры и лизоблюды, можете понимать в Боге? Он дал людям волю, но к чему она тем, кто по своей сути — раб. Такие тут же примутся искать себе господина. И если не найдут — измыслят, а прочих станут загонять в стадо и понуждать поклоняться выдуманному пастуху. За вами же пустота, и потому вы злобствуете, изуверством пытаясь задавить свой страх и неверие остальных.
— Молчать! — рявкнул аббат с некоторым опозданием и угрожающе вскинул сухой кулачок, будто собрался метать молнии. Но для этого как минимум нужно знать Знаки. Не говоря про наличие таланта.
— Ай, Моська, — ухмыльнулся Светлан. — Ты чего тявкаешь: напугать тщишься? А знаешь, что в соседнем королевстве меня прозвали Антихристом? По силам ли тебе такой антагонист?
Судорожно порыскав по хилой груди, настоятель ухватился за увесистый наперсный крест и воздел руку уже с ним, видимо, полагая, что вооружился.
— Небось серебряный? — полюбопытствовал монах. — Напугал, ну да!.. И что у вас за садистская вера — поклоняетесь распятию. Вы б еще плаху в церковь приволокли…
— Не кощунствуй, еретик! — выкрикнул старик, побагровев от натуги.
Ну, это не тот случай, когда можно взять горлом. Если б Светлан гаркнул в полную силу, беднягу бы смело с помоста.
Не убирая креста, настоятель оглянулся на центуриона, и тот сейчас же проорал команду, сзывая подручных. Кстати, было их на мостках не так много — меньше полусотни. А скольких еще скрывает корабль? Хотя его довольно просто пустить на дно… если б не пленницы в трюме. И не желание избежать свалки.
— Не следует будить спящего дракона, — назидательно молвил монах. — Нешто у вас нет такой поговорки?
Но на слова тут уже не обращали внимания — латники продолжали сбегаться, охватывая пришельца плотным кольцом, наставляя на него заточенную сталь. Похоже, тут требовались средства посильней.
— Такое тихое утро! — произнес Светлан. — Не хочется его портить грозой.
В следующий миг внезапный порыв ветра загасил ближний факел. Затем светильники принялись тухнуть один за другим, точно их задувал невидимый исполин, двигаясь вдоль помоста. Постепенно сцена погружалась в сумрак.