Когда стало тепло и хорошо, я высыпал полпеттоны в сияющие угли.
Дым потянулся в сторону неразбуженных музыкантов, и они завозились, однако упорно не просыпались, пока я не разломил свежеиспеченный фрукт. Кожура почернела, и я рассудил, что он готов. По бивуаку растекся шикарный мясной аромат, и Стинго с Мадонеттой пробудились в один миг. – Ням! – произнес я, вдохновенно жуя пахучую мякоть. – Мои поздравления генным инженерам, которые изобрели эту вкуснятину. Такой деликатес, да на дереве растет! Если б не население, я бы смело назвал эту планету раем.
Позавтракав и ощутив себя почти человеком, я доложил товарищам:
– Я снова внимал Гласу Небесному. В нашу сторону движется банда кочевников. По‑моему, больше не стоит откладывать встречу. Все готовы к контакту? Стальные Крысы дружно кивнули, никто не отвел глаз. Мне это понравилось. Стинго просиял, схватил топор и рявкнул:
– Всегда готовы! Но я надеюсь, что эта свора миролюбивее давешних ублюдков. – Есть лишь один способ выяснить. – Я трижды стиснул зубы. – Где сейчас фундаменталисты?
– Забирают к северу. Вон за той высоткой, где кусты.
– Раз так, идем наперехват. Рюкзаки – на спины, оружие на изготовку, пальцы скрестить. За мной!
Мы медленно взобрались на холм, продрались через кусты и замерли как вкопанные, увидев бредущее мимо стадо.
– Баракозы, – сказал я. Помесь барана и козы. Нам о них говорили.
– Баракозы, – подтвердила Мадонетга. – Но нам не говорили, что они такие громадные. Даже до подмышки не дотянуться.
– Верно, – кивнул я. – И еще один нюанс. При таком росте они вполне годятся для верховой езды. И, если не ошибаюсь, мы наблюдаем трех наездников. Скачут прямо к нам...
– И машут оружием, – мрачно подхватил Стинго. – Ну вот, опять!
Глава 10
Размахивая мечами, кочевники неслись во весь пор. Острые черные копыта баракоз грохотали и вздымали облака пыли. Вид животных не сулил ничего хорошего – вообразите злые горящие глазки, грозные кривые рога и нечто весьма похожее на клыки. Мне никогда не встречались бараны или козлы с клыками, но, говорят, все когда‑нибудь случается впервые.
– Держать строй, оружие к бою! – выкрикнул я, вскидывая собственный меч.
Передний наездник, облаченный во все черное, с силой натянул поводья, и его косматый скакун остановился, будто налетел на стену. Всадник метнул в меня хмурый взгляд, мотнул смоляной бородищей и заговорил гнусавым патриархальным басом:
– Взявший меч от меча и погибнет. Так речено в Книге.
– Ты не себя ли имеешь в виду? – полюбопытствовал я, даже не думая опускать клинок.
– Мы – люди не воинственные, но в сем зловредном мире вынуждены носить оружие, дабы оборонять стада.
Возможно, он не лгал. Как бы то ни было, я вынужден был поверить ему на слово, воткнул меч в землю и отступил на шаг. Но был готов схватить его в любое мгновение.
– Мы тоже не воинственные. И тоже вынуждены таскать оружие в этом зловредном мире. Для самозащиты.
Он покумекал и, видимо, принял решение. Загнав меч в кожаные ножны, спрыгнул с баракоза. Зверюга сразу разинула пасть – с самыми настоящими клыками – и попыталась его цапнуть. С завидным хладнокровием кочевник сжал кулак и отвесил скакуну хорошо отработанный апперкот. Щелкнули зубы, горящие глазки съехались у переносицы. Впрочем, это длилось недолго – едва глаза раздвинулись, баракоз исторг оглушительное "бе‑е‑е" и как ни в чем не бывало принялся щипать травку. Едва удостаивая его вниманием, кочевник подошел ко мне.
– Я Арроз кон Полло, а мужи сии – мои последователи. Ты сберегаешь?
– Я Джим ди Гриз, а это – мой ансамбль.
Ты сберегаешь?
– Я Джим ди Гриз, а это – мой ансамбль. И я не верю в надежность банков. – Банки? Что такое?
– Заведения, берегущие ваши деньги. Федхи.
– Джим ди Гриз, ты не так понял меня. Не федхи нодобно сберегать, но душу!
– Любопытный теософский постулат. Не мешало бы исследовать его поглубже. Ты не будешь против, если мы все уберем оружие и потолкуем по душам? Эй, ребята! – повернулся я к своим. – Перемирие.
Мой собеседник сделал знак двум своим спутникам, и всем нам изрядно полегчало, когда мечи были убраны я ножны, а топоры легли на землю. Арроз впервые отвел от меня взгляд и обозрел моих "последователей". И вскрикнул. И заслонил рукой лицо, на котором сквозь густой загар проступила обморочная бледность.
– Нечисть! – возопил он. – Нечисть!
– Да, – согласился я. – Помывка в походе – вечная проблема.
Я не рискнул добавить, что сам он выглядит и пахнет так, будто родился и вырос на помойке.
– Не тело нечисто, но дух! Или ты не зришь, что среди вас – сосуд разврата?
– Нельзя ли выражаться чуточку яснее?
– Сей человек... женщина? – Он не отрывал ладони от глаз.
– Насколько я ее знаю, да. – Я слегка отступил к мечу. – А в чем дело?
– Да будет сокрыт порочный лик ее, оскверняющий взоры правоверных, да будут сокрыты порочные икры ее, вселяющие похоть в чресла правоверных.
– Парень‑то слегка того, – с отвращением заключила Мадонетта.
Он перешел на визг. – Да будут сокрыты порочные уста ее, доводящие правоверных до греха!
Стинго кивнул Флойду и взял разгневанную девушку за запястье. Она вырвала руку.
– Джим, – предложил он, – мы пока отдохнем в тенечке. По‑моему, без нас ты лучше справишься.
– Хорошо.
Я провожал их взглядом, пока они не скрылись из виду, а затем повернулся к остальным кочевникам. Они застыли в той же позе, что и предводитель – рука воздета, щека прижата к плечу. Как будто нюхали у себя под мышками.
– Все, больше не страшно. Можно спокойно поговорить.
– Возвращайтесь в становище, – сказал Арроз своим приятелям. – Я попекусь о стаде, а заодно приобщу чужеземца к Закону.
Те ускакали восвояси, верховая скотина Арроза побрела в сторонку. Он уселся скрестив ноги и указал на землю рядом с собой.
– Садись. Поговорим. Я сел к нему лицом и спиной к ветру, поскольку не взялся бы отгадать, когда в последний раз этот малый и его одежда находились в контакте с мылом и водой. И он еще смеет рассуждать о чистоте! Арроз запустил пятерню под накидку, с наслаждением почесался, достал видавший виды томик и поднял над головой.
– Сия Книга – вместилище всей мудрости, – назидательно произнес он, блеснув глазами.
– Чудненько. И как она называется?
– Книга. Ибо она – единственная, других не существует. Все, что людям надобно знать – здесь. Она содержит в себе квинтэссенцию всех истин.
Я подумал, что для такой работенки книжка выглядит тонковато, но благоразумно прикусил язык.
– Сие есмь промысел Великого Основателя, чье имя произносить запрещено. Осененный праведным вдохновением, он прочел все Священные книги и узрел в них откровение Всевышнего, чье имя произносить запрещено, и отделил драгоценные зерна божественной истины от греховных плевел блудомыслия. Он написал Книгу, а прочие предал огню. Он пошел в мир, и паства его была неисчислима. Но подлые завистники возжелали погубить Основателя и его приверженцев. Так речено. А еще речено, что он, дабы спастись от нечестивых гонений, привел свою паству в этот мир, и более никто их не тревожил. Вот почему вопрошаю я: чист ли ты, чужеземец? Идешь ли ты Путем Книги?
– Гм, занятно.