Вот почему вопрошаю я: чист ли ты, чужеземец? Идешь ли ты Путем Книги?
– Гм, занятно. Сказать по правде, я иду несколько иным путем. Но путь мой требует уважать чужие воззрения, так что можешь не беспокоиться.
Он нахмурился и увещевающе погрозил пальцем.
– Лишь один Путь истинный, и одна Книга. Кто мнит иначе, нечестивец есмь. Сейчас у тебя появилась возможность очиститься и сберечься, ибо я указал тебе истинный Путь.
– Премного благодарен, но как‑нибудь обойдусь. Он вскочил на ноги и ткнул в мою сторону указующим перстом.
– Неверный! Язычник! Изыди, не оскверняй меня видом своим!
– Ладно, остаемся при своих. До свидания и всяческих успехов в стрижке баракоз. Но прежде чем мы расстанемся, не взглянешь ли вот на это?
Я достал из кармана фотографию пропавшей штуковины и показал ему.
– Мерзость! – Чтобы не притрагиваться к снимку, Арроз спрятал руки за спину.
– В этом я не сомневаюсь. Я просто спрашиваю, не попадалась ли тебе на глаза эта вещь? Или ее фото?
– Нет! Никогда!
– Рад был с тобой познакомиться.
Даже не махнув на прощанье рукой, Арроз подошел к скакуну, пинком заставил его подняться, забрался в седло и умчался галопом. Я выдернул меч из земли и пошел к спутникам. Мадонетту все еще трясло.
– Лицемерный, узколобый, фанатичный выродок!
– Это еще мягко сказано. Но нет худа без добра – я добыл крупицу информации. Правда, негативной. Он никогда не видел находку. Значит, надо искать в другом месте.
– Мы что, опросим все племена?
– Если ты не предложишь что‑нибудь поумнее. И если уложимся в девятнадцать дней.
– Я ему не верю, – заявила Мадонетта. – Только не надо хихикать и говорить про женскую интуицию. Разве он не такой же бандит, как те, что напали на корабль археологов?
– Ты права. И разве не топот множества копыт приближается к нам?
– Приближается! – воскликнул Флойд. – Что делать? Бежать?
– Еще чего! Выходим из укрытия. Инструменты наголо! Дадим грязнулям концерт, которого они вовек не забудут.
Арроз съездил за подмогой и привел не меньше трех десятков кочевников. Воинственно размахивая саблями, они летели на нас неудержимой лавиной под маниакальное блеянье баракоз. Я врубил усилитель на предельную мощность.
– Надеть наушники, приготовиться. По счету "три" начинаем старый добрый тринадцатый номер – "Летят ревущие ракеты". Раз, два...
Как только я произнес "три!", грянул оглушительный музыкальный взрыв. Передние баракозы вскинулись на дыбы и сбросили седоков. Для пущего эффекта я метнул в нападающих несколько дымовых шашек и обстрелял их топографическими молниями.
Получилось шикарно. Атака захлебнулась еще до того, как мы начали второй куплет. Последняя перепуганная баракоза бешеным аллюром унесла за горизонт своего черного всадника. Истоптанную траву усеивали брошенные сабли, клочья шерсти и мириады катышков навоза.
– Победа за нами! – ликующе выкрикнул я.
“И девятнадцать дней на все про все, – уныло добавил про себя. Дьявольски мало. Можно весь этот срок околачиваться на уголовной планете, а толку? В общем, план требует коррективов, и существенных".
Я отошел в сторонку и так надавил на кнопку рации, что едва не сломал зуб.
– Капитан Тремэрн слушает.
– А бедолага Джим ди Гриз говорит. Вы все поняли?
– Да, мы вели наблюдение. Я слышал, как ты просил опознать находку по фото. Полагаю, безрезультатно?
– Вы правильно полагаете, о владелец далекого неземного голоса. А теперь слушайте. Необходимо изменить план. Разрабатывая операцию, я исходил из допущения, что на этой убогой планетке существует цивилизация или хотя бы ее смутное подобие.
Разрабатывая операцию, я исходил из допущения, что на этой убогой планетке существует цивилизация или хотя бы ее смутное подобие. Я собирался гастролировать, заодно шпионить. И просчитался.
– Да, тебе в надлежащее время не предоставили исчерпывающих сведений.
Сочувствую. Ты и сам теперь в курсе: информация о планете практически целиком засекречена.
– Теперь‑то я в курсе, но все равно мой замысел не выдерживает критики. Было бы куда больше проку, если б мы нагрянули сюда под видом космических десантников. Пока ни одна встреча с аборигенами не обошлась без попытки перерезать нам глотки. Каждая наша неудача – на совести твердолобого адмирала Бенбоу. Он не пожалел труда, чтобы втереть мне очки.
Или вы так не считаете?
– Как должностное лицо при исполнении служебных обязанностей, я не вправе обсуждать компетентность начальства. Но вынужден признать, что офицер, готовивший вас к заданию, был, если можно так выразиться, скуповат на информацию.
– А еще – на отпущенный мне срок. Известно ли вам, что через девятнадцать дней я сыграю в ящик от яда замедленного действия?
– Увы, я осведомлен. И ты ошибаешься – осталось восемнадцать дней.
Похоже, ты потерял счет времени.
– Восемнадцать? Вот спасибо! Что ж, коли так, мне тем более не обойтись без вашей помощи. Нужен транспорт.
– Нам запрещены любые контакты с населением.
– Я только что отменил этот запрет. Вы утверждали, что возглавляете комиссию и хотите многое изменить к лучшему. Вам и карты в руки. Для начала спустите катер. И тогда за оставшиеся дни я смогу посетить гораздо больше племен баракозьих пастырей.
– Ты подталкиваешь меня к нарушению приказа. Так и по фуражке можно схлопотать.
– Экое горе!
Пауза в моем черепе затягивалась. Я ждал. Пока не услышал звук, в котором безошибочно узнал вздох.
– Ладно. Надеюсь, в наши дни хороший специалист и на гражданке без работы не останется. Катер сядет после захода солнца. Если с земли его не заметят, может, обойдется и без отставки.
– Тремэрн, вы отличный парень. Спасибо от всей души.
Насвистывая аккорды из "Шведского чудовища", я возвратился к спутникам.
– Джим, ты чудо! – сообщила Мадонетта, обнимая меня и целуя. – Лучше плохо лететь, чем хорошо идти.
Флойд радостно кивнул и тоже полез обниматься.
– Руки прочь! – закричал я. – Ладно девчонки, но с бородатыми мужиками я не целуюсь. И вообще, хватит дурака валять. Сейчас немного увеличим расстояние между нами и религиозными психами – на случай, если они решат вернуться. Потом отдых до темноты. У меня предчувствие, что ночка нас ждет та еще.
Глава 11
– Джим, просыпайся. Уже совсем темно.
Я почти обрадовался ласковой руке Мадонетты – она вытащила меня из кошмара. Скользкие щупальца, выпученные глаза. Брр, приснится же такая мерзость! Трагический финал, до которого осталось восемнадцать дней, все‑таки закрался в подсознание.
Я сел, зевнул, потянулся. С великой неохотой солнце наконец‑то спряталось за горизонтом, оставив лишь меркнущую ленточку. Проявлялись довольно невзрачные и к тому же малочисленные созвездия. Очевидно, тюремная планета обреталась где‑то на задворках Галактики.
Внезапно звезды померкли, и к нам с небес двинулся на нульгравитационной тяге темный силуэт. Когда катер сел и мы приблизились, открылся люк освещенной кабины.
– Погаси свет, пентюх! – крикнул я. – Ты что, решил испортить мне ночное зрение?
Пилот повернулся вместе с креслом и натянуто улыбнулся.
– Простите, капитан. Пентюх – всего лишь метафора.
– Целиком признаю свою оплошность. – Тремэрн похлопал себя по электронному глазному яблоку.