– Тремэрн похлопал себя по электронному глазному яблоку. – С этими штучками совсем разучился отличать день от ночи. У меня лучшее ночное зрение на флоте, и я решил сам вести катер.
Он погасил лампы, оставив на борту лишь аварийное освещение – чтобы я не залез впотьмах куда не следует. Я сел в кресло второго пилота и пристегнулся.
– Что ты задумал? – спросил он.
– Ничего сложного. Скажите, вы знаете расположение всех баракозьих отар, да?
– Да, они на учете у бортового компьютера.
– Чудненько. Пускай компьютер займется топографией и проложит курс, чтобы мы в кратчайшее время облетели все отары. Тактика простая: садимся в сторонке, берем потихоньку "языка" и показываем ему фото. Если он не узнает находку, летим к следующему стаду.
– На вид и впрямь несложно и практично. Ремни пристегнул? Отлично.
Летим к первой отаре.
Нас вдавило в спинки кресел. Катер набрал высоту и понесся по проложенному компьютером курсу. Потом он сбросил скорость и барражировал на малой высоте, пока Тремэрн вглядывался во мрак.
– Ага, вижу, – сообщил он. – Вон там, на дальнем краю стада. Не то пасет его, не то просто не дает разбрестись. Есть предложение: я подберусь сзади и скручу его, а ты допросишь.
– Подберетесь в темноте? Скрутите вооруженного охранника?
– Послушай, где я, по‑твоему, обзавелся этими зенками? На оперативной работе. Сказать по правде, люблю вспомнить молодость.
Оставалось только согласиться. Час от часу капитан нравился мне все больше. С таким союзником можно горы своротить. Во всяком случае, сберечь немало времени – если он и вправду такой орел, каким себя выставляет.
Кое‑какие сомнения имелись, но я держал их при себе. Как ни крути, это был седой инвалид, столоначальник в погонах, у которого давно истек срок годности.
Я лишний раз убедился, что не всегда качество товара соответствует упаковке.
Посадив катер, Тремэрн выскочил и исчез в темноте. Не прошло и тридцати секунд, как я услышал тихий зов:
– Готово. Можно включить свет.
Я зажег фонарик и в кромешном мраке под почти беззвездным небом увидел двух человек, стоящих вплотную друг к другу. У пастуха были выпучены глаза и разинут рот, но рука, сжавшая его шею в железном захвате, не давала крику вырваться. Я покачал фонарем под носом у кочевника.
– Внемли мне, горе‑пастух! Рука, сжимающая твое горло, может запросто убить тебя. Потом мы умыкнем стадо и до конца дней своих будем лакомиться шашлыками из баракозлятины. Но я готов пощадить тебя. Сейчас нукер уберет руку с твоей грязной шеи, и ты не закричишь, если не хочешь умереть. Ты будешь тихо отвечать на вопросы.
Он заперхал, потом застонал.
– О, демоны ночи! Отпустите меня, не убивайте, скажите, что вы хотите услышать, а потом убирайтесь в нечестивые глубины, из коих сбежали!
Я протянул руку, схватил его за нос и с силой крутанул.
– Заткнись. Открой глаза. Посмотри на фотографию. Отвечай. Ты когда‑нибудь видел эту вещь?
Я поднес снимок к его лицу, посветил. Тремэрн чуть напряг мускулы, и "язык" простонал:
– Нет... ни разу... не помню...
Он забулькал, потерял сознание и рухнул наземь.
– Интересно, эти баракозьи пастухи когда‑нибудь моются? – спросил Тремэрн.
– Только в високосные годы. Летим дальше.
Мы довольно быстро отработали процедуру. Тремэрн сажал катер и десантировался первым. Обычно к тому времени, как я выбирался из кабины, все уже было готово.
В ту ночь немало испуганных пастухов уснуло крепким сном, взглянув предварительно на фотографию находки. Я дремал между высадками, сотрясая катер храпом и тяжкими вздохами. Капитан не знал усталости и после одиннадцатого допроса выглядел совершенно свежим.
А мне казалось, что этой ночи не будет конца.
Устрашая тринадцатого кочевника, я едва не упал в обморок. Тринадцать – несчастливое число, но мы его преодолели и отправились дальше. И снова пара вытаращенных глаз воззрилась на нас по‑над клином нечесаной бороды.
– Гляди! – прорычал я. – Отвечай! И учти – стоны за ответ не считаются. Видел когда‑нибудь эту хреновину?
Вместо того чтобы застонать, этот закулдыкал и вскрикнул от боли.
Тремэрн сильнее заломил ему руку. Было похоже, что железный капитан начинает терять терпение.
– Отродье демона... Творенье шайтана... я предостерегал, но они не внимали... Могила! Могила!
– Что он лопочет? – спросил Тремэрн. – Ты хоть что‑нибудь понимаешь?
– Капитан, у нас есть надежда. Если это не соучастник, то, по крайней мере, свидетель. Эй ты! Гляди! Видел раньше?
– Я ему рек: не касайся, ибо смерть и проклятие придут вослед...
– Значит, видел. Ладно, капитан, отпустите его руку, но будьте начеку.
– Я выудил из кармана горсть серебряных цилиндров – местных денег. Дал им поблестеть под лучом фонаря.
– Гляди, вонючка, федхи, и все – твои.
Это мгновенно привело парня в чувство, но я сжал кулак, когда он протянул лапу.
– Твои, но при условии, что ты ответишь на пару‑тройку простеньких вопросов. А если ответишь правильно, то вдобавок останешься цел и невредим.
Ты видел эту вещь?
– Они сбежали. А ее мы нашли на корабле. Я к ней прикасался! Мерзость!
Мерзость!
– Хорошо поешь. – Я пересыпал в поджидающую руку половину монет. – А теперь вопрос на десять тысяч федх. Где она сейчас?
– Продали, продали нечестивцам... райцам. Может на них падет проклятие, вечное проклятие...
Нелегко было вытянуть из него все подробности, но мы в конце концов справились. Вылущив правду из вороха всяческих проклятий и поношений, мы поняли, что имеем дело с самой заурядной продажей краденого. Фундаменталисты видели, как садился корабль, и напали, едва открылся люк. Пока ученые спасались бегством, пастухи носились по отсекам и швыряли за борт все, что могли поднять. В том числе выволокли и контейнер с находкой, но раскурочить его сумели далеко не сразу. Наконец они управились с этой работенкой и стали ломать головы: что ж это за дьявольщина такая и как с ней быть? Неведение, как известно, порождает страх. Поэтому они отвезли диковину в Рай, где можно сплавить все что угодно. Конец.
Мы позволили пастуху сграбастать деньги и уложили на землю его бесчувственное тело.
– Надо бы посоветоваться, – сказал я.
– Надо бы, но не так близко к стаду. Давай поднимемся на плато, там воздух чище.
Мы высадились в последний раз. Остальные Крысы, к этому времени проснувшиеся, внимательно выслушали наш рассказ.
– Что ж, это здорово сужает сектор поиска, – заключила Мадонетта.
– Действительно, – согласился я. – Какова численность райского населения?
– Тысяч сто, – сказал Тремэрн. – Может, это не лучшая нация в Галактике, но здесь она выглядит самой преуспевающей. Правда, я с ней мало знаком. Только по фотографиям и наблюдениям со спутника.
– А в Пентагоне кто‑нибудь знает побольше?
– Возможно. Но говорить не будет, потому что информация засекречена.
Я сжал кулак до хруста в суставах, поморщился и ткнул пальцем в сторону капитана.
– Согласитесь, все это выглядит не слишком разумно.
Тремэрн был не более доволен, чем я.
– Да, Джим, это неразумно. И я не понимаю, почему ваша группа, работая здесь, не имеет доступа к самым необходимым сведениям. Я попробовал это выяснить и получил не только отказ, но и строгое предостережение.