– Внезапно он рассмеялся. – Вот о чем я подумал. Представь себе, что мы таки найдем в музее предмет материальной культуры с Земли, после того как я заявил широкой общественности, что наши цивилизации никогда не встречались. Наверное, мне пришлось бы сказать им следующее: новые находки дают основания заявить, что бедняга Борис Яблонски опять оказался не на высоте.
Он хохотнул, прежде чем продолжить.
– И наконец, друг мой, я должен поблагодарить тебя за такой подарок. Не каждый может похвастаться парой роскошных бивней. Я намерен взять их с собой на Сзандор II, где они займут достойное место в моей коллекции. Не волнуйся: я не сообщу в университет о твоих проделках. Я получу гораздо больше удовольствия, рассказывая о них моим друзьям после хорошего обеда.
Сообщение закончилось. Яблонски медленно поднялся, прошел в ванную и вскрыл себе вены на обеих руках.
Умер он за два часа до того, как его нашел Флетчер.
ВТОРАЯ ИНТЕРЛЮДИЯ (6303 г. Г.Э.)
Ночь я провел в кабинете, а поутру первым делом проверил, не нашел ли компьютер чего‑нибудь интересного. Выяснилось, что нет Поскольку днем он мог затрачивать на решение моей задачи лишь малую толику мощности, я решил не приставать к нему с вопросами о бивнях. Заказал две копии известных фотографий и несколько минут смотрел на них, пытаясь представить размеры существа, которое отрастило такие зубы. Потом отложил их в сторону и занялся повседневными делами, в данном случае сертификацией Рогатого демона с Анзарда IV. Размах рогов составлял сто восемь и три десятых сантиметра, сто девяносто третье место в списке, но в зависимости от использованного способа таксидермии величина эта могла увеличиваться на четыре‑пять сантиметров. К сожалению, единственная представленная голограмма получилась несколько расплывчатой.
Я отправил голограмму на компьютерный анализ, но и его результаты не показались мне убедительными. Впрочем, другого я и не ожидал. Затем изучил заверенные нотариусом письменные показания охотника и таксидермиста, безуспешно попытался связаться с проводником экспедиции, решил привлечь нашего эксперта по таксидермии в звездной системе Анзарда – отослал ему служебную записку с просьбой дать ответ до конца недели.
Взглянув на часы, я понял, что до назначенной встречи в Музее естественной истории осталось меньше часа, а потому вновь потянулся к фотографиям, любуясь великолепными бивнями и гадая, кому же удалось убить обладателя таких зубов в те дни, когда у охотников не было ни лазеров, ни звуковых ружей, ни молекулярных дезинтеграторов.
Не знаю, как долго я не отрывал глаз от фотографий, но внезапно кристалл вспыхнул, и передо мной возникла голограмма лица Хильды Дориан.
– Похоже, мы очень заняты, – проворковала Хильда. – Перенесем ленч на час?
– Не понял?
– Ленч, Дункан, – терпеливо объяснила она. – Ты же знаешь, прием пищи между завтраком и обедом. Уже девять лет по средам мы ходим на ленч вместе.
– И что?
– Господи, неужели опять?
– Что – опять?
– Ты опять на крючке, – мрачно констатировала она.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
– Это один из симптомов. Теперь у меня впереди месяц пустых взглядов, фраз, оборванных на полуслове, ланчей в одиночестве. Последний раз такое случилось два года тому назад, когда ты два месяца доказывал, что небесные волки вымерли и этот охотник с Внешних миров – ловкий мошенник. – Она вздохнула. – Значит, кто‑то подбросил тебе новую головоломку и говорить с тобой бесполезно, пока ты не разгадаешь ее.
– Ерунда. – Я попытался сосредоточиться на женской головке.
– Чем же заманил тебя этот загадочный мистер Мандака?
– Что ты знаешь о Мандаке? – удивился я.
– Я, между прочим, возглавляю департамент безопасности, Дункан. Мне известно, кто сюда приходит и к кому. Я также знаю, что ночь ты провел в своем кабинете, а компьютер до девяти утра работал только на тебя. – Она улыбнулась. – И еще у тебя играла эта ужасная музыка, которую ты включаешь, когда тебе приходится решать сложные задачи.
– Ты не ответила на мой вопрос.
– Какой вопрос?
– Что ты знаешь о Мандаке?
– Я знаю, что он приходил к тебе вчера, а когда ушел, нам сообщили, что ты получил разрешение пользоваться компьютером по ночам и в выходные.
Я пожал плечами.
– Не такой уж это секрет, раз Мандака обо всем договаривался с руководством. Он ищет самые большие в мире слоновьи бивни.
– То есть с Земли?
– Совершенно верно.
– Наверное, его ждет разочарование.
– Отнюдь, – твердо ответил я. – Бивни я ему разыщу.
– Поправь меня, если я ошибусь, но, насколько мне известно, последний слон умер, когда мы все еще жили на Земле?
– Он ищет бивни, которые на тот момент уже существовали.
– Понятно, – кивнула она. – Поскольку теперь ты будешь говорить только о них, почему бы нам не встретиться в кафетерии, где ты мне все и расскажешь?
– Не могу. У меня официальные замеры в Музее естественной истории.
– Правда? – Она просияла. – А Пруденс Эш там будет?
– Да.
– Я не видела ее с тех пор, как она ушла из «Брэкстона». Ты не будешь возражать, если я составлю тебе компанию?
– Твое право.
– Как приятно иметь дело с джентльменом, – съязвила она. – Встретимся в вестибюле через четверть часа.
Она, как обычно, пришла минута в минуту. И когда я спустился вниз, уже поджидала меня, подкрасившись, сменив серую униформу на яркий наряд.
– Надо бы нам прекратить наши встречи, – улыбнулась она. – У Гарольда возникли подозрения.
– Правда?
Она фыркнула:
– Разумеется, нет. Он знает, что твоя единственная любовь – нерешенное уравнение.
– Я не математик.
– Ладно, неразгаданная загадка. Двери раскрылись, пропуская нас на улицу. Мы встали на дорожку, уходящую на север.
– Почему бы тебе не рассказать о ней?
– О чем?
– О загадке, над которой ты бьешься, Дункан. Что это за бивни, которые так захватили тебя?
– Тут сошлось несколько факторов. Во‑первых, никогда раньше меня не просили найти утерянный охотничий трофей. Для меня это внове.
– И тебя это вдохновляет.
– Во всяком случае, мне интересно. И потом эти бивни – один из старейших охотничьих трофеев во всей галактике. Может, самый старый.
– Понятно, – кивнула она.
– Это еще не все. Я попытался проследить путь бивней. Они исчезали на века, чтобы внезапно появиться в тысячах световых лет от того места, где их видели в последний раз.
– Разве это не обычное дело для ценных охотничьих трофеев?
– Нет. – Я покачал головой. – Чем выше их цена, тем быстрее они оказываются в музее.
– А эти, как я понимаю, не в музее.
– Насколько я знаю, нет. Их ставили на кон в карточной игре, они принадлежали киборгу‑преступнику, нечистый на руку ученый воспользовался ими, чтобы опорочить коллегу, – они побывали везде, но только не в музее… Нет, не совсем так. Начался‑то их путь в музее, но потом каким‑то образом они попали в частные руки.