Вернулся официант с молоком для Мандаки и бренди для меня. Мы заказали обед. Я остановился на рыбе, Мандака предпочел мясо.
– У вас есть еще вопросы, мистер Роджас?
– Да. Но вы не ответили на уже заданные, так что скорее всего та же судьба ждет и остальные.
– Возможно, – согласился он. – Но, раз уж вы здесь, почему бы их не задать.
– Хорошо. Кто вы?
Наши взгляды встретились.
– Вы знаете, кто я.
– Я знаю, а вот Олигархия – нет.
– Я Букоба Мандака, последний из масаи.
– Тогда почему о вас нет никаких сведений в архивах? Он ответил не сразу.
– Может, я обожаю секретность.
– Многие обожают секретность. Но вы – единственный, о существовании которого никому не известно.
– Известно. Надо только знать, куда смотреть.
– И куда же?
– Мы уклоняемся в сторону, мистер Роджас. – Он выпил молоко. – Эти сведения не имеют никакого отношения к бивням. – Он помолчал. – Вы вдруг занервничали, мистер Роджас.
– Да, – признал я. – У меня такое ощущение, что я задал очень опасный вопрос.
– Тогда зачем вы его задали?
– Потому что хочу знать ответ.
– И вы хотите знать, почему масаи с маниакальным упорством гоняются за бивнями Слона Килиманджаро?
– Да.
Внезапно он широко улыбнулся.
– Я поступил правильно, выбрав вас, мистер Роджас. Вы не успокоитесь, пока не найдете бивни.
– А как же мои вопросы?
– Когда вы отыщете бивни, я, возможно, что‑то вам расскажу.
– А может, я вам не открою, где бивни, пока вы не сообщите мне то, что я хочу знать.
Глаза его сузились, он наклонился вперед, заговорил обманчиво вкрадчивым голосом.
– Вот сейчас вы ступили на очень опасный путь, мистер Роджас. Убийство – меньшее из преступлений, на которые я могу пойти ради бивней.
– Но почему? – Мною по‑прежнему владело любопытство.
– Они мне необходимы.
– Для чего? Что вы будете с ними делать? Есть же другие бивни. В музеях, в частных коллекциях. Зачем вам нужны бивни именно Слона Килиманджаро? Если ради них вы готовы на убийство, почему бы вам не убить ради скульптур Мориты или Блазингемского бриллианта?
– Это всего лишь безделушки. А мне нужны бивни.
– Повторяю, почему?
Вновь он долго смотрел на меня.
– Так предопределено тысячелетия тому назад.
– Предопределено? – повторил я. – Кем? Когда?
– Мне кажется, вы уже перебрали с вопросами, мистер Роджас.
– Дайте мне хоть какие‑то ответы, – настаивал я. – Если масаи так дорожат бивнями, почему Тембо Лай‑бон проиграл их в карты?
– Потому что он был дураком! – Глаза Мандаки яростно блеснули. – Он знал, что надо делать, но не мог заставить себя пойти на это.
– А что от него требовалось? Мандака так пристально смотрел на свои сжатые кулаки, что, наверное, и не услышал моего вопроса. Я ждал, пока он расслабится, чтобы повторить вопрос, но внезапно прогремел гонг, и в зале появился старик с длинной седой бородой, в многоцветных одеждах, с посохом в руке.
– Моисей. – Мандака повернулся к старику. Посох в его руках превратился в змею и вновь стал посохом.
– Молодец, – прокомментировал я, когда Моисей стал вершить чудеса своего библейского тезки. – Мне всегда нравились маги*.[5]
– Вам всегда нравились иллюзионисты, – поправил меня Мандака.
– А в чем разница?
Он опять посмотрел на меня:
– Маги вам бы не понравились, мистер Роджас.
– А вы с ними встречались?
– Нет, – ответил он.
Как раз в этот момент Моисей произнес какое‑то заклинание, и вода на ближайших к нему столиках превратилась в кровь, а потом вновь стала водой.
– Тогда почему вы полагаете, что они бы мне не понравились? – спросил я под аплодисменты сидящих за столиками.
– В моем народе были маги, скорее колдуны, когда мы еще не оторвались от Земли.
– Вы хотите сказать, волшебники? – с сомнением спросил я.
Он покачал головой:
– Нет. Эти маги придавали нам силы в бою, проливали дождь над нашими посевами, способствовали размножению скота.
– Какой прагматизм!
– Согласен с вами, – кивнул он. – Но вот что я вам скажу, мистер Роджас. Мундумугу, колдун, мог наложить заклятие на человека или животное, находящихся за сотни миль от него, и этот человек или животное умирали.
– Я очень в этом сомневаюсь, мистер Мандака.
– Меня это не удивляет, мистер Роджас. – Мандака смотрел на Моисея, над головой которого теперь кружила стая саранчи.
Представление продолжалось еще пять или шесть минут, каждый фокус в точности соответствовал библейскому эпизоду. Наконец старик воздел руки, и голограмма Красного моря разделилась надвое. Он прошел несколько шагов по сухому дну, повернулся, поклонился и тут же исчез под миллионами тонн воды. Это послужило сигналом для смены декораций, и мы увидели юную Клеопатру, объезжающую свои владения на золотой колеснице.
– Потрясающе! – воскликнул я, как и все присутствующие, захлопав в ладоши.
– Для иллюзии – да, – согласился Мандака. – Мы закончили, мистер Роджас?
– Вы вроде бы уже собрались сказать мне, чего не смог сделать Тембо Лайбон, но нас прервало появление фокусника.
– Нет, говорить этого я не собирался, мистер Роджас.
– Тогда должен признать, что разговор окончен, по крайней мере на сегодня. Мне бы хотелось знать, где я могу вас найти.
– В этом нет необходимости, – ответил он. – Я буду связываться с вами ежедневно, пока вы не найдете бивни. Я отпил бренди, посмотрел на Мандаку.
– Не знаю, как потактичнее задать этот вопрос…
– Весь вечер вы обходились без подобных уловок, мистер Роджас. – По его голосу я не понял, то ли он раздражен, то ли ему смешно. – Что изменилось?
– Я бы хотел получить ваши заверения в том, что я не делаю ничего противозаконного.
– Все абсолютно законно.
– И вы не преступник?
– Нет, я не преступник. – Мандака посмотрел мне в глаза. – Теперь у меня есть вопрос.
– Слушаю.
– Если бы я ответил иначе, вы бы прекратили поиски бивней?
– Нет, – честно ответил я. – Не прекратил. Мой ответ его полностью устроил.
– Я так и думал.
– Но вы сказали мне правду?
– Да, мистер Роджас. Я не преступник, и вы не делаете ничего противозаконного.
– Тогда я найду вам эти бивни.
– Я знаю, что найдете.
– Наверное, мне следует указать, что они не приносили счастья прежним владельцам.
– Меня это не удивляет.
– Тогда я надеюсь, что вы станете исключением из правила и они принесут вам славу и богатство. Он печально улыбнулся.
– Они принесут мне только смерть, мистер Роджас, – заявил он с абсолютной уверенностью.