Да откуда вы взялись, такой красавец-гусар?
Андрей скорчил простецкую физиономию и ответил басом:
– С завода «Красный ленинец».
Девушка расхохоталась. Смеялась она звонко, запрокинув голову.
– С «Красного ленинца»? Шикарно! Позвольте, я угадаю, вы - пролетарий! Кузнец или, лучше, - литейщик, а?
– Я - начальник столярного цеха Рябинин Андрей Николаевич, - вздохнул он.
– Ну вот, все испортили, - девушка картинно надула губы. - Начальник столярного бу-бу-бу. Ладно, Полина! - она протянула руку. - Будем знакомы. Вы меня, признаться, позабавили.
– Польщен, - поклонился Андрей и потянулся к ее книгам. - Позволите?
– Ах да, вы же книги таскать вызвались, - вспомнила она. - Извольте!
Андрей был рад. Он шагал и искоса разглядывал ее профиль. Полина нравилась ему все больше и больше.
– Полина, далеко мы идем?
– Я спешу на работу, в трудовую школу номер два. Видите, за водокачкой? - пояснила она.
– Вы учительница?
– Да, преподаю немецкий язык и русскую литературу.
– Ага, все-таки немецкий! - рассмеялся Андрей.
– Немецкий. Гусары немецкого не признают?
– Знал кое-что с империалистической, сносно же говорю только по-французски.
– Ах, значит, это правда? А я уж подумала, рисуется молодой человек, ловеласа разыгрывает. Я французский плохо помню, в детстве изучала. А вы где навострились?
– В гимназии.
– Закончили гимназию? Как мило! - улыбнулась Полина.- А университет?
– Был и университет.
– Я вижу, вы полезный стране человек… Вот мы и пришли.
Они остановились у ворот школы. Андрей отдал книги.
– Полина, простите за смелость, мы сможем увидеться вновь?
Полина размышляла.
– Что ж… Попробуйте!
Она достала из сумочки блокнотик и карандаш, нацарапала что-то.
– Мой телефонный номер. Звоните вечером и не пугайтесь, если ответит папа. Спасибо за помощь! - Полина проскользнула за ворота.
Андрей бережно сложил бумажку, сунул в карман френча и застегнул на пуговицу.
***
Семен Митрофанович Звонцов держал москательную лавку рядом с базаром уже добрых двадцать лет. Маленький москательщик отличался аккуратностью и общительным нравом. Несмотря на последнее качество, Звонцов умел хранить секреты. Вся округа знала, что уж если дядя Сеня молчит, так никакому Гэпэу его не разговорить, как ни старайся.
В тот самый час, когда вчерашний кавалерист Рябинин знакомился с Полиной, в лавочку Звонцова заглянула довольно примечательная личность. Примечательна она была и своим вызывающе-броским гардеробом, и нахальным выражением физиономии. Широкие плечи облегал серый габардиновый пиджак, ворот рубахи был распахнут, кремовые брюки были заправлены в ярко начищенные франтоватые сапоги. Под низко надвинутым козырьком кепи сверкали быстрые молодые глаза.
– Салют товарищу Звонцову! - улыбнулся гость и свалился на табурет, предназначенный «для клиента».
Семен Митрофанович оторвался от полок с кистями и красками:
– Что за встреча! Доброго утречка, Геночка! Нужда какая занесла к старику или чайку зашел испить?
– Рано чаи-то гонять, Митрофаныч. Дело есть, - посерьезнев, ответил молодой человек.
Звонцов изобразил услужливое внимание и придвинулся ближе. - Случится увидеть кого-либо из Осадчих, шепни: есть, мол, для них малявка [ 5 ] в зеленом ящике. Смекнул? - понизив голос, проговорил посетитель.
– Уразумел, Геночка, - кивнул Семен Митрофанович и заверил. - Непременно скажу.
Гость поднялся.
– Вот и вся нужда, - он положил на стол новенькую двухрублевку, подмигнул и вышел вон.
***
В полдень Семен Митрофанович выполз из своей москательной и, перейдя дорогу, зашел в трактир «Разгуляй». Пробираясь в папиросном дыму, он отыскал столик в углу, за которым трапезничал детина лет двадцати в бирюзовой блузе. Лавочник пожелал ему приятного аппетита и, наклонившись, прошептал:
– Приходили от Гимназиста.
Весточка вас в ящичке дожидается, уж загляните.
Здоровяк перестал жевать, кивнул, вытащил из кармана сверкающий полтинник и сунул его Звонцову. Семен Митрофанович поблагодарил и отправился обратно в лавку.
***
Перед обедом вернулся с пристани Сергунов - он принимал пиломатериал. Войдя в кабинет Рябинина, старший мастер повалился на стул и, отдуваясь, вытер пот со лба.
– Безобразие, Андрей Николаевич! Саботаж, да и только. Выбился из сил.
Андрей оторвался от бумаг:
– В чем дело?
– Значит, так: баржа подошла вовремя, в восемь часов; ломовики наши из крестьянской артели «Освобожденный труд» - тут же, наготове все двадцать подвод. А грузчики, мать их, как всегда - давай капризничать! Это им не так, то не эдак. Короче говоря, не хотят разгружать.
– Почему же? - не понял Андрей.
– Старая история. У нас, как поставка сырья, они - давай саботировать! Ломовики-то работают по найму, мы обязаны платить штраф за простой. Вот грузчики и затягивают. Подозреваю, что они с крестьянами-то в сговоре, - вздохнул Сергунов.
– И вы платите за простой? - рассердился Андрей.
Старший мастер развел руками:
– Что поделаешь, платим. Поди разберись, где правда. У грузчиков своя: тяжело таскать, нехватка рабочих рук, техники… С восьми утра нагрузили всего три подводы.
– Обратитесь к администрации порта, в профсоюз, - недоуменно предложил Рябинин.
– Какой там профсоюз, Андрей Николаевич? - махнул рукой Сергунов. - В порту кругом - одни шкурники! Не удивлюсь, если портовое начальство с этими мужиками заодно.
Андрей стал собирать бумаги:
– Давно творится подобное безобразие?
– Второй раз в этом году. И прошлым летом бывало.
– Вы на чем в порт ездили? - Андрей решительно встал.
– На «гочкиссе», транспортный цех выделил.
– Ждите меня здесь.
Он вышел на улицу и отыскал старенький грузовик «гочкисс», выпущенный еще до империалистической. В кабине дремал водитель. Андрей сел в кабину и толкнул шофера:
– Подъем! Как зовут?
– Вася! - пробудившись, выпалил водитель.
– Я - начальник цеха Рябинин.
– Слыхали…
– Едем на улицу Коминтерна, дом двадцать восемь. Затем - в порт. И чтоб пулей! - скомандовал Андрей.
Вася завозился с рычагом переключения передач:
– Приказ ясен, только этот драндулет пулей не полетит, скорее жабой запрыгает.
Они покатили.
Дома Андрей отыскал «браунинг», сунул его в карман и вернулся к машине.
***
Порт растянулся вдоль реки на добрую версту.
В центре - пассажирская пристань с беленьким понтонным вокзальчиком, справа и слева - многочисленные пирсы, склады и сараи. У пирсов разгружались и загружались баржи, всюду сновали подводы и автомобили. Чуть в стороне - здание портоуправления, выкрашенное известью, с голубым якорем на фронтоне и красным полотнищем на шпиле. Воздух оглашали сирены катеров, гудки пароходов, крики матросов и гиканье ломовиков.
Вася остановил машину против грязно-серой баржи с гордым названием «Большевик». У причала виднелась вереница крестьянских подвод и кучка лениво передвигающихся людей. Вяло, с расстановкой они укладывали на одну из подвод сосновое бревно. Ломовики-артельщики собрались кружком и, покуривая, наблюдали за грузчиками.
Оценив обстановку, Андрей отыскал своего работника Дегтярева, уныло стоявшего у трапа.
– Кто из них старший? - кивнув в сторону грузчиков, спросил Рябинин.
Дегтярев молча указал на мордастого мужика в рваном рубище, отдыхавшего в тени огромного ящика.
Андрей подошел к нему и негромко скомандовал:
– Встать!
Мордастый поднял голову и промямлил:
– Че-во!
– Встать! - рявкнул Андрей.
Мордастый вскочил на ноги. Был он высок ростом и крепок, лет сорока. Наглые глаза так и сверлили Рябинина.
– Ты кто такой? - скривив губы, угрожающе процедил мужик.