Валерия иногда читает мне их писанину. Не знаю, что она в них находит.
– Если бы вы сами читали их, то могли бы…
– Кто – я сам?! Мессер, да вы что, принимаете меня за писаря! – он с откровенным презрением рассмеялся, уткнулся в свой бокал с вином.
– Его высочество в последнее время несколько отстали в учебе, – неловко вступился за своего подопечного Корсарио.
– Мы стараемся не перегружать его занятиями, – пришел к нему на помощь маркиз Теодоро. – У него не очень крепкое здоровье.
Губы Валерии искривились, и Белларион догадался, что она с трудом сохраняла молчание.
Разговор перешел на тривиальные темы и до конца обеда вертелся вокруг них.
Первой удалилась принцесса, за ней ушли юный маркиз и Фенестрелла, а затем регент отпустил мессера Корсаре и слуг, но попросил остаться
Беллариона.
– Я не задержу вас надолго, мессер; я знаю, что вы устали после дороги, – обратился к нему маркиз Теодоро. – Но прежде, чем мы расстанемся, вы,
возможно, согласитесь в двух словах рассказать мне о предложении Фачино, с тем чтобы я успел подумать над ним до того, как мы соберемся все
детально обсудить.
Белларион, как никто другой знакомый с умением маркиза Теодоро строить далеко идущие планы, почувствовал, что его ожидает словесная дуэль, в
которой ему потребуется вся его изворотливость.
– Ваше высочество желает, насколько мне известно, вернуть Верчелли и восстановить свою власть в Генуе, однако в одиночку вам не под силу
осуществить свой замысел. Синьор Фачино, со своей стороны, может с успехом противостоять миланскому герцогу, но он хочет перейти к
наступательным действиям, выгнать Малатесту из Милана и заставить герцога пойти на уступки. Союз вашего высочества с синьором Фачино позволит
обеим сторонам достичь желаемых результатов.
Регент молча прошелся по комнате и встал перед Белларионом, высокий и изящный, словно двадцатилетний юноша. Бледные, близко посаженные глаза
маркиза уставились на Беллариона.
– Какие гарантии может предоставить граф Бьяндратский? – тихо спросил он.
– Гарантии? – с наигранным удивлением откликнулся Белларион, и его сердце екнуло. Белларион не обманывал себя: под личиной внешнего спокойствия,
пожалуй, даже бесстрастия, скрывалось неуемное честолюбие и мстительность маркиза, и если его интересовали гарантии, то лишь потому, что он
опасался лишиться того, чего хотел сильнее всего.
– Гарантии выполнения Фачино своих обязательств после того, как я выполню свои, – сказал регент, своей фразой подтверждая догадку Беллариона.
Белларион лукаво улыбнулся.
– Синьор Фачино предлагает начать кампанию установлением вашего контроля над Верчелли. Это лучше любых гарантий; это – плата вперед.
Бледные глаза регента на мгновение вспыхнули.
– Всего лишь частичная плата, – невнятно проговорил он. – А остаток?
– Для закрепления вашего владения следующий ход должен быть сделан против самого Милана.
Регент медленно склонил голову.
– Я подумаю, – серьезно произнес он. – Я соберу совет, и мы взвесим ресурсы, которыми сейчас располагаем. Могу заявить, что, каким бы ни было
наше решение, я польщен предложением Фачино. А сейчас, синьор, вам нужен отдых.
Он вызвал своего камергера, перепоручил его заботам Беллариона, заверив последнего, что все во дворце и в городе Касале в его распоряжении, и,
соблюдая положенные случаю церемонии, откланялся с таким видом, словно все, что он сегодня сказал, было просто дань уважения к Фачино.
Глава XVIII. ЗАЛОЖНИК
Лучи вечернего солнца окрасили золотом террасы дворцового сада, беломраморный храм, отражавшийся в безмятежной глади озера, увитые розами
гранитные балюстрады, высокие, аккуратно подстриженные самшитовые деревья, посаженные не одну сотню лет назад, и изумрудные лужайки, где
прогуливались фазаны; туда отправилась подышать воздухом принцесса Валерия с камеристками Изоттой и Дионарой, и там же вскоре появились рыцарь
Белларион и педант Корсарио, оживленно обсуждавшие Лукреция note 91.
Педант не питал большой любви к словесности и не потрудился скрыть свою
скуку, однако же продемонстрировал глубокое знание Апулея note 92 и Петрония [Петроний Гай (умер в 66 г.) – латинский писатель галльского
происхождения, ведший роскошную жизнь при дворе императора Нерона, прозванный «Арбитром элегантности»; ему приписывается авторство романа
«Сатирикон», дошедшего до наших дней не полностью. «Ужин Тримальхиона» – глава из этого романа] и с довольной ухмылкой цитировал непристойности
из «Золотого осла» и «Ужина Тримальхиона».
Белларион оставил Лукреция и превратился в восторженного слушателя, подчеркнуто восхищаясь эрудицией мессера Корсарио и одновременно краешком
глаза наблюдая за верхней террасой, где находилась принцесса.
Правда, в одном месте он решился сделать замечание. Мессер Корсарио ошибся, уверенно заявил он, и приведенные им строки были из Горация note 93,
но никак не из Петрония. Однако Корсарио стоял на своем, и между ними разгорелся жаркий спор.
– Это поэзия, – не уступал Белларион, – а «Ужин Тримальхиона» написан в прозе.
– Верно. Но там попадаются стихи, – с трудом сдерживался Корсарио, впервые столкнувшийся со столь диким невежеством.
Но когда Белларион в ответ лишь презрительно рассмеялся, обиженный педант решил отправиться за книгой, чтобы посрамить этого зазнавшегося
спорщика. Тем временем Белларион поднялся на верхнюю террасу, и принцесса Валерия, заметив его появление, остановилась и сурово посмотрела на
него.
– Я не помню, чтобы посылала за вами, мессер, – ответила она на его глубокий поклон, давая понять, что есть существенная разница в их положении.
Ему удалось сохранить невозмутимое спокойствие, но его ответ прозвучал глупо даже для его собственных ушей:
– Мадонна, я многое отдал бы, чтобы убедить вас в том, что я остаюсь вашим покорным слугой.
– Ваши методы ничуть не изменились, мессер. Да и с чего бы вдруг им меняться, в самом деле? Не с их ли помощью вы достигли славы?
– Не попросите ли вы ваших камеристок оставить нас на минуту наедине? Мне надо сказать вам пару слов, а мессер Корсарио хоть и отправился
понапрасну, но скоро вернется. И я сильно сомневаюсь, что мне представится другая возможность поговорить с вами.
Секунду она колебалась, но затем сделала камеристкам знак удалиться.
– Не туда, ваше высочество, – поспешил поправить ее Белларион. – Пусть они отойдут вон в ту сторону и встанут в одну линию с нами, так, чтобы из
дворца казалось, что мы все стоим вместе.
На ее губах появилась улыбка удивления.
– Вам не откажешь в предусмотрительности, – сказала она.
– При моем рождении, мадонна, мне не было отказано только в интеллекте, – начал было он, но тут же перешел непосредственно к делу:
– Я хочу вовремя предупредить вас, мадонна, о своих намерениях, хотя с вашими способностями неверно интерпретировать события вы наверняка не
одобрите их. Если мне удастся успешно завершить то, для чего я послан сюда, то завтра или в крайнем случае послезавтра ваш брат отправится в
Алессандрию, к Фачино Кане.
– О Боже! – побледнев, воскликнула она. – Почему? Что за мерзость замышляете вы?
– Отослать его подальше от регента, туда, где он будет в безопасности, до тех пор, пока не достигнет совершеннолетия. Именно для этого я и
стараюсь не покладая рук.
– Вы? Но это наверняка ловушка! Ловушка для… – ей не хватило воздуха, и она в ужасе замолчала.
– Будь это на самом деле так, разве я стал бы предупреждать вас? Чем вы можете помочь или помешать мне? Я здесь для того, чтобы предложить
заключить между синьором Фачино и Монферрато союз, одним из результатов которого должно стать крушение замыслов регента узурпировать
монферратский трон.