Онокоченел от предрассветного тумана,но нечувствовалхолода.Он
согревалсянадеждойнаместь.Горесоперникавознаградитегозавсе
страдания.
Припервых лучах солнца дверьбелогодомаоткрылась.Показался ван
Берле инаправился к грядкам сулыбкой человека, проведшего ночьвсвоей
постели и видевшего приятные сны.
Вдруг он замечает на земле, котораяеще наканунебылавыровнена, как
зеркало, борозды ибугры; вдругонзамечает, чтосимметричныегряды его
тюльпановв полном беспорядке, подобносолдатам батальона,среди которого
разорвалась бомба.
Побледнев, как полотно, он бросился к грядам.
Бокстельзадрожалотрадости.Пятнадцатьилидвадцатьтюльпанов,
разодранныхи помятых,лежалиназемле,однисогнутые,другиесовсем
поломанныеи ужеувядшие.Изих ран вытекал сок--драгоценнаякровь,
которую ван Берле согласился бы сохранить ценой своей собственной крови.
О неожиданность, о радостьван Берле! О неизъяснимая боль Бокстеля! Ни
один из четырех знаменитых тюльпанов, на которые покушался завистник, не был
поврежден.Онигордоподнималипрекрасныеголовкинадтрупамисвоих
сотоварищей. Этогобылодостаточно, чтобы утешитьван Берле.Этогобыло
достаточно, чтобы повергнутьв отчаяниеубийцу. Он рвал на себе волосы при
виде совершенного им преступления и совершенного при том напрасно.
ВанБерле, оплакивая постигшее его несчастье, которое, в конце концов,
волею судеб оказалось менее значительным, чем оно могло бы быть, непонимал
причины случившегося. Онтолько навел справки и узнал, что ночьюслышалось
ужасающее мяуканье. Впрочем, он и сам убедился в том, что тут побывали кошки
--по следам их когтей, по клочкамшерсти, оставленной ими на полебитвы,
шерсти, на которой, так же какина листьях раздавленногоцветка, дрожали
равнодушныекапли росы. Желаяизбегнуть в будущем подобного несчастья,он
распорядился, чтобы впредь в саду, в сторожке у гряд ночевал садовник.
Бокстельслышал, как он делал это распоряжение. Он видел, как в тот же
день принялись строить сторожку, и довольный, что остался вне подозрений, но
возбужденныйбольше, чемкогда-либо, противсчастливогоцветовода,стал
ждать более подходящего случая.
Это происходилоприблизительнов товремя, когда обществолюбителей
тюльпановгородаГаарлеманазначилопремиютому,кто вырастит,мыне
решаемся сказать сфабрикует, большойчерный тюльпан без одного пятнышка, --
задача еще неразрешенная и считавшаяся неразрешимой, так как в эту эпоху в
природе не существовало даже темнокоричневых тюльпанов.
Ивсе с полным основанием говорили, что учредители конкурса могли бы с
тем же успехом назначитьпремию вдва миллиона флоринов, вместо ста тысяч,
так как все равно добиться разрешения задачи невозможно.
Тем не менее весь мир тюльпановодов переживал величайшее волнение.
Тем не менее весь мир тюльпановодов переживал величайшее волнение.
Некоторые любители увлеклись этой идеей, хотя и не верили в возможность
ее осуществления; но такова уж сила воображенияцветоводов: считаязаранее
свою задачу неразрешимой, они все же только и думали об этомбольшом черном
тюльпане, который считался такой же химерой, как черныйлебедь Горацияили
белый дрозд французских легенд.
ВанБерле был в числе техцветоводов,которыеувлеклись этой идеей;
Бокстель был в числе тех, кто подумал, как ее использовать.
Кактолькоэта мысль засела в проницательной и изобретательной голове
ванБерле,онсейчас же спокойно принялсязапосевыи всенеобходимые
работы,для того чтобыпревратить красныйцвет тюльпанов,которые он уже
культивировал, в коричневый и коричневый в темчокоричневый.
На следующий же год ван Берле вывел тюльпаны темнокоричневой окраски, и
Бокстельвидел их наегогрядах, в товремякаконсамдобилсялишь
светлокоричневого тона.
Бытьможет, былобы полезно изложить читателямзамечательные теории,
которыедоказывают,чтотюльпаныприобретают окраскуподвлияниемсил
природы; быть может, намбыли быблагодарны, если б мы установили, что нет
ничегоневозможногодляцветовода,которыйблагодарясвоему талантуи
терпениюиспользуеттеплосолнечныхлучей,мягкость воды, сокиземли и
движение РОЭдуха. Но мы не собираемся писать трактата о тюльпанах вообще, мы
решилинаписатьисториюодногоопределенноготюльпана,иэтиммы
ограничимся, как бы ни соблазняла нас другая тема.
Бокстель,сновапобежденныйпревосходствомсвоегопротивника,
почувствовалполное отвращение к цветоводствуи, дойдя почти досостояния
безумия, целиком предался наблюдению за работой ван Берле.
Домего соперникастоял на открытомместе. Освещенныйсолнцемсад,
комнаты с большими окнами, сквозь которыеснаружи видны былиящики, шкафы,
коробкииэтикетки,--подзорнаятрубаулавливалавсемельчайшие
подробности.УБокстелявземлесгнивали луковицы,вящикахвысыхала
рассада, на грядах увядалитюльпаны,но он отныне,нежалея ни себя,ни
своего зрения, интересовалсялишьтем, что делалось у ван Берле. Казалось,
он дышал только через стеблиеготюльпанов, утолял жажду водой, которой их
орошали, и утолял голод мягкой ихорошо измельченной землей, которойсосед
посыпал свои драгоценныелуковицы Но,однако,наиболее интереснаяработа
производилась не в саду.
Когда часы били час, час ночи, ван Берле поднимался в свою лабораторию,
востекленнуюкомнату,в которуютаклегкопроникалаподзорнаятруба
Бокстеля; и там, едва только огни ученого, сменившиедневной свет, освещали
окна и стены, Бокстель видел, как работает гениальная изобретательностьего
соперника.