Онвидел, как тот просеивает семена, как поливает их жидкостями, чтобы
вызвать внихте или иныеизменения.Бокстель видел,какон подогревал
некоторые еемена,потомсмачивалих,потомсоединялс другими, путем
своеобразной, чрезвычайно тщательной и искусной прививки. Он прятал в темном
помещении тесемена,которые должныбыли датьчерный цвет, выставлялна
солнце или насветлампы те, которые должныбыли дать красный, ставил под
отраженный от воды свет те, из которых должны были вырасти белые тюльпаны.
Этаневинная магия, плодсоединившихся друг с Другомдетских грези
мужественногогения,этот терпеливый,упорный труд, накоторыйБокстель
считалсебянеспособным, вся эта жизнь, все эти мысли, все надежды-- все
улавливалось подзорной трубой завистника.
Странное дело --такой интерес и такая любовьк искусству не погасили
всеже в Исааке его дикую зависть и жажду мщения. Иногда, направляя наван
Берле свой телескоп, он воображал, что целится в него из мушкета, не дающего
промаха, ион искал пальцем собачку, чтобы произвести выстрелиубить ван
Берле.
Но, однако, пора установитьсвязьэтихдней,когдаодин работал, а
другой подглядывал, с приездом Корнеля де Витта, главного инспектора плотин,
в свой родной город.
VII. Счастливый человек знакомится с несчастьем
Корнель, покончив с семейными делами,отправился в январе 1672года к
своему крестнику Корнелиусу ван Берле.
Наступал вечер.
ХотяКорнель и небылбольшимзнатоком садоводства, хотяонине
особенно увлекался искусством, все же он осмотрел весь дом, от мастерской до
оранжереи, от картин до тюльпанов. Он поблагодарил крестника за то,что тот
назвал его именемтакой великолепный тюльпан. Он говорил с ним приветливым,
благодушным отеческим тоном, и в то время, как он рассматривал сокровища ван
Берле, у двери счастливого человека с любопытством и даже с почтением стояла
толпа.
Весь этотшум возбудил внимание Бокстеля, который закусывалусвоего
очага.
Онсправился, вчем дело,и, выяснив,тотчас же забралсявсвою
обсерваторию.И, несмотря на холод, онпримостилсятам со своей подзорной
трубой.
Сосени 1671 года эта подзорная труба не приносила ему большепользы.
Зябкие, как истые дети востока, тюльпаныне выращиваются зимой вземле под
открытым небом. Им нужныкомнаты, мягкиепостели в ящикахинежное тепло
печей.Поэтому зимуКорнелиус проводилв своейлаборатории среди книги
картин Он очень редко входил в комнату, где хранились луковицы, разве только
длятого,чтобы согреть ее случайными лучами изредкапоявлявшегося в небе
солнца, которые он заставлял волей-неволей проникатьк себе в комнату через
стеклянный люк в потолке.
Втот вечер, о котороммы говорим, после осмотра в сопровождении слуг
всего дома, Корнель тихо сказал ван Берле:
-- Сын мой, удалите слуг ипостарайтесь, чтобы мынанекоторое время
остались одни.
Корнелиус поклонился в знак согласия.
Затем громко произнес:
-- Не хотите ли, сударь, теперь осмотреть сушильню для тюльпанов?
Сушильня!Этотpandaemoniumцветоводства,этодарохранилище,этот
sanctum sanctorum был недоступен непосвященным, как некогда Дельфы.
Никогда слуга не переступал его порога своейдерзкой ногой, как сказал
бывеликийРасин, процветавшийв туэпоху. Корнелиус позволял проникнуть
туда только безобидной метле старой служанки, своей кормилицы, которая с тех
пор,как Корнелиус посвятил себя выращиванию тюльпанов, нерешалась больше
класть в рагу луковиц из боязни, как бы не очистить и не поджаритьбожество
своего питомца.
Итак,толькопри одномслове "сушильня" слуги,несшиесветильники,
почтительно удалились. Корнелиус взял из рук ближайшего из них свечу и повел
своего крестного отца в комнату.
Добавимкужесказанномунами,чтосушильнейявляласьтасамая
застекленная комната, на которую Бокстель беспрерывно наводил свою подзорную
трубу.
Завистникбыл,конечно,насвоемпосту.Сперваонувидел,как
осветились стены и стекла. Затемпоявились две тени.Одна из них, большая,
величественная,строгая,селазастол,накоторыйКорнелиуспоставил
светильник. И в ней Бокстель узнал бледное лицо Корнеля деВитта,длинные,
на пробор расчесанные волосы, спадавшие ему на плечи.
Главный инспектор плотин,сказав Корнелиусу несколько слов, содержания
которыхзавистникне мог угадатьподвижению губ, вынулизвнутреннего
кармана ипередал ему тщательно запечатанный белый пакет. По тому, скаким
видомКорнелиус взял этотпакет и положил в один из своих шкафов, Бокстель
заподозрил, что это были очень важные бумаги.
Сначалаонподумал,чтодрагоценныйпакетсодержиткакие-нибудь
луковицы,толькочто прибывшиеизБенгалииилисЦейлона; нотутже
сообразил, что Корнельнеразводилтюльпаныи занималсятольколюдьми,
растением, навид менееприятными от которогогораздо труднеедобиться
цветения.
Ион пришел к мысли,что пакет содержит просто-напросто бумаги ичто
бумаги эти политического характера.
Но зачем Корнелиусу бумаги,касавшиеся политики? Ведь ученый Корнелиус
не только чуждался этой науки, но даже хвастал этим, считая ее более темной,
чем химия и даже алхимия?
Безсомнения,Корнель,которому уже угрожала утратапопулярностиу
своих соотечественников, конечно,передалсвоемукрестникуван Берлена
хранение пакет скакими-то бумагами. И этобыло тем более хитро со стороны
Корнеля, что,конечно, не у Корнелиуса, чуждого всяких политических интриг,
станут искать эти бумаги.
К тому же, если бы пакет содержал луковички, --а Бокстель хорошо знал
своегососеда, -- Корнелиусневыдержал бы и тотчас стал бы рассматривать
их, как знаток, чтобы по достоинству оценить сделанный ему подарок.