Он искалглазамибумагу, вочто бы ихзавернуть,заметил листок из
библии,который Кракэположил на стол, взял его и, не вспомнив даже -- так
сильно было его волнение, --откуда взялся этот листок, завернул в него все
три луковички, спрятал их за пазуху и стал ждать.
В эту минуту вошли солдаты, возглавляемые судьей.
-- Этовыдоктор КорнелиусванБерле?--спросил судья,хотяон
прекрасно знал молодого человека. Он вэтомотношении действовалсогласно
правиламправосудия,что,как известно,придаетдопросусугубоважный
характер.
--Да, этоя,господин ванСпеннен, -- ответилКорнелиус,вежливо
раскланиваясь с судьей. -- И вы это отлично знаете.
-- Выдайте нам мятежные документы, которые вы прячете у себя.
--Мятежныедокументы?--повторилКорнелиус,ошеломленныйтаким
обращением.
-- О, не притворяйтесь удивленным.
-- Клянусьвам, господин ванСпеннен, янезнаю, что вы хотите этим
сказать.
-- Ну, тогда, доктор, я вампомогу, -- сказал судья. -- Выдайте нам те
бумаги, которые спрятал у вас в январе месяце предатель Корнель де Витт.
В уме Корнелиуса словно что-то озарилось.
-- О,о, -- сказал ван Спеннен, --вот вы иначинаете вспоминать, не
правда ли?
-- Конечно, но вы говорите о мятежных бумагах, а таких у меня нет.
-- А, вы отрицаете?
-- Безусловно.
Судья обернулся, чтобы окинуть взглядом весь кабинет.
-- Какую комнату в вашем доме называют сушильней? -- спросил он.
-- Мы как раз в ней находимся.
Судья взглянул на небольшую записку, лежавшую поверх бумаг, которыеон
держал в руке.
-- Хорошо, -- сказал он с уверенностью и повернулся к Корнелиусу. -- Вы
мне выдадите эти бумаги? -- спросил он.
--Ноя не могу, господин ван Спеннен,этибумаги не мои,онимне
отданы на хранение и потому неприкосновенны.
--ДокторКорнелиус,--сказалсудья,-- именемправительствая
приказываю вам открыть этот ящик и выдать мне бумаги, которые там спрятаны.
И судья пальцем указал на третий ящик шкафа, стоящего у камина.
Действительно, в этом ящикеилежал пакет, которыйглавный инспектор
плотинпередалсвоемукрестнику;былоочевидно,чтополиция прекрасно
осведомлена обо всем.
-- А, вынехотите, --сказал ван Спеннен, увидев,что ошеломленный
Корнелиус не двигается с места. -- Тогда я открою сам.
Судья выдвинулящик вовсюегодлинуи раньшевсего наткнулсяна
десятка двалуковиц,заботливоуложенныхрядами и снабженныхнадписями,
затем он нашел и пакетс бумагами, который был точно в том же виде, в каком
его вручил своему крестнику несчастный Корнель де Витт.
Судья сломал печати, разорвал конверт, бросил жадныйвзглядна первые
попавшиеся ему листки и воскликнул грозным голосом:
-- А, значит, правосудие получило не ложный донос!
-- Как, -- спросил Корнелиус, -- в чем дело?
-- О,господин ван Берле, бросьте притворяться невинным иследуйте за
мной.
-- Как, следовать за вами? -- воскликнул доктор.
-- Датак,как именемправительства я вас арестуюименем Вильгельма
Оранскогопокаеще неарестовывали.Для этогоонещеслишкомнедавно
сделался штатгальтером.
--Арестоватьменя? --воскликнул Корнелиус.--Чтожеятакого
совершил?
-- Это меня не касается, доктор, вы объяснитесь с вашими судьями.
-- Где?
-- В Гааге.
Корнелиус в полномизумлениипоцеловал падающую в обмороккормилицу,
пожал руки своимслугам, которыеобливались слезами, и двинулся за судьей.
Тот посадил его в карету, как государственного преступника, и велел возможно
быстрее везти в Гаагу.
VIII. Налет
Легкодогадаться,чтовсеслучившеесябылодьявольским деломрук
мингера Исаака Бокстеля.
Мызнаем,чтоприпомощиподзорной трубыон вовсех подробностях
наблюдал встречу Корнеля де Витта со своим крестником.
Мы знаем, что он ничего не слышал, но все видел.
Мы знаем, что, по тому, как Корнелиус бережно взял пакет и положилего
в тот ящик, куда он запирал самые драгоценные луковицы, Бокстель догадался о
важности бумаг, доверенных главным инспектором плотин своему крестнику.
Кактолько Бокстель, уделявший политикекуда больше внимания, чем его
сосед Корнелиус, узнал обарестеКорнеляде Витта,какгосударственного
преступника, онсразуже подумал, чтоему, вероятно,достаточносказать
только одно слово, чтобы крестник был так же арестован, как и его крестный.
Однако,какнивозрадовалось сердцеБокстеля,онвсежесначала
содрогнулся при мысли о доносе и отом, что донос может привести Корнелиуса
на эшафот.
В злых мыслях самоестрашное то, что злые душипостепенно сживаются с
ними.
К тому же мингер Бокстель поощрял себя следующим софизмом:
"Корнельде Виттплохой гражданин, раз он арестованпообвинениюв
государственной измене.Что касается меня, то я честный гражданин, раз меня
ни в чем не обвиняют, и я свободен, как ветер. Поэтому, если Корнель де Витт
--плохойгражданин,чтоявляется непреложным фактом, раз онобвиненв
государственнойизменеиарестован, то егосообщникКорнелиус ван Берле
является гражданином не менее плохим, чем он.
Итак, раз я честный гражданин, адолг всех честных граждан доносить на
гражданплохих,то я,Исаак Бокстель,обязандонести наКорнелиуса ван
Берле".