Вы остаетесь моей клиенткой до тех пор, пока считается установленным фактом, что вы та самая девочка, чьи ребра мне довелось увидеть в 1921 году. Сейчас я вас защищаю, но если выяснится, что вы меня обманывали, я стану вашим врагом. Я не люблю, когда меня дурачат.
— Сомневаюсь, что смогла бы одурачить вас, даже если бы захотела. — Она встретила его взгляд и неожиданно улыбнулась. — Если хотите, можете пощупать мои ребра, но вот посмотреть на них…
— О, нет. Не стоит, благодарю вас. Спокойной ночи. Спокойной ночи, мисс Лофхен.
Я проводил их, помог одеться, а когда они вышли на улицу, закрыл дверь на засов. Затем вернулся в кабинет, остановился у стола Вулфа и, посмотрев на него сверху вниз и заметив выражение его лица, неподвижного и с закрытыми глазами, позволил себе всласть потянуться и зевнуть.
— Hvala bogu, — провозгласил я. — Я, конечно, обожаю черногорских девушек, но не пора ли в постельку? С ними все в порядке. Я предложил их проводить, но они отказались. Несмотря на это, мне придется смотаться на Сорок восьмую улицу и пригнать треклятый «родстер». А случай весьма своеобразный. Я спинным мозгом чувствую, какой романтический конец может получиться у этой истории. У меня сложилось внутреннее убеждение, что с наступлением полнолуния я в этом самом кабинете буду официально просить у вас руки вашей дочери. Вам это тоже будет не так плохо, господарь. Только вам придется помочь мне отучить ее от вранья.
— Заткнись.
— Так мне ехать за «родстером»?
— Пожалуй, да. — Вулф содрогнулся. Выйти из дома, да в такое-то время! — Во сколько завтра придет Сол?
— В девять утра.
— Позвони ему и попроси принести тот конверт.
— Хорошо, сэр. Вы в самом деле намерены вернуть ей бумагу?
— Да. Я хочу посмотреть, что она с ней будет делать. Фред и Орри тоже будут здесь в девять утра?
— Да, сэр. За кем вы хотите установить слежку?
— Слежка, может, и не понадобится. Хотя кто знает — возможно, и потребуется, для ее безопасности. Эту бумагу жаждет заполучить мистер Фабер.
— И не только жаждет заполучить, но знает, где она лежит. — Я зевнул. — А так как положила ее сюда Карла, значит ли это, что она сама ему сказала, где ее искать? Или он узнал об этом от члена вашей семьи?
— У меня нет семьи.
— Вообще-то считается, что дочь — это член семьи. А в данном случае едва ли будет преувеличением сказать, что дочь — это и есть семья. — Я постарался говорить веско и торжественно. — Когда я на ней женюсь, думаю, мне неизбежно придется называть вас папой.
— Арчи, клянусь всеми святыми…
— И я стану вашим наследником, когда вы преставитесь. Мне достанется ваша страховка. Мы устроим турниры по гольфу между отцом и сыном. А несколько позже вы будете нянчить младенца. Нет, нескольких младенцев. А когда придет время разводиться… да что еще за дьявол!
В дверь позвонили.
Глава 9
В четверть второго ночи, когда у меня голова того и гляди грозила оторваться от нескончаемых зевков, да еще предстояло куда-то тащиться за «родстером», какой-то идиот трезвонил в дверь.
Я поплелся в прихожую и, отодвинув засов, открыл дверь на пять дюймов — ровно на столько позволяла это сделать накинутая цепочка. За дверью маячила фигура какого-то мужчины.
— Чего вам?
— Я хочу видеть Ниро Вулфа.
— Простите, кто вы?
— Откройте дверь! — Тон, надо признать, несколько повелительный.
Я поцокал языком:
— Приемные часы давно закончились, приятель, Не хотите называть свое собственное имя, так придумайте другое. Только какое-нибудь покрасивее, а то время, сами понимаете, не самое располагающее.
— Меня зовут Дональд Барретт.
— О, вот как. Тогда ладно. Погодите здесь немного, я сейчас вернусь.
Я пошел в кабинет и доложил обо всем Вулфу. Тот открыл глаза, нахмурился, что-то пробурчал и кивнул.
Я вернулся в прихожую, впустил полуночника, поработал лакеем и отвел его в кабинет. В ярком свете он оказался весьма привлекательным и встревоженным, с чуть помятым белым галстуком и растрепанной шевелюрой. Он, прищурившись, взглянул на Вулфа и повторил, что его зовут Дональд Барретт.
— Я уже понял. Садитесь.
— Спасибо. — Он присел на краешек кресла с таким видом, точно вот-вот встанет. — Очень дурной запашок у этого дела.
Брови Вулфа слегка поднялись:
— У какого дела?
— Да у того, что случилось у Милтана в школе. Вы же знаете — убийство Ладлоу.
— Знаю. Кажется, вы тоже там были.
— Был, пропади все пропадом. Да вам и так все известно от этого малого, которого вы туда послали.
— Простите, — сказал Вулф. — Я думал, вы уже знакомы. Мистер Барретт, это мой помощник, мистер Гудвин.
— Да, знакомы. Даже перекинулись парой слов. Он сторожил дверь, а я попросил его выпустить одну молодую особу, которая опаздывала на важное свидание, но он отказал.
Вулф кивнул:
— Мисс Рид, кажется.
— Надо же, он вам и это рассказал?
— Мистер Гудвин все мне рассказывает.
— Вообще-то я так и думал. Естественно. Он уперся, как баран, и не хотел выпускать мисс Рид. Он сказал, что самое худшее, что она может сделать, это сбежать и заставить фараонов ее разыскивать; а сам каким-то образом удрал, не побоявшись увлечь за собой свору ищеек!
— Знаю, Что поделать, с ним такое случается. — Вулф говорил сочувственно. — Вы для этого хотели меня видеть? Пожурить меня за несносное поведение мистера Гудвина?
Барретт подозрительно посмотрел на него, но Вулф был сама учтивость.
— Нет, — наконец ответил он, — просто упомянул к слову. Он уперся, как баран. К чему было держать там мисс Рид! Я был вполне согласен держать ответ за нас обоих. Но я пришел к вам по другой… по другому поводу. Этот малый, которого вы туда послали, — он должен был представлять мисс Тормик, верно?
— Какой малый?
— Да ваш помощник, черт побери! — Он мотнул головой в мою сторону. — Гудвин.
— Понятно. Я не тупица, мистер Барретт, но предпочитаю называть людей по именам — так удобнее. Да, мистер Гудвин пришел туда, чтобы помочь мисс Тормик.
— Это он сказал.
— Но ведь и она согласилась, разве не так?
— Само собой. Здесь все в порядке. Но тогда речь шла о бриллиантах этого болвана Дрисколла. Так я хочу знать — вы по-прежнему представляете ее? Я имею в виду сейчас, в деле об убийстве.
— Вы спрашиваете просто как любопытствующий друг?
— Ну а как же, конечно, как друг. Но это не просто любопытство.
— Что ж, да, я представляю мисс Тормик. А что движет вами, помимо любопытства?
— Ну, просто… — Он заколебался, поднял руку, чтобы пригладить растрепанные волосы, заерзал в кресле и прокашлялся. — Если честно, меня немного интересует мисс Тормик, и я терпеть не могу… вы понимаете? В этом деле все жутко подозрительно! Я познакомился с ней всего несколько месяцев назад и устроил ее и мисс Лофхен на работу в школу Милтана — я, стало быть, несу за нее некоторую ответственность. Она в Нью-Йорке чужая, и я хотел бы убедиться, что у нее есть толковый и знающий советник. Конечно, если вы ее представляете…
— Представляю.
— Лучшего и желать нельзя.
— Спасибо.
— Вы уж точно… — Он снова пригладил волосы и прокашлялся. Ясно, его мучили какие-то затруднения. — Вы уж точно понимаете, как важно, чтобы она не запуталась в этом деле. Например, начались всякие пересуды, будто она что-то такое сунула в карман пальто этого малого… Гудвина. Если только это дойдет до полиции, они поднимут страшный шум. Хотя я совершенно не верю, что она могла такое сделать. Да и чтобы кто-нибудь другой, я тоже сомневаюсь. — Он повернулся ко мне. — Вы должны знать, правда ли это. Вы нашли что-нибудь в кармане пальто?
— Конечно. — Я ухмыльнулся. — Бриллианты Дрисколла.