Запомните, я их слышал сотни.
— Но это не придуманная история. Это правда!
— Знаю, Максин. Можете продолжать в таком же духе. Просто чувствую, что это мой долг — указать вам на то, что полиция заведет дело против вас.
— Но что я могу поделать?
— Не знаю, — сказал Мейсон. — И запомните, Максин, я не ваш адвокат. Я бы порекомендовал вам отправиться к лучшему адвокату здесь, в Рединге. Отдайте ему эти двадцать пять долларов в качестве задатка и расскажите, что в вашей квартире в Лос‑Анджелесе был обнаружен труп. Пусть он свяжется с полицией и узнает, не хотят ли вас допросить.
— Коллин Дюрант никогда не раскрывал свои карты. Он только велел мне сказать Рэнкину, что картина Одни — это подделка. После того как я это сделала, он был очень доволен.
— А он не обмолвился, почему ему надо было, чтобы вы рассказали об этом Рэнкину?
— Он сказал, что копает под Рэнкина.
— И он хотел, чтобы Рэнкин подал на него в суд?
— Он не вдавался в такие подробности. Просто сказал, что копает под Рэнкина.
— Не под Олни?
— Нет, только под Рэнкина. Потом он велел мне быстро убираться. Дал мне час времени на сборы, но сказал, чтобы я исчезла незаметно, даже не взяв зубной щетки. Он назначил встречу на автовокзале и сказал, что приедет туда до восьми часов, если не застанет меня дома. Я должна была ехать в Мексику, где при желании могла остановиться в Акапулько, но сначала надо было ехать на автобусе в Эль‑Пасо, а потом в Мехико.
— У него был ключ от вашей квартиры?
— Постоянно нет. Но вчера вечером он настоял на том, чтобы я дала ему ключ.
— Вчера вечером?
— Да. У меня было два ключа. Один я отдала ему, а другой, позднее, — мисс Стрит.
— Зачем ему понадобился ваш ключ, если вы уезжали?
— Он сказал, что хочет проверить, не оставила ли я чего после себя и не похоже ли это на бегство. Он не разрешил мне ничего брать с собой, только те вещи, которые были на мне. Я должна была просто выйти, как бы на время. Кажется, его больше всего беспокоило, что меня могут увидеть с чемоданом. Он чувствовал, что за мной могут следить полицейские.
Мейсон покачал головой:
— Это не пройдет, Максин. Эта история не годится. Идите к адвокату. А потом звоните сестре и узнавайте, будут ли они с мужем помогать вам… — Мейсон остановился на полуслове, увидев выражение лица Максин.
— Вы думаете, не будут? О Боже! Я не могу! Просто не могу.
— Не можете что?
— Не могу вовлекать их во все это.
— Вовлекать? Но раз они ваши родственники и вы ехали к ним, то они уже вовлечены.
— Я не собиралась, я не собиралась останавливаться у них. Я просто хотела объяснить, взять денег, чтобы добраться до Канады или еще куда‑нибудь, где меня не смогут найти. Естественно, я намеревалась поддерживать с ними связь, и, если бы Коллин Дюрант захотел узнать, где я, ему бы сказали, где меня можно разыскать… Никаких неприятностей из‑за меня у них бы не было. Я бы не…
— Не пытайтесь лгать мне, по крайней мере так неумело. Вы мчались на север, чтобы быть с ними. Вы направили телеграмму с просьбой выслать вам денег. Этих денег хватило бы только на еду и бензин, пока вы доберетесь туда.
Максин забилась в угол, откинулась на спинку и закрыла глаза.
— Я сдаюсь, — сказала она, немного помолчав. — Я не могу убедить вас, но я говорю правду… Я так чертовски устала!
— Хотите сделать признание? И помните, Максин, я не ваш адвокат. Все, что вы мне скажете, я не обязан сохранять в тайне.
— Мистер Мейсон, вы должны помочь мне.
— Мистер Мейсон, вы должны помочь мне.
— Я не могу помогать вам.
— Почему?
— Я представляю интересы другого человека.
— Вы имеете в виду Рэнкина?
— Да.
Она покачала головой и сказала:
— Рэнкин не имеет к этому никакого отношения.
— Я не могу помогать вам, по крайней мере без его согласия.
Она сидела с закрытыми глазами, зажавшись в угол.
— Я сдаюсь, мистер Мейсон. Я расскажу, благодаря чему Дюрант имел власть надо мной. Сестра вышла замуж за Хомера Стиглера, и вскоре его забрали в армию, на флот. Пока его не было, она встретила одного говорливого проходимца. И все это случилось в тот момент, когда ее брак был на грани распада. До Фибе доходили слухи о заморских связях Хомера. Она решила, что совместной жизни не получится, но никакого письма, вроде «Прости, дорогой Джон…», писать не стала. Она решила продолжать свой роман, а по возвращении Хомера все рассказать или присмотреться, как он поведет себя. Вскоре Фибе узнает, что беременна. Она решает оставить ребенка, но вдруг, почти перед самыми родами, получает письмо от Хомера, в котором он раскаивается, что связался с одной девицей. Он пишет, что все это глупо, несущественно, не более чем просто физическая близость, которая необходима мужчине, когда он вдали от дома и скучает по женщине. Он просил прощения и обещал приехать через шесть месяцев. Он хочет забыть прошлое и все начать сначала. Фибе — единственная женщина, которую он любит и когда‑либо любил. К тому времени сестре стало ясно, что она связалась с негодяем и повесой, который, узнав о ее положении, сразу же исчез. И тут она поняла, что во что бы то ни стало хочет сохранить свой первый брак. И для достижения этой цели она решила использовать меня…
— Поясните, пожалуйста.
— Она написала Хомеру, что я пережила бурный роман и должна родить ребенка. На это время она пригласила меня к себе. Когда наступит срок рожать, мы уедем в Калифорнию, а после родов отдадим ребенка на усыновление.
— И что же произошло?
— Мы уехали в Калифорнию. Фибе родила ребенка, но под моим именем, и мы пристроили его в один из этих домов, вы знаете. Возвратившись в Орегон, сестра встретила Хомера, и они зажили очень счастливо. А спустя некоторое время Хомер предложил усыновить мальчика, которого считал моим сыном. Вот такая история. Я подписала нужные бумаги, Хомер и Фибе усыновили ребенка и теперь очень‑очень счастливы и даже благодарны заблудшей сестре, отказавшейся от собственного сына.
— Что может произойти, если Фибе расскажет ему правду сейчас?
— Не знаю. Хомер — своеобразный человек. Ему свойственны крайности. Он большой собственник, ну, как все мужчины.
— Ну все‑таки, что же может произойти, если она расскажет ему все сейчас?
— Он убьет ее и себя тоже. Он разнесет весь дом. Это такой темперамент! О Боже, если он узнает, это будет конец всему.
— Как узнал об этом Дюрант?
— Да, это вопрос… Я не знаю, как он узнал, но он поставил перед собой такую цель, и он ее достиг. Он знал этот семейный секрет и благодаря ему мог делать со мной, что хотел. Бывали времена, когда мне хотелось убить его. Он…
— Одну минуту, — прервал ее Мейсон. — Посмотрите… О‑о!
Максин подняла глаза:
— В чем дело?
— Позвольте представить вам двух джентльменов, стоящих у вас за спиной. Один из них — лейтенант Артур Трэгг из уголовной полиции Лос‑Анджелеса, а другой, я полагаю, представитель редингской полиции.
— Сержант Коул Арлингтон, — весело представил его Трэгг. — Так о чем это вы рассказывали мистеру Мейсону, мисс Линдсей? По‑моему, о ком‑то, кого вы хотели убить? Не относилось ли это к Коллину Дюранту?
— Одну минуту, Максин, — перебил его Мейсон.