— Вошел в четырнадцать пятьдесят пять, — уточнила Делла Стрит.
Дрейк посмотрел на нее:
— А ты что, отмечаешь время, когда входит каждый?
— И когда уходит. Как ты думаешь, откуда я знаю, сколько Перри лишнего времени проводит в офисе?
— А неплохая идея, — сказал Дрейк. — Мне, пожалуй, тоже надо поручить оператору на коммутаторе начать делать то же самое. За переработанное время взимать двойную плату, не так ли, Перри?
— Надо бы, — с сомнением согласился Мейсон. — Но не думаю, что это у вас здесь привьется. А что насчет Делмана Стила?
— За этим я вообще не наблюдал, — сказал Дрейк. — Кажется, он работает в каком‑то архитектурном управлении, но когда я там навел справки, то ничего особенного не узнал.
Мейсон бросил быстрый взгляд на Деллу.
— Как это? — спросил он Пола.
— Ну вообще‑то, Стил вроде околачивается возле этого управления, но главный архитектор говорит, что в действительности он не связан с тем, чем они занимаются. Делман просто арендует у них рабочее помещение, но приходит и уходит, когда ему заблагорассудится.
— В какое время он вчера был в управлении? — спросил Мейсон.
— Пришел, как обычно, в девять утра, ушел около десяти, затем вернулся около двух. Примерно до трех часов был там, а потом ушел. Чудное дело, Перри? Он снимает комнату в доме Джентри. Там есть отдельный вход, так что и там он может входить и выходить, как ему вздумается. Но он сблизился с семьей и проводит вместе с ее членами немало времени. Миссис Джентри полагает, что он одинок и…
— Да, все я это уже слышал, — поморщился Мейсон. — В котором часу он вернулся вчера вечером?
— Не могу знать, — сказал Дрейк. — Ты позвонил мне слишком поздно, чтобы я смог перезвонить ему под каким‑нибудь удобным предлогом. Вообще‑то, хозяйка вполне определенно заявила одному из моих людей, что такой привилегии, как их домашний телефон, ему не предоставлено. А в архитектурном управлении я выяснил положение дел довольно случайно. Мы не хотели, чтобы кто‑то догадался, что за ним ведется слежка. Ты же сам говорил, это нужно делать так, чтобы ни у кого не возникло никаких подозрений, поэтому мы приняли за исходные данные, что он — архитектор. Табличка с его фамилией висит на двери кабинета, и уж для семьи Джентри‑то, уверен, он постарался создать впечатление, что он и в самом деле архитектор. Но во второй половине дня, в послеобеденное время, посланный туда мной человек познакомился с одним работником управления и задал ему несколько вопросов, начав издалека. Вот тогда‑то и стало известно кое‑что о Стиле. Миссис Джентри, может быть, что‑нибудь тоже знает…
— Ну, сейчас, ночью, пожалуй, ничего не остается, — сказал Мейсон, — кроме как хорошенько выспаться.
— Ничего себе — выспаться! — воскликнул Дрейк, взглянув на часы. — Уже почти день.
— Пока не наступил рассвет, будет ночь, — философски заметил Мейсон. — Ну, тогда давайте пить кофе.
Делла Стрит допила свой и спросила:
— Не раздумали беседовать с миссис Джентри, шеф?
— Нет. — Мейсон отрицательно покачал головой.
— Лично я собираюсь вздремнуть, — сонно сказал Дрейк.
Мейсон пошел к выходу, потом, будто раздумав, неожиданно повернулся и, заложив руки в карманы, с беспокойством посмотрел на сыщика.
— Пол, — сказал он решительно, — тебе придется кое‑что еще сделать.
— Только после того, как немного сосну, — запротестовал Дрейк.
Мейсон молча смотрел на него, пока тот не спросил:
— А что такое?
— Тебе нужно добиться признания от Карра.
Мейсон молча смотрел на него, пока тот не спросил:
— А что такое?
— Тебе нужно добиться признания от Карра.
— Признания! — воскликнул Дрейк. Мейсон кивнул.
— Не понимаю.
— Я введу тебя в курс дела в общих чертах, — сказал Мейсон. — Хоксли не был убит. Он был только ранен. Я хочу выяснить, кто стрелял в него и почему.
— А откуда ты знаешь, что он был только ранен?
— Потому что я видел его.
— Ты видел его?! — вздрогнув, будто эхом отозвался Дрейк.
— Да, видел.
— Где?
— В больнице имени Паркера в Сан‑Франциско.
— И что он сказал?
— Он ничего не говорил, потому что, очевидно, находился под действием снотворного. Он будет жить, но врач намерен пока держать его в полной изоляции.
— Как же он попал в Сан‑Франциско?
— Уэнстон отвез его.
— Уэнстон? Тогда он обманывает Карра…
— Нет, не обманывает, — уверенно прервал Мейсон Дрейка. — Карр и Хоксли — это одно и то же лицо.
Дрейк вскочил, отодвинул свой стул.
— Либо я перепил кофе, либо — ты, Перри! Один из нас явно ошалел. Хоксли рыжий и хромой, а тот, Карр…
— Я бы объяснил это следующим образом, — сказал Мейсон. — Тот, кто снимал жилье, был переодетый Джонс Блэйн в рыжем парике и умышленно прихрамывающий. Однако, снимая квартиру под именем Хоксли, он действовал как агент Карра. Ни на минуту не сомневаюсь в том, что такой хитрый человек, как Карр, не случайно выбрал для себя укрытие в доме из двух квартир, обеспечив присмотр как за нижней, так и за верхней.
— Да, это резонно, — признал Дрейк. — Но что наводит тебя на мысль о том, что это — укрытие?
— Карр контрабандой переправлял в свое время оружие в Китай, пользуясь опасной брешью в блокаде. Естественно, известность ему была ни к чему.
Тогда, следовательно, сейф в нижней квартире принадлежал самому Карру?
— Да.
— Почему же он не установил его в верхней?
— Вероятно, потому, что Джонс Блэйн следит за сейфом и спит в нижней квартире.
— Тогда экономка Сара Пэрлин должна была об этом знать.
— Конечно!
— А Опал Санли?
— Совсем не обязательно, — сказал Мейсон. — Она могла знать, а могла и не знать. Большого значения это не имеет. Экономка жила там. Опал Санли приходила днем.
— Но ты говоришь, Хоксли был ранен. Тогда если Хоксли — это Карр, то у Карра должно быть пулевое ранение…
— В ноге, — продолжил его мысль Мейсон. — Вот почему он держит ноги укрытыми… Чтобы не видны были бинты.
— Так у него, значит, не артрит?
— Может, он и есть, но не в такой степени, как он стремится сейчас убедить нас в этом.
— Погоди, Перри, — перебил Дрейк. — Врач же не имеет права лечить пулевое ранение, пока не сообщит об этом в полицию.
— Правильно, — с улыбкой согласился Мейсон.
— Я тебя не понимаю.
— Карр, — пояснил Мейсон, — человек разносторонний. Очень изобретательный. Несомненно, что большую часть своей деятельности он ведет в других местах и под другими именами. Здесь, в Голливуде, когда занимается вопросами бизнеса, он — Робиндейл Э. Хоксли, в Сан‑Франциско он — Карр Люсмен, проживающий по Делингтон‑авеню в доме номер 1309.
— Какая мне разница, Перри, сколько у него имен. Все равно лечить огнестрельное ранение, не…
— Не имея каких‑нибудь доказательных объяснений, которые бы удовлетворили врача или полицию, — продолжил его мысль Мейсон.