- Она и так проломана.
- Проломана? То есть как это проломана?
- Ясное дело, проломана. Поэтому-то, я думаю, он и не может ее продать.
- Хозяин, -говорю я и подхожук нему вплотную, холоден, как Гекла во
времяснежной бури. - Хозяин, перестаньте затачивать зубочистки. Нам с вами
нужнопонятьдруг другаипритомбез промедления.Яприхожук вамв
гостиницуиспрашиваю постель,а выговорите, что можете предложитьмне
только половину и что вторая половина принадлежит какому-то гарпунщику. И об
этом самом гарпунщике, которого я даже еще не видел, вы упорно рассказываете
мнесамыезагадочные и возмутительные истории,словно нарочностараетесь
возбудить во мне неприязненное чувствопо отношениюкчеловеку, с которым
мне предстоит спать в одной кровати и с которым поэтому меня будут связывать
отношения близкиеи ввысшейстепениконфиденциальные. Поэтому я требую,
хозяин, чтобывыоставилинедомолвкииобъяснилимне,ктотакой этот
гарпунщик ичто он собой представляети будулия в полной безопасности,
если соглашусьпровести снимночь. И прежде всего, хозяин, будьтедобры
признать, что эта историяс продажей головы вымышленная,ибо, впротивном
случае,ясчитаюееочевидным доказательствомтого,чтоваш гарпунщик
совершенно не в своем уме,ая вовсене желаю спать с помешанным;а вас,
сэр,да-да,хозяин, именно вас, за сознательную попыткупринудитьменя к
этому я с полным правом смогу привлечь к судебной ответственности.
-Ну и ну,- проговорилхозяин, едвапереводядыхание.- Довольно
длинная проповедь, особливо если кто и чертыхается еще понемножку. Да только
зря вы волнуетесь.Этот гарпунщик,окотором я вам говорю, только недавно
вернулся из рейсапо Южным морям, гдеон накупил целую кучу новозеландских
бальзамированных голов (они здесь ценятся как большая редкость), и распродал
уже все, кроме одной: сегодня он хотел обязательно продать последнюю, потому
что завтра воскресенье,а этоуж неподходящее дело торговать человеческими
головами наулицах, по которымлюди идутмимо тебя вцерковь. Впрошлое
воскресенье якак раз остановил его, когда он собиралсявыйтиза порогс
четырьмя головами, нанизанными на веревочку, нучтотвоясвязкалуковиц,
ей-богу.
Этообъяснениерассеялотайну,толькочтопредставлявшуюся
необъяснимой, и доказало, что хозяин, в общем-то, не имел намерения дурачить
меня, но в то же время, что мог я подумать о гарпунщике, которыйвсю ночь с
субботы насвятое воскресенье проводил на улице за такимлюдоедским делом,
как торговля головами мертвых идолопоклонников?
- Можете мне поверить, хозяин, этот гарпунщик - опасный человек.
- Платит аккуратно, - последовал ответ. - Однако, ведь уже страстькак
поздно,пораина боковую.Ей-богу,послушайтевыменя, этоотличная
кровать. Саллиияспали наэтой самойкровати стой ночи,когданас
окрутили.
Ей-богу,послушайтевыменя, этоотличная
кровать. Саллиияспали наэтой самойкровати стой ночи,когданас
окрутили.Для двоих в этой кровати места заглаза - кувыркайся как хочешь.
Отличнейшаяпросторная кровать. Да что там говорить, пока мы спалина ней,
Сал еще укладывала вногах нашего Сэма и нашего маленького Джонни. Но потом
мне однажды приснился какой-то сон, я стал брыкаться испихнул Сэма на пол,
так что он едва не сломал руку. После этого Сал сказала, что так не годится.
Да вот пойдемте-ка, взгляните сами.
Сказав это, он зажег свечу и протянул ее мне, пропуская меня вперед. Но
ястоялвнерешительности,итут он,взглянувна часы в углу комнаты,
воскликнул:
-Ну,вотивоскресенье! Сегодняночью выуже неувидитесвоего
гарпунщика.Видно, онстал на якорьгде-то в другом месте.Да пошлиже,
пошли! Идете вы или нет?
Япоразмыслилеще минуту, азатем мы зашагали вверх по лестнице, и я
очутился внебольшой,холодной, как устричная раковина, комнатке,посреди
которойдействительностоялачудовищная кровать, настолько большая, что в
ней спокойно уместились бы четыре спящих гарпунщика.
- Ну вот, - сказал хозяин и поставил свечу на старый матросский сундук,
служивший здесь одновременнои подставкой для умывального таза, и столом, -
теперь устраивайтесь поудобнее. Спокойной вам ночи.
Я оторвал взгляд от кровати, оглянулся, но он уже исчез.
Тогда я отвернулодеяло и наклонился над постелью. Далекая от какой бы
тонибылоизысканности,онатемнеменееоказаласьприближайшем
рассмотрениивполне сносной. Тогда ястал оглядыватькомнату,но, помимо
кровати исундука-стола,не обнаружилздесьникакой другой мебели, кроме
грубосколоченнойполки,четырехстеникаминного экрана,обклеенного
бумагой с изображением человека, поражающего кита. Из предметов, не входящих
непосредственновобстановкуэтойкомнаты,здесьбыласкатаннаяи
перевязанная койка, брошеннаяна пол в углу,а вместо сухопутного чемодана
большойматросский мешок,содержащий,без сомнения, гардеробгарпунщика.
Сверх того, на полке над камином лежала связка костяныхрыболовныхкрючков
диковинного вида, а у изголовья кровати стоял длинный гарпун.
Но чтоза предмет лежит на сундуке? Я взял его в руки, поднес к свету,
щупал,нюхаливсяческимиспособамипытался прийтиотносительно него к
какому-нибудьвразумительномузаключению. Ямогусравнитьего толькос
большим половиком, украшеннымпо краям позвякивающими висюльками, наподобие
игл пятнистогодикобразанаотворотахиндейских мокасин. В центреэтого
половикабыладыра,вернее, узкий разрез, вродетого,чтомывидимв
плащах-пончо. Но возможно ли, чтобы здравомыслящий гарпунщик нацепил на себя
половик и в подобном одеянии расхаживал поулицам христианскогогорода?Я
примерилегоизлюбопытства, и он, словно тюк с провизией,так и пригнул
меня книзу,толстый,косматый и, как показалосьмне, слегкавлажный, как
будто загадочный гарпунщик носилего под дождем.