--Пожалуйста, распорядитесь, чтобыгалеоныкакможноскореебыли
снабженыпровизией. Не стоит задерживать егопревосходительство, к тому же
прилив не станет ждать даже его.
--О,разумеется, -- согласился дон Себастьян,в покорности которого
ощущалась заметная доля иронии. -- Я сейчас же отдам распоряжения.
--Ясообщуобэтомего превосходительству.Онбудетвамочень
признателен.Ну, разрешите откланяться,донСебастьян.-- И они дружески
обнялись. -- Поверьте,я надолго сохраню воспоминания о нашем счастливоми
взаимовыгодном сотрудничестве. Мое почтение донье Леокадии.
-- А вы неостанетесь посмотреть, какповесят капитанаБлада?Казнь
состоится ровно в полдень.
-- Адмираложидает меня к восьми склянкам, ия не осмелюсьзаставить
его ждать.
По путив гавань капитан Блад задержался у городскойтюрьмы. Дежурный
офицер встретил его со всеми почестями,подобающими спасителюСан-Хуана, и
открыл двери по его просьбе.
Пройдя двор, гдерасхаживали взад-впередзакованные в цепи удрученные
пираты, Блад подошел к каменной камере, в которуюедва проникал свет сквозь
забранное решетками маленькое окошко, расположенное у самого потолка. В этой
темнойзловоннойяме, сгорбившись на табуретке,сидел пиратскийкапитан,
уронив голову на руки в наручниках. Услышав скрипдверных петель, он поднял
голову, и его злое лицоуставилось на посетителя. Разбойник не узнал своего
вчерашнего, испачканногогрязьюпротивникавэтомэлегантном сеньорев
черном, расшитом серебром костюме, в тщательно завитом, ниспадающем на плечи
черном парике и с длинной эбеновой тростью с золотым набалдашником.
-- Уже пора? -- проворчал он на своем ломаном испанском языке.
Но блестящий кастильский аристократ неожиданно ответил по-английски, да
еще с явным ирландским акцентом.
-- Не будьте столь нетерпеливым. Увас есть еще время подумать о вашей
душе,еслитаковаяимеется;естьвремяраскаятьсяв совершенныхвами
гнусностях.Я могу простить вам то, что вы выдавали себя за капитана Блада.
Сам по себе этот акт даже можно расценивать как комплимент. Но я не могу вам
проститьтого,чтовы натворили вКартахене, -- зверских убийств, пыток,
изнасилований идругихбеспричинныхжестокостей,которыевысовершили,
удовлетворяя ваши низменные инстинкты и позоря присвоенное вами имя.
Негодяй ухмыльнулся.
-- Вы говорите, как поп, которого прислали меня исповедовать.
--Яговорю какчеловек,которым являюсь,и чье имя выосквернили
своиминизкимипоступками.Советуювамзакраткий промежутоквремени,
остающийся у вас после моего ухода, хорошенько осознать неумолимость высшего
правосудия, которое привело вас на виселицу с моей непосредственной помощью.
Ибо я -- капитан Блад!
Несколькосекундонстоял,молча глядя наосужденногосамозванца,
утратившего от изумления дар речи; затем, повернувшись на каблуках, вышелк
ожидавшему его испанскому офицеру.
Пройдя мимо виселицы, установленной на берегу, он сел в шлюпку, которая
тотчас двинулась к бело-золотому флагманскому кораблю, стоящему на рейде.
Таким образом, в тот же день, когда фальшивый капитан Блад былповешен
на берегу Сан-Хуан-де-Пуэрто-Рико, настоящий капитанБлад отплыл на Тортугу
на"МарииГлориосе",или"Андалузскойдевчонке",конвоируякораблис
сокровищами, гдене былони пушек, ни достаточного количества людей, чтобы
оказать сопротивление, когда их капитанам стала ясна ситуация, в которой они
очутились.
ДЕМОНСТРАЦИЯ
I
-- Фортуна,-- любил повторять капитан Блад,-- ненавидит скряг.Она
приберегаетсвоимилостидля тех,кто умеет правильно делать ставкии с
блеском тратить выигрыши.
Конечно, вы можете соглашаться илине соглашаться с ним, носамБлад
всегдаруководствовалсяэтимправилом,никогданеотступаяотнего.
Многочисленные примеры щедрости капитана можно найти в записках о его полных
рискаприключениях,оставленных нам Джереми Питтом, но ниодиниз них не
может сравнитьсяв блеске и яркости смерами, принятымис целью сокрушить
вест-индскую политику месье де Лувуа[1],когдаонаугрожалауничтожением
могучему братству флибустьеров.
Маркиза де Лувуа,преемникавеликогоКольбера[2] на службеЛюдовика
XIV, дружно ненавидели при жизни, с той же силой, скакой его так же дружно
оплакивалипосле смерти.Думаю,чтоподобноеединство взглядов является
высшей оценкой достоинств политического деятеля. Ничто никогда не ускользало
от внимания месьеде Лувуа. Ивот, охваченныйорганизаторским пылом, он в
один прекрасный день оставилв покое государственный аппарат стем,чтобы
заняться инспекциейфранцузскихвладенийв Карибском море,гдеактивные
действия флибустьеров оскорбляли его страсть к порядку.
Для этой цели в Вест-Индию на двадцатичетырехпушечном корабле "Беарнец"
маркизотправилшевальедеСентонжа,элегантного,подающегонадежды
дворянина лет тридцати слишним, заслужившего доверие месье деЛувуа(что
было не так-то легко)и имеющегочеткие инструкции, которыми он должен был
руководствоваться, чтобы положить конец пиратству.
ДлямесьедеСентонжа,чьематериальноеположениебыло отнюдь не
блестящим, это поручение оказалось неожиданной улыбкой фортуны, ибо, по мере
сил служа королю,он нашел случай сослужить службуи себе самому. Во время
своего пребыванияна Мартинике[3],которое затянулосьзначительно дольше,
чем этого требовала необходимость, шевальепознакомилсяс мадам де Вейнак,
молодой и красивой вдовой Омера де Вейнака,влюбилсявнеесбыстротой,
возможной только под тропическим солнцем, и вскореженился на ней. Мадам де
Вейнак унаследовала от покойного мужа владения, составляющие примерно третью
частьострова Мартиника, которые состояли из плантацийсахара, пряностей и
табака, дающихвнушительныйгодовойдоход.Всеэтобогатствовместе с
владелицей перешло в руки представительного, но плохо обеспеченного посланца
маркиза де Лувуа.