Когда дон Хайме оторвал наконец глаза от бумаги, дон Педро протянул ему
кожаныйфутляринажалпружинку.Крышка отскочила, иглаза губернатора
ослепилблескрубинов,сверкавших, подобно раскаленнымуглям,на черном
бархате футляра.
--Воторден,--сказалдонПедро.--КрестсвятогоЯкова
Компостельского--самыйвысокийипочетный извсехорденов,и вы им
награждаетесь.
Дон Хайме с опаской,словно святыню, взял в руки футляр и уставился на
сверкающийкрест.Монах,приблизившиськгубернатору,бормоталслова
поздравления. Любой орден был бы высокой и нежданной наградой для дона Хайме
за егозаслуги перед испанской короной.Но награждениеего самым высоким,
самым почетнымиз всех орденов превосходило всякое вероятие,игубернатор
Пуэрто-Рико на какое-то мгновение былсовершенно ошеломленвеличиемэтого
события.
Однакочерезнесколькоминут,когдав комнату вошла очаровательная
молодая дама,изящнаяи хрупкая, кдонуХайме уже вернулись егообычное
самодовольство и самоуверенность.
Увидавэлегантного незнакомца,тотчас поднявшегосяпри ее появлении,
дамав смущении и нерешительности замерлана пороге. Она обратилась к дону
Хайме:
-- Извините. Я не знала, что вы заняты.
Дон Хайме язвительно рассмеялся и повернулся к монаху.
-- Вы слышите! Онане знала, что я занят. Я -- представитель короля на
Пуэрто-Рико,губернаторэтого острова поповелению его величества, амоя
супруга не знает, что я могу бытьзанят,-- она полагает, что у меня много
свободноговремени!Этожепростоневообразимо!Однакоподойдисюда,
Эрнанда,подойдисюда! --В голосеегозазвучалихвастливые нотки.--
Взгляни, какойчестиудостоилкороль своего ничтожного слугу. Быть может,
хотя бы это поможет тебе понять то, что уже понял его величество, воздав мне
должное, вто время как моя супруга оказалась не в состоянии этого сделать,
-- король оценил по заслугам усердие, с коим несу я бремя моего поста.
Донья Эрнанда робко приблизилась, повинуясь его зову.
-- Что это, дон Хайме?
-- "Чтоэто"! --насмешливо передразнил дон Хайме свою супругу. -- Да
всего-навсего вотчто! -- Он раскрылперед ней футляр. --Еговеличество
награждает меня крестом святого Якова Компостельского!
Донья Эрнанда чувствовала, что над ней смеются. Ее бледные, нежные щеки
слегка порозовели. Но не радость,нет,породила этот румянец, итоскующий
взгляд больших темных глазне заискрилсяотудовольствия при виде ордена.
Скорее,подумалосьдонуПедро, донья Эрнанда покраснела от негодованияи
стыда за своего грубиянамужа, так презрительно инеучтивообошедшегося с
ней в присутствии незнакомца.
--Я очень рада,дон Хайме, -- сказалаона мягко. Голос ее прозвучал
устало.
Скорее,подумалосьдонуПедро, донья Эрнанда покраснела от негодованияи
стыда за своего грубиянамужа, так презрительно инеучтивообошедшегося с
ней в присутствии незнакомца.
--Я очень рада,дон Хайме, -- сказалаона мягко. Голос ее прозвучал
устало. -- Поздравляю вас. Я очень рада.
--Ах, вот как! Вырады? Фрей Алонсо,прошу вас отметить, чтодонья
Эрнанда рада. --Всвоих насмешках над женой дон Хаймедаже не давал себе
труда проявлять остроумие. -- Кстати, этот господин, доставивший сюда орден,
какой-то твой родственник, Эрнанда.
Донья Эрнанда обернулась, снова взглянула наэлегантного незнакомца --
взглянула как на чужого.Однако она как будто нерешалась заявить, чтоне
знаетего. Отказаться признать посланцакороля, принесшего весть о высокой
награде,даеще вприсутствиитакого супруга, как донХайме, --на это
решиться нелегко.Ктомуже род ихбыл оченьмногочислен, имогли ведь
оказаться у нее и такие родственники, с которыми она не была знакома лично.
Незнакомец низко поклонился; локоны парика почти закрыли его лицо.
-- Вы едва ли помните меня, донья Эрнанда. Тем не менее, я ваш кузен, и
вы,без сомнения, слышали обо мне от другого вашего кузена -- Родриго. Я --
Педро де Кейрос.
--Вы Педро? Воткак... -- Она вгляделась внегоболее пристально и
принужденнорассмеялась. --Я помню Педро. Мы играливместе,когдабыли
детьми, Педро и я.
В ее голосе прозвучал оттенок недоверия. Но Педро невозмутимо произнес,
глядя ей в глаза:
-- Вероятно, это было в Сантарене?
-- Да, в Сантарене. -- Его уверенность, казалось, поколебала ее. --Но
вы тогда были толстый, маленький крепыш с золотистыми кудрями.
Дон Педро рассмеялся:
-- Я немного отощал, пока рос, и мне пришелся по вкусу черный парик.
-- Вероятно, от этого глазау вас неожиданно стали синими. Я что-то не
помню, чтобы у вас были синие глаза...
-- О боже праведный, ну не дурочка ли!-- не выдержал ее супруг. -- Вы
же никогда ничего не помните!
Онаповернуласьк нему, губы еезадрожали, но глаза твердо встретили
егонасмешливый взгляд. Резкое слововот-вот готово было слететь с ее губ,
но она сдержалась и промолвила очень тихо:
-- О нет. Есть вещи, которых женщины не забывают.
-- Что касается памяти, -- с холоднымдостоинством произнес дон Педро,
обращаясь к губернатору, -- то я, со своей стороны, тоже что-то не припомню,
чтобы в нашем роду встречались дурочки.
-- Значит,черт побери, вам нужнобылопопастьв Пуэрто-Рико, чтобы
сделатьэтооткрытие,--хриплорасхохотавшись,отпарировалего
превосходительство.
--О!--совздохом произнес донПедро. -- Моиоткрытиямогут не
ограничиться только этим.
Что-товеготонене понравилосьдонуХайме.Большая головаего
заносчиво откинулась назад, брови нахмурились.