Почтивсеядрадостиглицели,аодно,особенно
удачливое,сбилогрот-мачтуфрегата.Получивтакоеповреждение, фрегат
потерял управление инадвинулсяна шлюп,снасти кораблейперепутались, и
покаоба судна старалисьосвободиться друг от друга,чтобы последовать за
остальнымиотходившими судами, охлажденные водой ипоспешно перезаряженные
пушки противника снова и снова поливали продольным огнем их палубы.
Когда орудиявыполнилисвоюзадачуиогоньвременнопрекратился,
капитанБлад,стоявший,нагнувшисьнадорудием,рядомсканониром,
выпрямился, погляделна длинное,торжественно-угрюмое лицогубернатораи
рассмеялся:
-- Да, черт подери, как всегда, снова страдают невинные.
Полковник Коуртни кисло усмехнулся в ответ:
-- Если бы вы поступили так, как я полагал целесообразным...
Капитан Блад перебил его довольно бесцеремонно:
-- Силы небесные! Вы,кажется, опять недовольны,полковник? Если бы я
поступил по вашему совету,мнебы уже давно пришлось выложить все карты на
стол. А яне хочу открывать своих козырей, пока адмирал не сделает тот ход,
который мне нужен.
-- А если адмирал и не подумает его сделать?
-- Сделает!Во-первых, потому, что это вего характере,а во-вторых,
потому, что другогоходау негонет.Словом,вы теперьможете спокойно
отправиться домой и лечь в постель,возложив все ваши надежды наменя и на
провидение.
-- Я не считаю возможным ставить вас на однудоску с провидением, сэр,
-- ледяным тоном заметил губернатор.
-- Тем не менеевам придется. Клянусь честью,придется. Потому что мы
можем творить чудеса -- я и провидение, -- когда действуем заодно.
За час до захода солнца испанские корабли легли в дрейф милях в двух от
островаизаштилели. Всеантигуанцы -- и белые ичерные-- с разрешения
капитана Блада разбрелись подомамужинать. Осталось только человек сорок,
которых Блад задержал на случай какой-либонепредвиденной надобности. Затем
корсары уселись под открытым небомподкреплять свои силы довольно изрядными
порциями пищи и довольно ограниченными дозами рома.
Солнце окунулось в нефритовые воды Карибского моря, и мгновенно, словно
погасили свечу, сгустился мрак,бархатистый, пурпурно-черный мрак безлунной
ночи, пронизанный мерцанием мириадов звезд.
КапитанБлад встал,втянул ноздрямивоздух.Свежийсеверо-западный
ветер, который на закатесолнца совсем было стих, поднимался снова. Капитан
Блад приказал потушитьвсекостры и незажигатьникакого огня, чтобыне
спугнуть тех, кого он ждал.
А воткрытом море, вроскошной каютефлагманского корабляиспанцев,
именитый, гордый, храбрый инесведущий адмиралдержал военный совет, менее
всего похожийна таковой, ибо этотфлотоводец пригласил ксебекапитанов
эскадрытолько длятого, чтобынавязатьим свою волю.
В глухую полночь,
когда защитники Сент-Джона уснут,уверенные,что доутра им не приходится
опасаться нападения, испанские корабли, миновав форт, спотушеннымиогнями
незаметно войдутв бухту. Восход солнца застанет их ужена якоре в глубине
бухты, примерно в миле от форта, и жерла их орудий будут наведены на город.
Так они сделают шах и мат антигуанцам!
Согласно этому плану испанцыи действовали:поставивпаруса к ветру,
которыйимблагоприятствовал,и взяврифы, чтобы идтибесшумно, корабли
медленно продвигалисьвпередсквозьбархатистыймракночи.Флагманский
корабль шел впереди, и вскоре всяэскадра приблизилась к входу в бухту, где
мрак был ещеболеенепроницаем и в узком проливе между высокимиотвесными
берегами вода казаласьсовсем черной. Здесь было тихо,какв могиле. И ни
единого огонька. Лишь вдали, там, где волны набегали на берег, тускло белела
фосфоресцирующая лента прибоя,ивмертвой этойтишине чутьслышенбыл
мелодичный плеск волн о борт корабля. Флагманский галионбыл уже в двухстах
ярдахотфорта иоттогоместа,гдезатонула"Атревида".Командав
напряженноммолчании выстроилась уфальшборта: донМигельстоял наюте,
прислонившиськпоручням, неподвижный,словно статуя. Галион поравнялся с
фортом,идонМигель вдушеуже праздновалпобеду, когда внезапно киль
флагмана со скрежетом врезался во что-то твердое: корабль, весьсодрогаясь,
продвинулся под всеусиливающийся скрежетеще на несколько ярдов и стал --
казалось,лапа какого-то морского чудища пригвоздила его корпуск месту. А
наполненные ветромпаруса недвижного корабля громко хлопали и гудели, мачты
скрипели, и трещали снасти.
И тогда,преждечемадмирал успел понять,какая постигла егобеда,
вспышка пламени озарила левыйборт судна, и тишина взорваласьревом пушек,
трескомломающегосярангоутаилопающихсяснастей:орудия,снятыес
"Арабеллы" и безмолвствовавшиедоэтойминутыза хорошо замаскированными
землянымиукреплениями,выпустилисвоитридцатидвухфунтовыеядрас
убийственно близкого расстояния в испанский флагманский корабль. Беспощадная
точность попадания должна была бы открыть полковнику Коуртни, почему капитан
Блад не пожалел пороха, чтобы затопить "Атревиду", -- ведь теперь, ужеимея
точный прицел, он мог палить во мраке наугад.
Лишьодин ответный беспорядочныйзалп бортовыхорудий дал куда-тов
темноту флагманский корабль, после чего адмирал покинул свое разбитое судно,
толькопотому еще державшееся на воде, что кильего крепко засел востове
затопленногокорабля. Вместе с уцелевшими остаткамисвоейкоманды адмирал
поднялся на борт "Индианы" -- одного из фрегатов,который, не успев вовремя
сбавитьход, врезалсявкормуфлагмана. Таккак скорость была невелика,
фрегат не особенно пострадал, разбив себе только бушприт,а капитан фрегата
не растерялся и тотчас отдал приказ убрать те немногие паруса, чтобыли уже
поставлены.