Нет,дажеМонтбар,получившийотиспанцевпрозвище
"Истребитель", не нагонял на них в свое время такого страха, как теперьдон
Педро Сангре -- так звучало по-испански имя Питера Блада.
Капитан Бладзнал,что онобъявленвне закона. Инетолько король
испанский,могуществукоторогооннераз бросал вызов, но ианглийский
король,небезоснованияимпрезираемый,--обаискалиспособаего
уничтожить.Анедавнодо Тортугидолетелавесть,чтопоследняя жертва
капитана Блада -- испанский адмирал дон Мигель де Эспиноса, особенно жестоко
пострадавший от егоруки,-- объявил награду в восемьдесят тысяч испанских
реалов тому, кто сумеетвзять капитана Блада живыми передать ему с рук на
руки. Обуреваемыйжаждой мщения, дон Мигель немог удовлетвориться простым
умерщвлением капитана Блада.
Однаковсеэто отнюдьне запугало капитанаБлада, незаставило его
утратить веру в свою звезду, а посему он вовсене собирался похоронить себя
заживо внадежной бухте Тортуги.За все страдания, которые он претерпел от
людей -- а претерпелон немало, -- ему должнабыла заплатитьИспания. При
этомон преследовалдвойнуюцель:вознаградитьсебяи втожевремя
сослужитьслужбуеслинепрезираемомуимСтюарту,тоАнглии,а
следовательно, ивсему остальному цивилизованномумиру,которогоалчная,
жестокаяифанатичнаяИспания с присущим ейковарствомпыталасьлишить
всяких связей с Новым Светом.
ПитерБладспускалсясмола,гдеужеулеглась шумнаяипестрая
вседневная сутолока, когдаизшлюпки, доставившей его к пристани, раздался
оклик боцмана с "Арабеллы":
-- Ждать тебя к восьми склянкам, капитан?
-- Да,квосьмисклянкам! -- не оборачиваясь, крикнул Блад и зашагал
дальше, помахивая длинной черной тростью, как всегда изысканно-элегантный, в
темно-сером, расшитом серебром костюме.
Оннаправилсякцентругорода.Большинствопрохожихкланялись,
приветствуя его, остальные просто глазели. Он шел по широкой немощеной Рю дю
РуадеФранс,которуюзаботливыегорожанеобсадилипальмами, стремясь
придатьейболеенарядныйвид.Когдаонпоравнялсяставерной"У
французскогокороля", кучкакорсаров,торчавшихувхода,вытянуласьв
струнку.Изокон доносился приглушенныйгулголосов, обрывки нестройного
пения, визгливый женскийсмех и грубая брань, а нафоне этих разнообразных
звуков равномерно и глухо стучали игральные кости и звенели стаканы.
ПитеруБладусталоясно, чтоего корсарывеселоспускаютзолото,
привезенное из Маракайбо. Ватага каких-то головорезов, вывалившись наружу из
дверей этого дома бесчестия, встретила его приветственными криками. Разве не
был оннекоронованным королемвсехотщепенцев, объединившихсяввеликое
"береговое братство"?
Он помахал тростью,отвечая наих приветствия, ипрошел мимо.
Ватага каких-то головорезов, вывалившись наружу из
дверей этого дома бесчестия, встретила его приветственными криками. Разве не
был оннекоронованным королемвсехотщепенцев, объединившихсяввеликое
"береговое братство"?
Он помахал тростью,отвечая наих приветствия, ипрошел мимо. У него
было дело к господину д'Ожерону, губернатору Тортуги, и это дело привело его
вкрасивый белыйдом,стоявший на возвышенностиввосточномпредместье
города.
КапитанБлад,человекосторожныйипредусмотрительный,деятельно
готовился к томудню, когдасмерть или падение короля Якова II откроют ему
путь обратнонародину.Снекотороговремениунеговошловобычай
передавать частьсвоихтрофеев губернатору в обмен на векселяфранцузских
банков, которые тотпереправлял для хранения в Париж. Питер Блад был всегда
желанным гостем в доме губернатора, и нетолько потому, что сделки эти были
выгодныд'Ожерону; у губернатора были наэтоиболееглубокиепричины:
однажды капитан Блад оказал ему неоценимую услугу, вырвав его дочь Мадлен из
рукпохитившего еепирата. С того дня и сам д'Ожерон,и егосын, идвое
дочерей считали капитана Блада самым близким другом своей семьи.
Поэтомуне былоничегоудивительногов том,что, кактолькобыло
поконченосделами,мадемуазель д'Ожерон-старшаяпожелала прогулятьсяс
гостем по душистой аллее отцовского сада и проводить его до ворот.
Мадемуазель д'Ожерон, жгучая брюнетка, с матово-бледнымлицом, высокая
и стройная, одетая богато,по последней парижской моде, славилась не только
своейромантической красотой, но и романтическим складом характера. И когда
в сгущающихся вечерних сумерках она грациозно скользнула в сад за капитаном,
еенамерения,как выяснилось,носилик тому женесколькоромантический
оттенок.
-- Мосье, я умоляю вас быть начеку, -- с легкой запинкой произнесла она
по-французски. -- Вы приобрели себе слишком много врагов.
Питер Бладостановилсяи,снявшляпу,такнизкосклонилсяперед
мадемуазельд'Ожерон, чтодлинные черные локоны почти закрыли его точеное,
бронзовое, как у цыгана, лицо.
-- Мадемуазель, ваша забота чрезвычайно мне льстит.О да, чрезвычайно.
--Онвыпрямился, иего дерзкиеглаза,казавшиеся совсемсветлымипод
черными каксмоль бровями, с веселой усмешкой встретилиеевзгляд.-- Вы
правы,у менянетнедостатка во врагах. Но это -- цена известности.Лишь
тот, ктоничего не стоит, не имеет врагов. Однако здесь, на Тортуге, у меня
врагов нет.
-- Вы вполне в этом уверены?
Тонеевопросазаставилегозадуматься. Оннахмурилсяисказал,
пристально вглядываясь в ее лицо:
-- Вам что-то известно, мадемуазель, как я догадываюсь?
-- Почти ничего. Не больше того, что сообщил мнесегодня один из наших
слуг. Он сказал, что испанский адмирал назначил награду за вашу голову.