Он бросил их на стол
и,пододвинувсвойтабуреткстолу,сел.Монетыон разделилнадве
одинаковые кучки. К одной кучке прибавил шпагу и часы, К другой -- пистолет,
табакерку и булавку с драгоценным камнем.
Питер Блад,внимательнои настороженноследивший за ними,почтине
чувствуяболи от удара по голове-- так напряженно искалон в этиминуты
какого-либо пути к спасению, -- заговорилснова.Страх и отчаяниесжимали
его сердце, но он мужественно не позволял себе в этом признаться.
-- И ещеодногообстоятельства ты не учел, -- медленно, словно нехотя
процедилон сквозьзубы. -- Ачто,если япожелаюдатьза себя выкуп,
значительно превосходящий ту сумму, которую испанский адмиралпредлагает за
мою голову?
Но это не произвело на нихвпечатления.А Каузакдажеподнял его на
смех.
-- Tiens![78]А тыже был уверен, что Хейтон явится сюда освободить
тебя. Как же так?
И он расхохотался, а за ним и Сэм.
-- Это вполневероятно, -- сказал капитан Блад. -- Вполне вероятно. Но
полной уверенности у меня нет. Ничего нет абсолютно верного вэтом неверном
мире. Даже и то, что испанецзаплатит вамэти восемьдесят тысяч реалов, то
есть ту сумму, в которую он, как мне сообщили, оценил мою голову. Со мной ты
можешь заключить более выгодную сделку, Каузак.
Он умолк,но его острый, наблюдательныйвзгляд успелуловитьалчный
блеск, мгновенновспыхнувший вглазахфранцуза; успел заметить он и хмуро
сдвинутые брови второго бандита. Помолчав, он продолжал:
-- Ты можешьзаключить со мной такуюсделку, которая вознаградит тебя
за все, чтоты потерял у Маракайбо.Потомучтозакаждую тысячу реалов,
обещанную адмиралом, я предлагаю тебе две.
Каузак онемел с открытым ртом, выпучив глаза.
-- Сто шестьдесят тысяч? -- ахнул он, не скрывая своего изумления.
Но огромный кулак Сэма обрушился на шаткий стол. Сэм грубо выбранился.
-- Хватит! -- загремел он.-- Как ядоговорился,таки сделаю. А не
сделаю, мненесдобровать... да и тебе, Каузак, тоже. Да неужтоты, Каузак,
такая курица, что поверил этому беркуту? Ведь он заклюет тебя, как только ты
выпустишь его на свободу!
-- Каузак знает,что ясдержуслово,--сказалБлад.-- Мы с ним
плаваливместе.Онзнает,чтомоесловоценитсядорожезолотадаже
испанцами.
-- Ну и пусть. А для меня оно не имеет цены. -- Сэм угрожающе приблизил
к капитану Бладусвое скуластое злое лицо с тяжелыми, набрякшимивекамии
низким, покатымлбом.-- Япообещался доставить тебя сегодня вполночь в
целости и сохранности куда следует, а когда я берусьзадело, я его делаю.
Понятно?
Капитан Блад посмотрел на него и, как это ни странно, широко улыбнулся.
-- Ну еще бы, --сказал он. -- Ваше разъяснение не оставляет места для
загадок.
И он действительно так думал.
Ибо теперьдля него стало ясно,что это
именноСэм вошел в сделкус испанцами и не осмеливаетсянарушить договор,
опасаясь за свою жизнь.
-- Тем лучше для тебя, -- заверил его Сэм.-- Иесли не хочешь, чтобы
тебеопять забиликляп врот, так попридержи свой вонючий язык еще часика
три. Уразумел?
Ион сноваприблизилклицу пленника своюскуластуюфизиономиюи
уставился на него с угрозой и насмешкой.
Да, капитан Блад уразумел все. И, уразумев, перестал отчаянно цепляться
заединственнуюсоломинку,дававшуюему какой-топроблескнадежды.Он
понимал, что должен сидеть здесь, беспомощный, прикрученный к стулу ремнями,
и ждать, когда его передадут с рук наруки кому-то еще, кто доставит егок
дону Мигелю де Эспиноса.
О том, что произойдет дальше, он старался не думать. Он знал чудовищную
жестокость испанцев,и для него не составляло труда представитьсебе,как
будет неистовствоватьадмирал. Холодный пот прошиб егопри одноймысли об
этом.Неужто егофеерическая, головокружительная карьера должна оборваться
столь бесславно?Неужто ему, победителю, горделиво бороздившему воды Мэйна,
суждено безвестно сгинуть, барахтаясь в грязной воде какого-нибудь трюма! Он
немогвозлагатьникакихнадежднапоиски,ужесейчас,вероятно,
предпринятые Хейтоном. Да, конечно, ребята перевернут вверхдном весь город
--вэтом он нисколько не сомневался. Но онне сомневался ивтом, что,
когда они доберутся сюда, будет уже слишком поздно. Они могут выследить этих
двух предателей и жестоко отомстить им, но ему это уже не поможет.
От страстного, неистовогожелания вырваться на свободу в голове у него
мутилось,отчаяние парализовало ум иволю.Тысячапреданныхему душой и
телом людей были здесь, рядом, -- стоило, казалось, только крикнуть... но он
былбессиленпризватьихнапомощьивскоребудетотданвовласть
мстительногокастильца!Этамысль, сколькобы оннигнал ееотсебя,
настойчивовозвращаласькнемусноваиснова;она стучалаввисках,
качалась, словно маятник, в его мозгу, мешала сосредоточиться...
А затем внезапно ему удалось овладеть собой.
Мозг прояснился и заработал деятельно ичетко, почти сверхъестественно
четко.Питер Блад знал цену Каузаку -- это был алчный,продажный прохвост,
готовый предать любого ради своей корысти.ИэтотСэм тоже, вероятно,не
лучше, а может, даже ихуже; ведь его-тотолкнулана это дело одна только
жажда наживы -- проклятыеиспанские деньги, цена его, Питера Блада,жизни.
ПитерБладпришелкзаключению,чтоонслишкомрано оставилпопытки
перещеголять в щедрости испанского адмирала, перебитьегоцену.Можно еще
попытаться бросить костьэтим двум грязным псам, чтобы они перегрызли из-за
нее друг другу глотку.
Некотороевремя он молча наблюдал за ними, подмечаязлобныйи жадный
блеск глаз, тоследившихза падениемкостей,то поглядывавших нажалкие
кучки золота, оружиеипрочие предметы,откоторых негодяи очистилиего
карманы иза обладание которыми сражались теперь,коротая время в ожидании
назначенногочасаза игрой вкости.