Этому способствовало еще и то обстоятельство,
что ПитерВандермир явно пришелся по сердцу дону Жуану. Испанец заявил, что
будетназыватьПитера--донПедро, как бы желаяподчеркнуть этимего
испанскоепроисхождение,иклялся,чтокровь Трасмиеров,без сомнения,
должна былаполностью подавить кровь каких-то Вандермиров.На этутему он
позволил себенескольковольных шуток. Шуткитакого сорта вообщеобильно
сыпалисьунегосязыка, ачетверо молодыхофицеровзнатных испанских
фамилий, обедавшие за одним столом с капитаном, охотно их подхватывали.
Питер Блад снисходительно прощал распущенность языка еще не оперившимся
юнцам, считая,что,поумневс возрастом, ониисамиостепенятся, нов
человеке,ужеперешагнувшемрубежтретьего десятка,она показаласьему
отталкивающей.За элегантнойвнешностьюиизысканнымиманерамииспанца
угадывалсяповесаи распутник. Однако ПитерБлад долженбыл затаитьэти
чувства в своейгруди.Безопасности ради ему нельзя было испортить хорошее
впечатление, произведенное им на капитана, и, приноравливаясь к нему и к его
офицерам, он держался столь же развязного тона.
И все это привело ктому, что пока испанский галифе, почти заштилевший
у тропиков,еле-елеползК северу,поставив всюгромадупарусов, часто
совсембезжизненносвисавшихс рей, междудономЖуаномидономПедро
завязалосьнечто вродедружбы.Многое восхищало донаЖуана вегоновом
приятеле:сразу бросавшаяся в глаза силамышц и крепость духа донаПедро;
его глубокое знание света и людей; его остроумие и находчивость; его чуточку
циничная философия. Долгиечасывынужденного досуга они ежедневно коротали
вместе, и их дружба крепла у росласо сказочнойбыстротой,подобно буйной
флоре тропиков.
Воткакслучилось, что ПитерБлад ужешестой день путешествовална
положениипочетного гостя на испанском корабле, который должен был бы везти
его закованнымв кандалы, догадайся кто-нибудь о том,кто он такой. И пока
командиркорабля,стараясьегоразвлечь,докучалемусвоимиигривыми
песенками, ПитерБлад забавлялсявдуше,рассматриваясюмористической
сторонынемыслимуюэту ситуациюи мечтаявместестемприпервойже
возможности положить ей конец.
Когдапение оборвалось идон Жуан, взяв из стоявшейрядом серебряной
шкатулки перувианскую конфету, отправил еев рот и принялся жевать, капитан
Бладзаговорилотом, чтозанималоего мысли. Динассу,накоторойон
спасался вместес беглымииспанцами,галионтащил за собой на буксире, и
Питер Блад подумал, что настало время снова ею воспользоваться.
-- У нас сейчас на траверзе Мартиника, -- заметил он. -- Мы находимся в
шести-семи лигах от берега, никак не больше.
--Да, и все из-за этого проклятого штиля. Я бы саммог надуть паруса
крепче, чем этот бриз.
-- Я понимаю, конечно,что вы не можете ради меня заходить в порт,--
сказалБлад.
-- У нас сейчас на траверзе Мартиника, -- заметил он. -- Мы находимся в
шести-семи лигах от берега, никак не больше.
--Да, и все из-за этого проклятого штиля. Я бы саммог надуть паруса
крепче, чем этот бриз.
-- Я понимаю, конечно,что вы не можете ради меня заходить в порт,--
сказалБлад.ФранцияиИспаниянаходилисьв состояниивойны,иБлад
догадывался, что это было одной из причин,почему дон Жуан оказался вэтих
морях. -- Но при таком спокойном море я легко могу добраться до берега в той
же пинассе. Что выскажете,донЖуан, еслия распрощаюсь свами сегодня
вечером?
Дон Жуан был явно огорчен.
--Почему вдруг такая спешка? Разве мы не договорились, что я доставлю
вас на Сен-Мартен?
--Да, конечно. Но, подумав хорошенько, я вспомнил, что кораблиредко
заходят в эту гавань, икогда-то ещемне удастся найти тамсудно, которое
идет в Кюрасао, в то время как на Мартинике...
-- Нет, нет,--капризным тоном прервал егохозяин. -- Выпрекрасно
можете сойти наберег и на Мари-Галанте, куда я должен зайти по делам, или,
если хотите, на Гваделупе, что, мне кажется, даже лучше. Но, клянусь, раньше
этого я вас не отпущу никуда.
Капитан Блад перестал набивать трубкудушистым табаком из стоявшего на
столе сосуда.
-- Увас естьдела на Мари-Галанте?--Онбыл так удивлен,что на
секунду отвлекся отосновной темы разговора. -- Что можетсвязывать васс
французами в такое время, как сейчас?
Дон Жуан загадочно улыбнулся.
-- Дела военные, друг мой. Я же командир военного корабля.
-- Так вы собираетесь напасть на Мари-Галанте?
Испанец ответил несразу.Пальцы его мягкоперебирали струны гитары.
Полные яркие губывсееще улыбались, но в этойулыбке промелькнуло что-то
зловещее, а темные глаза блеснули.
-- Гарнизоном Бассетерре командует некая скотина, по фамилии Кулевэн. У
меня с ним свои счеты. Вот уже год,какясобираюсьразделатьсясэтим
господином, итеперь деньрасплаты близок. Войнаоткрыла передо мнойэту
возможность. Одним ударом я устрою свои дела и сослужу службу Испании.
Питер Блад молча раскурил трубку. Использовать большой военный корабль,
для тогочтобы напасть на такое незначительное поселение, как Мари-Галанте,
с его точки зрения, это была совсем плохаяуслугаИспании. Но онне выдал
своих мыслей и не стал настаивать, чтобы его высадили на Мартинике.
-- Я еще никогда не был на борту судна во время военных действий -- это
расширит мойкругозор. Думаю,чтозапомню это надолго...Если,конечно,
пушки Бассетерре не пустят нас ко дну.
ДонЖуан рассмеялся.Привсей своей распущенности он вместестем,
по-видимому, не был трусом, и предстоящеесражение егоне пугало.Мысль о
немскореедажевдохновляла испанца. Он пришел в отличнейшее расположение
духа, когда к заходу солнца ветер наконец посвежел и корабль прибавилходу.