Собственно, этот подряд он
перекупил,по двадцать пять центов за голову, у первоначального подрядчика,
которыйдолженбыл получить с северянина по семьдесят пять центов за козу,
ночуть было не сорвал все дело. Рэтлиф перекупил у него подряд, потому что
случайнознал, что в глухом местечке, неподалеку от Французовой Балки, есть
одностадовпятьдесятслишком голов, подрядчик о нем не подозревал, а
Теперьонуже был на пути к Французовой Балке, хотя еще не тронулся с
места и даже не знал точно, когда тронется. Он не был там целый год. Он ждал
этой поездки, не только предвкушая удовольствие от хитроумных сделок, далеко
выходившихза границы пошлого и грубого стяжательства, но с острой радостью
человека,поднявшегосяспостелииснова ставшего хозяином собственного
тела,хотяинесколько ослабевшего, но вольного двигаться под солнцем, на
воздухе,гделюдидышатиходят, разговаривают, заключают сделки, и это
удовольствиетолькоувеличивалосьоттого, что он еще не тронулся в путь и
ничтовцеломсветене могло заставить его тронуться раньше, чем он того
захочет.Онбольшенечувствовал слабости, он просто купался в блаженной
истомевыздоровления,когданесуществуетвремени, спешки, работы; и те
накапливающиеся секунды, минуты и часы, рабом которых остается здоровое тело
ивоснеинаяву,теперь идут вспять, и время само лебезит и заискивает
передтелом,котороеобычнопокоряетсяего безудержному бегу; Он сильно
исхудал,чистаясиняярубашкасвободноболталасьунего на плечах, но
выгляделон прекрасно, смуглое лицо ничуть не побледнело, только стало чуть
светлееикак бы чище, от него веяло сдержанной силой, какая чувствуется в
редкихлесныхцветах,стойких,беззапаха,которыецветут прямо среди
остатков зимнего снега. Он сидел, бережно держа в исхудалой руке чашку кофе,
ирассказывалтремиличетыремслушателям,какпрошлаоперация,тем
насмешливым,лукавымголосом,которыйничуть не изменился после болезни,
тольконемногоослабел.Итутвошлидвое.Этобыли Талл и Букрайт. У
Букрайтаиззаднегокарманакомбинезонаторчалкнут, обмотанный вокруг
кнутовища.
- Здравствуйте, ребята, - сказал Рэтлиф. - Что-то вы нынче рано.
- Наоборот, поздно, - сказал Букрайт.
Они с Таллом подошли к стойке.
-Мыприехали ночью, пригнали скотину на станцию, сегодня погрузка, -
сказал Талл.- Говорят, вы болели. А я уж по вас соскучился.
-Мывсесоскучились, - сказал Букрайт. - Моя жена говорит, за целый
годвовсей округе не появилось ни одной новой швейной машины. Так что там
этот доктор в Мемфисе у вас вырезал?
-Бумажник,-сказалРэтлиф.-Наверно, он для того меня сперва и
усыпил.
-Нунет,онвас усыпил, чтобы вы не продали ему швейную машину или
целыйфургонзубьевдлябороны, прежде чем он успеет нож в руки взять, -
сказал Букрайт.
Буфетчик придвинул обоим по тарелке с бутербродами.
- Нет, мне бифштекс, - сказал Талл.
-Амнененадо,-сказалБукрайт. - Два дня только и делал, что
смотрел,какизэтихбифштексовнавозпрет.Да еще гонял их с полей и
огородов. Дайте мне колбасы и яичницу из шести яиц.
Онжаднонакинулся на хлеб. Рэтлиф повернулся на своем табурете и сел
лицом к пришедшим.
- Стало быть, по мне соскучились, - сказал он. - А я-то думал, у вас на
ФранцузовойБалкетеперьстольконового народу, что, исчезни хоть дюжина
агентовпо продаже швейных машин, вы бы и тогда ничего не заметили. Сколько
новых родичей выписал к вам Флем Сноупс? Двоих? Троих?
- Четверых, - сказал Букрайт с набитым ртом.
-Четверых?-сказал Рэтлиф. - Значит, этот кузнец - я хочу сказать,
тотпарень,которыйторчит в кузнице, покуда не настанет время идти домой
ужинать,-какбишьего?..Ахда,Эк.И тот другой, арендатор кузни,
руководитель...
-Теперьонбудет школьным учителем, - тихо сказал Талл. - Во всяком
случае, так говорят.
-Да нет же, - сказал Рэтлиф.- Я говорю о Сноупсах. Об том, втором. А.
О. Его еще Джек Хьюстон швырнул тогда прямо в бадью.
-Обнем и речь, - сказал Талл. - Говорят, он будет учительствовать у
насвшколена будущий год. Прежний учитель взял да и уехал как раз после
рождества.
Вы и об этом, верно, еще не знаете.
НоРэтлиф уже не слушал его. Он не думал о прежнем учителе. Он смотрел
наТалладотого удивленный, что обычной насмешливой невозмутимости вдруг
как не бывало.
-Как? - сказал он.- Учителем? Этот тип? Этот Сноупс? Который пришел в
кузнюв тот день, когда Джек Хьюстон... Вот что, Одэм, я, правда, болел, но
как будто еще не оглох после болезни.
Букрайтнеотвечал.Он прикончил свой хлеб, потянулся и взял кусок с
тарелки Талла.
- Ты все равно не ешь, - сказал он. - Сейчас я велю принести еще.
-Нуину, - сказал Рэтлиф. - Провалиться мне на этом месте. Клянусь
богом, я как увидел его, так сразу и подумал - с ним что-то неладно. Вон оно
что.Онбрался не за свое дело - кузница, полевые работы. Но что ему впору
бытьучителем-этомнеив голову не приходило. Вон оно что. Он нашел
единственноеместовцеломсвете, или, вернее, на Французовой Балке, где
можнонетолько полный день сыпать всякими присловьями, но еще и деньги за
этополучать.Так,так. Стало быть, Билл Уорнер схлопотал наконец беду на
свою голову. Лавку Флем сожрал, кузню сожрал, теперь до школы очередь дошла.
Остается только дом. Потом, ясное дело, он поневоле изаваспримется, но
пока что ему еще придется попотеть с домом, потому что Билла...
-Ха!-односложносказалБукрайт.Он доел ломоть, который взял с
тарелки Талла, и кликнул буфетчика:- Эй, дайте-ка мне покамест кусок пирога.
- Какого пирога, мистер Букрайт? - спросил буфетчик.