- Ты контракт уже подписал с ним? - спросил Билл Уорнер.
-Даяинесобирался, покуда Вернон Талл не рассказал мне, что он
натворил. А теперь, думаю, завтра же составлю бумагу и дам ему подписать.
-Тогдаужзаодноукажиему,которыйдом поджечь. Или пускай сам
выбирает?
-Ладно,- сказал Джоди. - Мы и об этом сейчас потолкуем. - Теперь из
егоголосаисчезловсе легкомыслие, исчезло лукавство и легкая ирония, он
словнобы выхватил шпагу из ножен и приготовился к бою. - Мне теперь только
одноинадо - разнюхать все хорошенько насчет той конюшни. А потом уж один
черт, он поджег или не он. Надо только, чтобы он во время сбора вдруг понял,
что я-то думаю на него. Слушайдальше. Возьми, примерно, такой случай. - Он
навалилсяна стол, тяжелый, обрюзгший, весь напрягшись. Мать ушла на кухню,
иоттудадоносилсяеенеугомонныйголос,энергичнораспекавший черную
кухарку,Дочьнеслушала вовсе. - Есть кусок земли, с которого, говоря по
правде,хозяева ничего не рассчитывали взять нынешним летом. И вот приходит
человекиберет его в аренду, а тебе известно, что там, где он в последний
разарендовалучасток, сгорела какая-то конюшня. Не имеет значения, поджег
оннасамом деле эту конюшню или нет, хотя все было бы куда проще, ежели б
удалосьузнатьточно,что поджег. Главное - что она сгорела, когда он был
там,иулики были такие веские, что он счел за лучшее оттуда убраться. Так
вот,сталобыть,онприходит к нам и арендует эту землю, на которую мы в
нынешнемгодуужесовсембыло рукой махнули, и мы, чинно-благородно, как
полагается,отпускаем ему товар из своей лавки. И он снимает урожай, хозяин
чин чином его продает и кладет денежки в карман, а когда этот малый приходит
засвоей долей, тут-то хозяин ему и говорит: "Что это такое я слышал насчет
тебяикакой-тотамконюшни?"Толькои всего. "Что это такое я недавно
слышал насчет тебя и какой-то конюшни?" - Две пары глаз впились друг в друга
-мутноватые,чуть навыкате и маленькие, жесткие, голубые. - Что он на это
скажет?Чтоонсможетсказать,кроме:"Ладно.Чтовытеперь со мной
сделаете?"
- Ты потеряешь на товарах, которые он из лавки возьмет.
- Тут уж ничего не попишешь. Но в конце концов если человек задарма, за
здоровоживешь,убираеттебе урожай, можно, по крайней мере, его кормить,
пока он работает... Обожди-ка, - вдруг сказал он. - Сто чертей, да и того-то
делать не придется, я просто подброшу ему на порог охапку трухлявых дранок и
спичкиназавтра,каконуправитсясокучиванием,и он поймет, что его
песенкаспетаичтоему ничего не остается, кроме как снова собираться в
дорогу.Таконуедетна два месяца раньше, меньше возьмет в лавке, а нам
нужнобудеттольконанятьподенщиков,чтобысобралиего урожай. - Они
пристальногляделидругдругув глаза. Для одного дело было уже сделано,
закончено,он видел воочию его результаты, хотя сейчас, когда он говорил об
этом,доконцаоставалосьещедобрыхполгода.
- Они
пристальногляделидругдругув глаза. Для одного дело было уже сделано,
закончено,он видел воочию его результаты, хотя сейчас, когда он говорил об
этом,доконцаоставалосьещедобрыхполгода.-Сто чертей, куда ему
деваться! Он и не пикнет! Не посмеет!
-Гм,-сказалБилл.Онвынулизкарманарасстегнутогожилета
прокуреннуютростниковуютрубкуипринялся ее набивать. - От таких лучше
подальше держаться.
- Ладно, - сказал Джоди. Он достал зубочистку из фарфоровой коробочки и
откинулсяна спинку стула. - Конюшни поджигать никому не позволено. А ежели
кто охоч с огнем баловаться, поделом ему, пускай на себя пеняет.
Он не поехал заключать контракт ни завтра, ни послезавтра. Но на третий
день,послеполудня, привязав свою чалую лошадь к столбу галереи, он сидел
законторкойв задней комнате лавки, ссутулившись, сдвинув черную шляпу на
затылок,положив на бумагу темную мохнатую руку, неподвижную и тяжелую, как
окорок,и,зажавперовдругой,своим неуклюжим, медленным размашистым
почеркомписалконтракт.Ачерезчас, с контрактом в кармане, аккуратно
промокнувисложивбумагу, он был уже в пяти милях от деревни и остановил
лошадьнадороге,заметивфургончик.Видавший виды фургончик был покрыт
засохшейзимнейгрязьюизапряженпаройкосматыхлошадок,пугливых и
беспокойных,какгорныекозлы,ипочтитакихжемалорослых.В задке
фургончика была установлена железная будка, с виду настоящая собачья конура,
разрисованнаяподдомик,ив каждом нарисованном окошке над нарисованною
швейноймашинойзастыловглуповатой улыбке нарисованное женское лицо, и
Уорнер,огорошенныйирастерянный,уставилсянавладельцафургончика,
который приветливо осведомился:
- Я слышал, Джоди, у вас новый арендатор?
-Сточертей!-сказалУорнер.-Данеужтоон и вторую конюшню
подпалил? Его раз поймали, а он снова за свое?
-Каксказать,- ответил владелец фургончика, - утверждать ничего не
стану.Поджигалон там чего или не поджигал, не знаю, могу только сказать,
чтодвеконюшнизагорелисьи что он к этому имеет какое-то касательство.
Огонь,можносказать, бежит за ним по пятам, как за иными людьми собаки. -
Онговорилприятным, ленивым, ровным голосом, так что сразу и не разобрать
было,что проницательности в нем даже больше, чем насмешки. Это был Рэтлиф,
агентпо продаже швейных машин. Он жил в Джефферсоне и разъезжал по четырем
окрестнымокругамнасвоих крепких лошадках, в фургончике с размалеванной
будкой,гдехраниласьнастоящаяшвейнаямашина. Сегодня он еще здесь, а
завтраегопотрепанный,забрызганныйгрязьюфургончик с крепкой, хоть и
разномастнойпаройлошадокможнобылоувидетьужевдругомокруге,
где-нибудьв тени, а сам Рэтлиф, с ласковым, приветливым, открытым лицом, в
чистойсинейрубашкебезгалстукасиделнакорточкахсреди мужчин на
перекресткеупорогалавки,или(всетакже на корточках, все так же,
казалосьбы, беззаботно болтая, но на самом деле внимательно прислушиваясь,
каквыяснялосьпотом)среди женщин, меж веревок, сплошь увешанных бельем,
лоханейи закопченных стиральных баков, у родника или колодца, или же чинно
восседалнаплетеномстуле на галерее перед домом, любезный, приветливый,
учтивый, остроумный и непроницаемый.