Джор повернулся к бойцам
и что-то проговорил. В ответ послышались недовольные голоса, ноДжор-баши
повторилприказ,наэтотразгромчеирезче,ивсадникиначали
поворачивать коней.
- Да чего это он!.. - Косухин был явно озадачен.
Отъехали недалеко - метров на сорок, затем остановились. Бойцыстали
снимать с плеч винтовки. Между тем Джорстоялнапрежнемместе,стоял
ровно, неподвижно, винтовка лежала на шее его белого коня.
Послышался странный клекочущий звук, вначале еле слышный,затемвсе
более заметный и громкий. Арцеулов и Степа переглянулись.
- Чердынь его! - протянул Косухин. - Аэроплан... Во, влипли!
Ошибиться было трудно - этих звуков они наслышались за последние дни.
Мотор уже гремел, ивотиз-заближайшейгорывынырнулчерныйсилуэт
аэроплана. Машинасревомпронесласьнадвсадниками,развернуласьи
сгинула в темнеющем небе.
- На разворот пошел, - Степа облизнул потрескавшиеся от ветра губы. -
Ну, сейчас врежет, гад!
Арцеуловмолчал.Ончутьприкрылвеки-скаждымразомэто
становилосьвсепроще.Ущельепропало,вместонеговновьвыросли
чудовищной высоты заснеженные пики. Они стояли на одной из вершин,вокруг
сверкал синеватый лед, и солнце, исчезавшее в промежутке междудвухгор,
казалось огромным. Ледподкопытамибылчист,безединогоследа,и
Ростислав безвсякогоудивлениязаметил,чтониктоизвсадниковне
отбрасывает тени...
...Мотора он не услышал - лишь какой-то резкий свист.Что-точерное
понеслось на них прямо со стороны исчезавшего за горамисолнца.То,что
мчалось, и в самом деле походило на аэроплан,ночемближе,темяснее
видны были медленно движущиеся кожистые крылья, длиннаяизогнутаяшеяи
огромная голова с небольшими рожками и высоким гребнем. Пасть чудищабыла
раскрыта, глаза горели ровным синим огнем, а из-под покрытого чешуей брюха
свисали когтистые лапы, покрытые темной бугристой кожей.Крылатаясмерть
летела почти беззвучно, только негромкий свистпродолжалзвучать,иот
этого свиста дикой болью взорвалась голова, и во рту стало сухо.
Крылатый змей летел прямо на сгрудившихсявсадников,ленивоповодя
крыльями.Когтистыелапыначалисжиматься,синийогоньвглазах
разгорался. Пасть раскрылась, и оттуда повеялонеогнем,каквстарых
сказках, а могильным холодом. Казалось,вновьвокругвсталидеревянные
стены старой церкви, и нечеловеческая рука рвет доски пола...
Кони тревожно заржали, переступая ноги на ногу,итольконатянутые
уздечки удерживали их на месте. Лишь белый скакун Джора стоял каквлитой,
не двигаясь и, казалось, не дыша.КомандирДжормедленновыпрямилсяв
седле и поднял правую руку к закатному солнцу.
И тут Арцеулов вспомнил: он уже виделтакое.
И тут Арцеулов вспомнил: он уже виделтакое.Всадник,застывшийв
седле, с поднятой к небу рукой. Чьи-то руки пыталисьуничтожитьбарельеф
над входом в храм, но не узнать было трудно.
В руках Джора появилось ружье, до этого лежавшее поперек холкиконя.
Нет, не ружье - гибкий белый лук, натетивеужебыланаготовестрела,
левая рука застыла в воздухе, а праваяначаланеспешаоттягиватьсяк
уху...
...Чудовище ускорило свой полет, крылья забились, словно змейпочуял
опасность. Вновь дохнула черная пасть, и мертвый холод стал невыносим.Но
Джор по-прежнему не двигался, стрела замерла, готовясь к полету...
У Ростислава перехватило дыхание. Казалось, онужевиделиэто-
всадник на белом коне, в остроконечной монгольской шапке с натянутым тугим
луком на фоне уходящего за горы солнца. И смерть, несущаяся навстречу...
Змей вновь раскрыл пасть, глаза полыхнули белым пламенем, и в тотже
миг стрела сорвалась с тетивы. Дохнул холод, иАрцеуловневольнозакрыл
глаза...
- Ну, парень! - ахнул Степа, от возбуждения дергая капитана за плечо.
- Попал! Попал! Из винтаря срезал! Ну, чердынь-калуга, дает!
Арцеулов открыл глаза.КомандирДжорленивымдвижениемзакидывал
винтовку за спину, а аэроплан, неуверенно дергаясь и пуская тонкую струйку
черного дыма, уходил куда-то за скалы.
-Вмоторпопал,точно!-продолжалкомментироватьпораженный
Косухин. - Ну, глаз-алмаз!
- Да, - капитан кивнул. В горле пересохло, хотелось пить, и онвдруг
впервые подумал, что с его психикой не все в порядке.Господи,дакакой
тут змей?! Просто Джор-баши попал как раз в моторную часть машины-дело
редкое, но, в общем-то,вполнереальное.Правда,аэропланывздешних
местах-вещь,пожалуй,ещеболеередкая,чемчудищаскожистыми
крыльями...
На этот раз в путь тронулись не сразу.Несколькоконниковсъездили
вперед, вероятно, на разведку, и лишь затем отряд поскакал дальше.Степа,
пораженный лихим выстрелом Джора, не мог прийти всебя,ещеиещераз
переживая увиденное. Арцеулов молчал-то,чтодовелосьувидетьему,
обсуждать было невозможно. Во всяком случае нескраснопузымКосухиным,
которому вполне хватило и зрелища подбитого аэроплана.
А затем, когда от солнца, исчезающегозагоризонтом,осталсялишь
тонкий красный серп, на долину упал туман. Он появился как-то сразу, почти
мгновенно. Тут же все исчезло, и можно было разглядеть лишь спинуедущего
впереди.
Настроение сразу упало, в особенности у Степы, чьяшинельодинаково
плохо предохраняла как отхолода,такиотсырости.Косухинвначале
терпел, а затем принялся негромко чертыхаться и даже намекать на привалс
обязательным костром. Арцеулов надвинул шапку на лоб, запахнул полушубок и
старался ни о чем не думать. Чувство было странным-вокругвсесловно
исчезло, он оказался один наодинспочтисплошнойсеройпеленой,в
которой сгинул мир - и выдуманный, и реальный.