Подождал, пока глаза не привыкли
ктемноте.Потом подошел кГашке.Онмирно дышал,неподозревая,что
наступили последние минуты его жизни.Я вернулся к своей койке, взял в руки
подушку, прижал к себе и опять приблизился к Гашке...
Он лежал на боку.
Хорошо, если бы он повернулся на спину.
Он повернулся. Я хорошо видел его лицо.
Сейчас накрою его подушкой, подумал я, и не сниму до тех пор...
Но что это?
Гашке открыл глаза -я ясно видел его внимательные серые глаза - и, не
вскакивая, не поднимаясь, не делая ни одного движения, негромко и отчетливо,
с холодной сдержанностью произнес по-русски:
- Неваляйте-ка,Берзинь,дурака,неподдавайтесь настроению ине
совершайте неосмотрительных поступков.Идите на свое место и держите себя в
руках.
Глава III. ПОД СЕНЬЮ ДЕВУШЕК В ЦВЕТУ
Приходится сознаться:услышав призыв Гашкедержать себявруках,я
растерялся.Да,растерялся и замер как вкопанный у кровати Гашке, обхватив
руками свою подушку. Выглядел я, вероятно, в тот момент достаточно смешно.
А Гашке тем временем повернулся опять на бок и заснул.
Поручиться,конечно,за то,что он спал,я не могу;спал он или не
спал,не знаю,но,во всяком случае, лежал на боку с закрытыми глазами, и
ровное его дыхание должно было свидетельствовать, что он спит.
Я пошел обратно к своей кровати, сел и задумался.
Чего угодно мог ожидать яот Гашке,но только не этого!Ябы меньше
удивился, если бы он внезапно выстрелил в меня из пистолета. Гашке, Гашке...
А может быть,это вовсе и не Гашке? И даже наверняка не Гашке. Но тогда кто
же?
Яне выдержал,опять подошел кнему,на этот раз,разумеется,без
подушки.
- Послушайте!-позвал я его.- Господин Гашке... Или как вас там?..
Товарищ Гашке!
Но он не отозвался.
Я опять вернулся к своей кровати. Следовало лечь, но спать я не мог.
Если Гашке остановил меня вместо того,чтобы тут же,на месте, выдать
гестаповцам,значит,он не их человек.Но все его поведение противоречило
тому, что он наш.
Я решил на следующий день как следует прощупать его.
Носутрасобытияначалиразворачиватьсяскинематографической
быстротой.
Не успели мы проснуться,умыться и выпить утренний кофе,как за Гашке
пришелгестаповскийлейтенант,которыйвпредыдущиеднисопровождал
гестаповского майора.
- Я за вами, господин Гашке. Мы нуждаемся в вас...
Я внимательно рассматривал господина Гашке,можно сказать, изучал его,
пытаясь разглядеть, что скрывается за его внешней оболочкой, но сам господин
Гашке не замечал моих взглядов, он даже ни разу не посмотрел в мою сторону.
- Явесьввашемраспоряжении,господин офицер,-ответилГашке
лейтенанту.
- Явесьввашемраспоряжении,господин офицер,-ответилГашке
лейтенанту.-Надеюсь,ясумею оказаться достойным сыном нашего великого
отечества...
Он прямо-таки декламировал, этот господин Гашке!
Пришел санитар и по-солдатски вытянулся перед лейтенантом.
- Все готово, господин лейтенант, - отрапортовал он. - Господин больной
может идти переодеваться.
Гашкепринялся доставать изтумбочки полученную имзавремя лечения
всякую фашистскую макулатуру.
Онбылвотличномнастроенииидажепринялсянапеватькакую-то
скабрезную немецкую песенку:
Коль через реку переплыть
Желательно красотке,
Ей полюбезней надо быть,
Быть, быть с владельцем лодки...
Он собирал фашистское чтиво и со смаком пел свои куплеты:
Пообещай отдать букет,
Отдать букет и чувства,
А выполнить обет иль нет -
Зависит от искусства...
Слегкой насмешливостью посмотрел оннаменяигромко,сбольшим
увлечением пропел рефрен:
Тра-ля-ля, тра-ля-ля...
От твоего искусства!
Не было ничего удивительного в том, что перебежчик, которому удался его
побег и которого вдобавок брали еще на работу в гестапо, пребывал в отличном
настроении и распевал песни,но мне,не знаю почему,показалось,что эта
песенка предназначалась для меня.
Как-тослишкоммногозначительновзглянулнаменяГашке,слишком
подчеркнуто пел он свои куплеты,в которых говорилось о том,что тому, кто
хочет переплыть реку, надо быть полюбезнее с теми, кому принадлежат в данный
моментсредствапередвижения,ичтоможновсеобещатьзато,чтобы
перебраться,а выполнить обещание или нет, зависит от самого себя... Трудно
былосказать,добрый этосоветилинет,нокакой-тонамек впесенке
содержался.