..Яхотел
сказать, что Шарль - из семьи потомственных революционеров.
Это было ничуть не лучше, скорее наоборот.
- Его прапрадед был командующим армией французской революции.Лазарь
Карно работал вместе с Робеспьером.
О Робеспьере Степа, конечно, слыхал ивоззрилсянаШарлясявным
уважением.
- Да, он был кем-то вроде Троцкого, - кивнул Карно. - Кое-кто досих
пор не может простить нашей семье, что ЛазарьКарноголосовалзаказнь
короля. Моего деда убили за это...
- Ты что! - Степа сочувственно покачал головой.-Вогады!Адед
твой, он кто - тоже революционер был?
- СадиКарнобылПрезидентомФранцузскойреспублики,-пояснил
Валюженич, после чего у Степы отпала всякаяохотарасспрашиватьдальше.
Шарль, показавшийся ему вначале похожим на обычногобакалейщика,вызывал
теперь совсем иные чувства.
- Ладно, - прервал молчание Карно. - Поехали все же ко мне. Мойотец
наслышан о тебе, Степан, и будет рад познакомиться. Не волнуйся-онне
президент Франции. Он всего лишь сенатор.
С точки зренияСтепыэтобылоничутьнелегче,ноонвежливо
промолчал.
- Мы зайдем к тебе завтра, Шарль,-заявилВалюженич,вставая.-
Сейчас у нас со Стивом есть важное дело. Ты не обижайся.
- Ну конечно! Сейчас вы будете разглядывать находкиизШекар-Гомпа,
которые не показывали мне! - непонятно всерьез или в шутку обиделся Карно.
-Явсегдазнал,чтоамериканцыбесцеремонны,арусские-теже
американцы, только голодные и небритые...
Тэд проигнорировал этушовинистическуюреплику,послечегоШарль
распрощался и укатил вместе с молчаливым Огюстеном,категорическимтоном
заявив, что ждет их завтра к пяти.
- Он хороший парень, -заметилВалюженич,когдароскошнаямашина
скрылась в одном из узких монпарнасских переулков. - Немного воображает...
- Наверно, хороший, -несталспоритьКосухин,азатемнебез
злорадства добавил: - Вот его бы в Шекар-Гомп!..
- Он прекрасно дерется. Между прочим, он уже собирался ехатьмнена
выручку, но я вовремя дал телеграмму из Морадабада...Кстати,экспедицию
он организовал на свои средства...
- Ясное дело - буржуй! - с пониманием кивнулСтепа.-Ладно,Тэд,
рассказывай...
Валюженич вновь взглянулнаСтепукак-тостранноинерешительно
проговорил:
- Понимаешь, Стив, тут что-то случилось...
- Как? - обомлел Степа. - Чегожтымолчал!Скемслучилось?С
Наташей?
- Ну... В общем, я по порядку...
Валюженичначалрассказ,ноСтепатоиделобылвынужден
останавливать приятеля. Понимать Тэда стало почему-то сложно.
Смыслслов
еле доходил до Степы, приходилось просить,чтобыВалюженичповторилто
одно, то другое. Похоже, без Шарля Карнотаинственнаясила,позволявшая
разбирать чужую речь, сразу ослабла.
- Я ведь не пил сома дэви, - пояснил Валюженич. - Тут нужен тот,кто
овладел этой силой - как мистер Цонхава, или Шарль - он недаром занимается
Тибетом...
Наконец Степа как-то приспособился, исмыслсказанногосталвновь
понятен. Тэд прямо с вокзала доставил Наташу на улицу Гош-Матье исдалс
рук в руки господину Карлу Бергу. Они договорились увидеться с девушкой на
следующий день. Он позвонил -ноНаташактелефонунеподошла.Тэду
сообщили,чтодевушкавнезапнозаболела.Валюженичпопыталсяузнать
подробности, но трубку повесили. Он так и не смог дозвониться, и поехал на
улицу Гош-Матье, чтобы поговорить с Бергом. В дом его не пустили, сообщив,
что Наташа действительно тяжело больна. Приступ какой-то страннойболезни
свалил ее в первую же ночь после приезда в Париж.
- Я не писал вам, - вздохнулВалюженич.-ВыбылисРостиславом
далеко. Помочь - ничем бы не помогли...
- Ну, такчтосней?-торопилприятеляКосухин.-Наташа...
выздоровела?..
- Выздоровела... - как-то неуверенно ответил Тэд и внезапночутьне
крикнул: - Стив, она ничего не помнит! Понимаешь - ничего! Амнезия!
- Что? - Косухин подумал было, что он вообще перестал пониматьТэда.
Тот напрягся и медленно заговорил по-русски:
- Амнезия - то колычеловеквсезабывать.Травмамозкова,то...
понимаешь?
- Да говори по-английски! - прервал Косухин.-Толькомедленно,я
пойму.
- У нее было что-то вроде воспаления мозга. Врачиговорят,чтоэто
результат нервного потрясения. Когда Наташа пришла в себя, то забылавсе,
что было с ней за последний год, после тогокаконауехалаизПарижа.
Сейчас она здорова - но меня не помнит. Я говорил с ней...
Тэдзамолчал.Косухинпыталсяосмыслитьуслышанное.Значит,
амнезия... Он где-то слыхал уже о подобном, но какая-то странность былав
том, что рассказывал Валюженич. В самомШекар-Гомпеипозже,вИндии,
Наташа была спокойна и даже временами весела - куда веселее самогоСтепы.
Если бы с ней и вправду было что-то не в порядке, это заметили бы сразув
Индии или на пароходе, покуда они с Тэдом плыли во Францию.
- Меня просили не видеться с нею, - закончил Валюженич. - Я виделее
потом пару раз издалека - вместе с этим Сен-Луи...
Тон, которым было произнесено имя Наташиногожениха,былнастолько
недвусмысленным, что Степа взглянул на Тэда - ипонялеслиневсе,то
многое. В душе шевельнулось какое-тоневедомоеемудоселемалоприятное
чувство, но Косухин заставил себя думать о другом:
- Тэд, а... ну... врачи... Может, эту, чердынь-калуга, амнезию, можно
вылечить?
Валюженич не ответил и лишь выразительно пожал плечами.