Первым делом он проверил машину и спящих друзей.
Подложив большую ладонь под щеку, крепко спал именинник Трубач. Рядом с ним, по‑детски раскинувшись, посапывал Муха. Пастух с Перегудовым устроились в «джипе» на раскинутых сиденьях.
Привычно пригнувшись, готовый мгновенно отразить нападение, бывалый разведчик Боцман обследовал всю территорию вокруг их лагеря.
Все было спокойно.
Назад он возвращался уже без опаски, не присматриваясь больше к каждому пеньку, к каждому стволу, к каждой елке и осине.
– Зараза! – погрозил он кулаком луне. – Это все ты, мордастая, башки нам морочишь!
Он потихоньку подобрался к Артисту и замер в кустах, метров с десяти наблюдая, как тот все так же неотрывно смотрит в окуляры бинокля.
Боцман поразмышлял какое‑то время – не пугнуть ли Артиста, разыграв внезапное нападение. Но слишком болели все кости и мускулы. К тому же он знал молниеносную резкость приемов, которые мог применить Артист. Это не шибко вдохновляло.
– Ладно, Митька, не дури, – не оборачиваясь, тихо проговорил Семен. – Я тебя слышу уже минуты две. – Топай сюда.
Боцман подошел и опустился рядом, вольготно откинулся спиной на березовый ствол.
– Чепуха все, – сказал он. – Нет никого. Просто луна, тишина… Лес как лес.
Пустой, как в сказке. Никого, кроме нас. Мужики дрыхнут, Колька во сне губами шевелит – видно, все еще в дудку свою дует… Артист молчал.
– Ты чего? – спросил Боцман.
– А ведь, похоже, я их засек… – Кого?
– Если б я знал… Правда, не совсем там, где мне казалось. На удалении две тысячи восемьсот. По силуэтам – два «джипа». Один вроде нашего. Что бы им тут делать, как считаешь?
– Ну а мы тут что делаем? – засмеялся Боцман. – Приехала братва, жуют шашлык, спиртяшку тянут, а может, и с бабами тешатся… – Странные люди, – как бы размышляя вслух, произнес Артист. – Мирные туристы… Скажи, Боцман, видел ты где‑нибудь теплую компанию, которая, приехавши в лес, не развела бы костерка? А ведь мы никакого огня не видели, верно?
– Хм. Логично, – согласился Боцман. – Действительно – почему? Спички забыли?
Так что – поднимать наших?
– К чему переполох? – помотал головой Артист. – Надо понаблюдать.
Но тут послышался хруст ветки и к ним из кустов вышел Пастух.
– Ну что? – обратился он к Семену. – Как твои глюки?
– Никаких глюков, командир. В указанной зоне замечены подозрительные объекты. Да вот сам погляди.
Пастух приложился к биноклю. Поводил им из стороны в сторону, оторвал от глаз, обернулся.
– Ничего такого не вижу.
– А ну дай, – сказал Артист, и взглянув в окуляры, воскликнул:
– Мило!
– Чего еще такое? – тревожно спросил Боцман.
– 0‑очень мило! – повторил Семен. – Минуту назад два «джипа» как на ладони торчали, а теперь, представляешь, Серега, в одну минуту взяли и растаяли. Как и не было.
– Причем, обратите внимание, – сказал Боцман, – мы тут сейчас говорили и все время смотрели в ту сторону, а огоньков фар и стоп‑сигналов не видели.
– Значит, почему‑то вдруг снялись и уехали без света. Чтоб не быть замеченными? – спросил Пастух.
– Занятно, да? – откликнулся Артист. – Причем полное ощущение, будто они сейчас зафиксировали этот наш разговор… – Окстись, Семка! – замахал руками Боцман.
– За три километра? Ты что?!
– Да что мы знаем? – чуть слышно сказал Пастух. – А вдруг у них такая техника, что нам и не снилась? И потом, мы же не знаем – откуда и кто они?
– Тут вопрос надо иначе ставить, брат. Если все так и они пожаловали сюда по наши души… – начал Боцман.
– То откуда им известно – кто мы? – оборвал его высказывание Сергей. – То‑то и оно!
– По‑моему, надо сваливать, мужики, – сказал Боцман. – Не иначе кто‑то нас взял на прицел.
– Свалить‑то можно, – согласился Пастух. – Только, может, им того и надо, чтобы нас на дороге перехватить?
– Значит, ждать тут? – спросил Боцман. – Без оружия, без ничего?
Пастух приумолк, потом сказал:
– Хотели бы грохнуть – времени было навалом.
До утра дергаться не будем. Ты, Артист, продолжай наблюдение. Хохловотдыхать, В половине четвертого Семен растолкал Хохлова. Тот нехотя выбрался из мешка и, зябко поеживаясь на предрассветном холодке, обошел лагерь и занял тот же пост на склоне, где до него сторожил сон товарищей Артист. Рядом, нахохлившись, сидел Пастух и, пожевывая травинку, смотрел из стороны в сторону.
– Ну что, – спросил Боцман, – какая диспозиция?
– Все тихо, – ответил Сергей. – Сижу, думаю… А Злотников, юркнув в нагретый Боцманом мешок и затянув шнуровку до подбородка, лежал в тишине, прислушиваясь к каждому звуку. Заснуть не удавалось.
Не отпускали тревожные мысли… Но пришло сверкающее солнцем лесное утро, ясное, теплое, с радостным пересвистом птиц. Друзья поднялись, пробежались, основательно размялись, покатались по траве, побросали друг друга через плечо да через бедро, побултыхались в холодной речке, растерлись полотенцами и принялись завтракать.
После завтрака Сергей устроил оперативку‑пятиминутку. Почему‑то серьезней всех отнесся к услышанному Док.
– Всегда разумнее исходить из худшего, – сказал он. – Так что вариант случайных совпадений лучше сразу отбросить.
– Подождите, – вдруг поднял руку Артист. – Подождите, подождите… Все с недоумением уставились на него. А Семен, быстро оглядев всех, вдруг поднес палец к губам. Отбежал к «джипу», достал из бардачка измятую вчерашнюю программку гонок на выживание и капиллярную ручку. Вернувшись к товарищам, которые все так же молча непонимающе смотрели на него, он быстро написал своим мелким четким почерком на обороте программки:
«Как ты вообще оказался на гонках?»
И, показав написанное остальным, протянул программку и ручку Боцману. Тот пожал плечами и написал рядом:
"Позвонил один малый вроде нас, тоже спецназовец. Пригласил покататься.
Обещали штуку за выступление. Почему нет?"
Артист прочитал и кивнул. А после задал очередной письменный вопрос:
«Кто знал, что все мы будем на гонках?»
«Только я да Муха», – коряво вывел Боцман. Подумал и приписал рядом: «Больше никто».
«А костюм этот белый – твой?» – быстро написал Артист.
«Призовой, – ответил Боцман. – Тоже там дали. Все победители такие получают».
Артист усмехнулся и тихо сказал вслух:
– А коли так, извини, Митя, не взыщи… А ну‑ка встань да повернись… Так‑так‑так… Боцман растерянно поднялся.
– Небольшая интимная сцена, – чуть слышным шепотом пояснил Артист.Зайдем‑ка, брат Митя, в кустики… И ты, Док, не в службу, а в дружбу – помоги мне.
Они зашли втроем в чащу, где их наверняка не могли увидеть издали, и Артист с Перегудовым методично и кропотливо принялись обследовать великолепный белоснежный адидасовский костюм, в котором Боцман явственно смахивал на матерого северного медведя.