Давноуженичтотакне
умиротворяло его душу, как мысль, что мисс Бартрем может теперьобзавестись
в Лондоне своимгнездомираныеепостепеннозатянутся.Нанебольшие
средства, которые покойная оставила ейпоголоволомно-сложномузавещанию,
она позволиласебероскошькупитьдомик,чтопотребовало,разумеется,
времени и, когда дело подошло, наконец, к благополучному завершению,тотчас
сообщила об этом Марчеру. Он и раньше виделся с ней - мисс Бартремнаезжала
в Лондон, сопровождая ныне покойную леди, а Марчер еще раз приехал в гости к
тем друзьям, которые так удачнопревратилиВезерендводнуизприманок
своего радушия. Они снова повели его в знаменитое поместье, там он без помех
беседовал с Мэй Бартрем, а в Лондоне ему порою удавалось подбить ее хотябы
ненадолго оставить почтенную родственницу в одиночестве. В таких случаях они
отправлялисьвНациональнуюгалереюилиКенсингтонскиймузей,итам,
окруженные живыми образами Италии, много говорилиобэтойстране,но,в
отличие от первой встречи в Везеренде, уже непыталисьвозвратитьвкуси
запах своей юности, своего неведения. Тогда возвращение вспять сослужилоим
службу, немало дало обоим и, как считалМарчер,теперьихлодкаужене
мешкает в верховьях дружбы, а энергично плывет по ее течению.
Они в буквальном смысле слова плыли вместе;вэтойсовместностинаш
джентльмен так же не сомневался, как и в том,чтовозниклаонаблагодаря
кладу знания,сбереженномуМэйБартрем.Онсвоимирукамивыкопалэто
маленькое сокровище, открыл его дневным лучам, вернее сказать -сумеречному
свету их сдержанной, сокровенной близости, добыл драгоценность, которуюсам
жезапрятал,апотомтакнеобъяснимодолгоневспоминалотайнике.
Наткнувшись на него и радуясь поразительной удаче, Марчер ниочемдругом
уже не думал;несомненно,мыслиегокудачащеобращалисьбыкстоль
странномупровалупамяти,когдабынебылипоглощеныпредвкушением
успокоительной поддержки в будущем - поддержки, из-за этого провала особенно
нежданной. Марчеру никогда и в голову неприходило,чтокому-тослучится
"узнать",-главнымобразом,потому,чтоонникомуненамеревался
довериться.Откровенностьбылаподзапретом,оналишьпозабавилабы
равнодушный свет. Но уж еслинеисповедимаяволясудьбызаставилаегов
юности,какбынаперекорсамомусебе,поделитьсясвоейтайной,он
рассчитывал извлечь теперь из этого величайшую пользуиотраду.Случилось
узнать той, на кого можно было надеяться, иМарчер,привсегдашнейсвоей
недоверчивости,дажеивообразитьнемог,докакойстепениэто
обстоятельствосмягчитжестокостьтайны.Да,МэйБартрем-надежная
конфидентка, потому что.
Да,МэйБартрем-надежная
конфидентка, потому что... ну, просто потому, что надежная. Она знала, и все
было яснее ясного: окажись она ненадежной, это уже давновышлобынаружу.
Видимо, именно своеобразие обстоятельствбылопричинойтого,чтоМарчер
видел в Мэй Бартрем не более чем конфидентку, считая источником еетеплак
нему интерес - всего-навсего интерес - к столь сложнойсудьбе,иобъяснял
милосердием, способностью сочувствовать, вдумчивостью отказ смотреть на него
как на чудака из чудаков.Поэтому,дорожаеюименнозастольбережное
понимание и сознавая это, он твердо решил не забывать что, в общем, и унее
есть своя жизнь, что и она может столкнуться с неожиданностями,скоторыми
друг обязан считаться. Тут надо сказать, что в Марчере произошла всвязис
этим открытием разительная перемена, некий мгновенный переворот всего образа
мыслей.
До тех пор, поканиктонезналеготайны,онсчиталсебясамым
бескорыстным человеком на свете: ни на кого не перекладывалобременительной
ноши - вечной тревоги ожидания, не роптал, помалкивал, не заикался о ней и о
ее влиянии на свою жизнь, не просил себе скидок, зато охотно их делал, когда
об этом просили его. Никого не приводил в замешательство жутковатоймыслью,
что приходится иметь дело с маньяком, хотя иной раз, слушая сетованиялюдей
нанеустроенность,испытывалсоблазнзаговорить.Будьонитакжене
устроены, как он, с самого начала выбитый из строя, им было бы понятно,что
это означает. Но они не поймут, и ему только и остается, что учтиво слушать.
Вот почему так безупречны - итакневыразительны-былиегоманеры,а
главное - вот почему Марчер полагал, что в алчном мире являетсобойпример
человека вполне пристойно неэгоистического, хотя и соттенкомвысокомерия.
Таким образом, мы хотим подчеркнуть, что он достаточно высоко ценилвсебе
это свойство и, понимая, как велика опасность утратить его сейчас, далсебе
обещание быть начеку. Однако он оставлял засобойправонамалуютолику
эгоизма, поскольку такая приятная возможность предоставляласьемувпервые.
Под "малой толикой" Марчер разумел - в тех пределах, в которых так или иначе
это допустит мисс Бартрем. Он не позволит себе никакой назойливости, возьмет
за твердое правило быть внимательным, очень-оченьвнимательным.Установит,
как некий закон, что ее дела, нужды, особенности - Марчер зашел такдалеко,
что расщедрился на столь емкое слово, - входятнепременнымусловиемвих
дружеское общение. Из чегоследует,чтосамодружескоеобщениеонуже
принимал как данность. Об этом можно недумать.Онопопростусуществует,
рожденное тем первым поразительным вопросом, который Мэй Бартрем задалаему
в озаренном осенним светом Везеренде. Отношениям, чья основа заложенастоль
прочно, естественно было принять форму брака. Но в том-то изагвоздка,что
именно она, эта основа, исключала даже мысль о браке. Не может он предложить
женщине разделить снимегоуверенность,недоброепредчувствие,говоря
короче - одержимость; отсюда - все особенности его поведения.Визвивахи
петлях грядущих месяцев и лет что-то,притаившись,подстерегаетего,как
припавший к землезверьвчаще.