Оскар довел себя до того, что превратился в живую тень. Попытался даже обеспечить себе защиту полиции. И что же? Рамон проскользнул сквозь полицейский кордон и нагрянул к нему прямо в номер в отеле в Сан-Антонио. Паул так перепугался, что выскочил в окно и наверняка сломал бы себе шею, если бы не угодил на стог сена. В общем, Паул вновь пустился в бега и до того добегался, что превратился в ходячую развалину. И вот когда Рамон уже собирался отполировать его до блеска, Оскару вдруг повезло — он наткнулся на Джексона. На этого пса Джексона! — Голос Хэймана изменился. В нем зарокотали громовые нотки, выдавая его едва одержимую ярость.
Но Джексон был далек от того, чтобы улыбнуться в темноте с чувством удовлетворения. У него холодок пробежал по коже.
Между тем док продолжал:
— И тут все перевернулось с ног на голову. Этот Джексон как призрак возник перед Стивенсоном. Он выбил пулей оружие из руки Рамона, но не пожелал, видите ли, прикончить его на месте. Вместо этого заставил парня петлять кругами по холмам. Так продолжалось три дня и три ночи. Все это время Стивене ни на секунду не мог остановиться ни для передышки, ни для еды. Джексон пристрелил его лошадь — Рамон вынужден был кружить, подгоняемый преследователем, на своих двоих, падая от усталости, умирая от жажды.
Наконец Стивенса подобрал Том Фостер, который даже его не узнал. Рамон был похож на привидение. Том доставил его в лагерь, и я увидел, что от прежнего золотого парня ничего не осталось. Его душа умерла. Я малость откормил его и отправил на Юг через границу. У него нервы стали как у десятилетней девочки, если не хуже. Несколькими месяцами позже какой-то негр избил его до смерти, а у Рамона не хватило духу даже выхватить оружие. Вот что сделал с ним Джексон!
Тот, о ком шла речь, и впрямь опечалился, узнав о дальнейшей судьбе Стивенса. Джексон потупил голову.
— Невеселая история, — произнес он еле слышно.
Но Джесси думал не о Рамоне Стивенсе — профессиональном убийце, а об Оскаре Пауле, молодом глупце романтике, обманувшемся в своих ожиданиях, которого чуть не загнал насмерть верный пес Хэймана. Он вспомнил лицо Паула, живо представил, как этот рослый швед сидел у огня и закрывал лицо руками, плакал, стыдясь своих слез. Не менее ясно вспомнил и ту холодную справедливую ярость, которая им двигала, когда он пустился по следу Стивенсона, чтобы подвергнуть того тем же мукам, которые уже испытала его жертва — бедняга Оскар. Теперь Джесси сожалел только об одном, что позволил Рамону — пусть даже он был хладнокровным убийцей — дальше влачить жалкое существование полуидиота и погибнуть от жестоких побоев какой-то скотины в образе человека.
— Я никогда не забуду лицо Стивенса, когда его доставили в лагерь, — продолжал между тем Хэйман. — Все, что он мог, — это твердить без конца, днем и ночью, одно только имя — Джексон. Он выкрикивал его со стоном во сне и доводил этим ребят до сумасшествия. Мне пришлось изолировать Рамона, самому за ним ухаживать, но полностью привести его в порядок мне так и не удалось. Его рука была раздроблена. Но не это мучило его. Душа и гордость Стивенса были разбиты в пух и прах. Такие глубокие раны я лечить бессилен. Вот тебе истинная причина моей ненависти к Джексону, Манхэттенец, — закончил Хэйман рассказ ровным голосом. Только вибрирующие в нем гневные нотки стали слышнее. От них по телу Джесси прошла дрожь.
Однако, судя по тому, как док принялся нервно что-то нащупывать в кармане своего жилета, воспоминания его сильно взвинтили. Потом он что-то извлек наружу, зажав между пальцами, но ястребиные глаза Джексона успели увидеть, как слабый одинокий луч света тусклым отблеском отразился на чем-то красном, похожем на каплю крови. Это походило на вспыхнувшую искорку.
«Рубин чистой воды!» — успел подумать Джесси.
— Ну а теперь скажи, кого бы ты захотел взять себе в помощники, Манхэттенец? — спросил Хэйман. — Тебе же понадобится помощник, как я полагаю?
— Мог бы, пожалуй, использовать хорошего парня… надежного человека, — небрежно ответил Джексон.
— Конечно, кто тебе мешает? — отозвался док. — Любой из наших, кто сейчас здесь с нами, надежен как скала. Все, кроме Такера. Он новичок. Я прихватил его на это дело с единственной целью — немного обкатать и дать ему приобрести некоторый опыт. Это все. Любого другого можешь брать смело.
— Я возьму Такера, — огорошил его Джесси.
— Что? — воскликнул Хэйман. — Ты разве не слышал мои слова? Он еще дикарь. Это дело для него в новинку. Ему еще многому надо научиться, прежде чем он сможет быть полезным по-настоящему.
— Ты знаешь, Хэйман, — возразил Джексон, — мне не понадобится его помощь, чтобы открыть сейф. Все, в чем я нуждаюсь, — это чтобы позади меня стоял парень и ничем меня не отвлекал. Что до остальных… ну, прямо скажем, я был бы далеко не в восторге, если бы кто-то из твоих ребят дышал мне в затылок, пока я буду концентрировать внимание на разгадывании цифровой комбинации. Дай Такеру потайной фонарь. Он тот самый малый, который устроит меня в полной мере.
Хэйман смешался, затем сказал:
— Ну, как говорится, тебе виднее, Манхэттенец. Однако я считаю, что, выбрав его, ты поступил как дурак. Если запахнет жареным, он только свяжет тебя по рукам и ногам. Понимаешь? Будет помехой и обузой! Тебе следует взять с собой Ангелочка Рея. Этот мальчишка закален как сталь. Я вернул его обратно из изгнания специально для этого дела. Но если он тебе не нравится, есть еще Ларри Барнс. Этот дока в нашем ремесле. Громила со стажем.
— При взгляде на него я не могу не думать о каталажке. Брр! — заявил Джексон тихим, но решительным голосом. — Рей за моей спиной — тоже не подарок. Все время буду думать, что могу запросто схлопотать пулю в спину. Нет, мне вполне хватит Такера. Все, что от него требуется, — это уметь управляться с потайным фонарем, а для этого не нужен особый опыт. И давай не будем толочь воду в ступе! Будь проклята эта луна! Куда легче орудовать в темноте.
— Лично я люблю луну, — отозвался Хэйман. — В ее свете люди думают, что видят все отчетливо. Однако не так, как днем. К примеру, при луне трудно сделать точный выстрел. Ну, значит, ты остановил свой выбор на Такере, так, что ли?
— Да!
— Ладно, через секунду доставлю его сюда, — согласился Хэйман и повернулся, чтобы выйти из-под козырька. От этого движения пола его куртки откинулась, и тогда тонкая, до неправдоподобия быстрая рука Джексона мгновенно скользнула под нее — погрузилась в кармашек жилета Хэймана. Потом так же стремительно вынырнула обратно, как раз когда док сделал первый шаг в направлении тротуара. Джесси успел заметить, как на том, что он зажал в своих пальцах, тускло отразился отдаленный свет керосиновой лампы.
Он улыбнулся, сверкнув в темноте белоснежными зубами. Похоже, ему удалось ухватить фортуну за хвост, у него в руке оказались четыре одинаковых по размерам камня — один для себя и по одному для Боба, Джерри и рыжего Пита.
Насколько Джесси мог судить, каждый из этих сверкающих красавцев стоил даже больше, чем он обещал своим помощникам-бродягам. Парень вновь улыбнулся — и рубины исчезли в его одежде.
Вместе с тем Джексон понимал, что теперь его положение стало еще более опасным. Ведь не исключалось, что Хэйману захочется вновь запустить пальцы в карман жилета, чтобы подержать в них рубины. Возможно, это вошло у него в привычку, стало бессознательным жестом, к которому он прибегает в минуты сильного возбуждения.
Что же тогда может произойти? Джесси оставалось только надеяться, что во время операции Хэйману будет не до рубинов. Но если он все же обнаружит пропажу, то тут же припомнит, как непростительно близко стоял рядом с Манхэттенцем!
Но подумав об этом, Джексон только щелкнул пальцами и пожал плечами. Без опасности нет жизни! Во всяком случае, он свою жизнь иной не представлял.
Хэйман вернулся обратно с рослым Джеком Такером. Блеск глаз юноши был заметен даже здесь, в темноте, под козырьком. Он устремил пристальный взгляд на лицо Джесси.
— Вот тот, кого ты выбрал, — произнес Хэйман. — Теперь забирай его. Пора шевелиться, Манхэттенец. Все уже на местах. Обожди, пока караульный обойдет по кругу, а тогда двигай!
Глава 40
Джексон принялся растирать и массировать пальцы правой руки, сгибать их и разгибать. По его телу пробежал холодок, когда он подумал о том, как много этой ночью будет зависеть от искусства и ловкости его рук.
Дело не в деньгах. Их он уже заполучил, отобрав награбленное у Хэймана, вора и негодяя, каких еще свет не видывал. Целью Джесси было вправить мозги Джеку Такеру, навсегда отбить у него охоту к «вольной» жизни и общению с преступниками.
Он намеревался увезти Такера на ранчо его отца. А если ему это удастся, то каково будет изумление на лице старого ранчеро? Какими глазами посмотрит на Джексона Мэри?
Джесси перевел дух. Его нервы разыгрались до такой степени, что понадобилось немалое усилие воли, чтобы полностью взять себя в руки.
Между тем караульный уже вынырнул из-за западного угла здания и шел вдоль фасада, приближаясь к двери. Здесь он задержался, вынул трубку и стал набивать ее табаком. А когда раскурил и продолжил обход, то в свете керосиновой лампы можно было разглядеть, как за его плечами стелется струйка табачного дыма.
Это был крупный малый, с честным волевым лицом, насколько можно было рассмотреть при таком плохом освещении.
В тот момент, когда он скрылся из виду, завернув за следующий угол банка, Джексон дотронулся до руки Такера и направился на противоположную сторону улицы. Джек последовал за ним. Они держались в тени, отбрасываемой высоким зданием магазина. Достигнув противоположного тротуара, Джесси свернул ко входу в банк и укрылся в глубокой выемке его дверного проема.
Такер стоял за его спиной почти вплотную, так что Джексон слышал шумное прерывистое дыхание юноши. Мальчишка был напуган, однако изо всех сил старался не подавать виду. Мельком отметив это и взяв на заметку, Джесси принялся открывать дверной замок отмычкой. Много времени на это у него не ушло. Вскоре дверь открылась, и они ступили вовнутрь здания.
На слабо освещенном полу раскачивались их тени. Пол был освещен только потому, что лучи мощной керосиновой лампы с веранды отеля поблескивали на металлической отделке интерьера и зеркалах, а также отражались от белых стен.
Неожиданно, потянув за собой Такера, Джексон бросился на пол. Снаружи к фасаду здания приближался караульный. Дойдя до двери, он остановился и постоял около нее некоторое время, заложив руки за спину и покачиваясь взад и вперед, как маятник. Затем начал насвистывать мелодию. Джесси сразу вспомнил мелодию, а затем и слова популярной песни, которую не раз слышал на ранчо в исполнении собравшихся в кружок пастухов. Он знал ее от начала до конца:
В штат Колорадо я не ногою,
Там ночи все напролет
Режется в карты и хлещет спиртное
В притонах отъявленный сброд.
Красотке Монтане — мой пылкий привет,
Но ты — для бездельников рай.
А в штате Вайоминг вопрос и ответ
Расслышишь сквозь кольтов лай!
Кроме азартного покера, штат Канзас,
Чем ты порадуешь нас?
Есть, где развернуться, в штате Невада,
Пусть там хорошо, но туда мне не надо!
Я б в штат Аризона попасть не хотел:
Апач там крадется, невидимый глазу.
А в штате Нью-Мексико от вонзившихся стрел
Станешь похожим на дикобраза!
Нет, там, где гризли выворачивает с корнями пни,
Где старатели золото ищут,
Куда китайцы просачиваются, как муравьи,
Там я построю себе жилище!
Где злобный тарантул ползет на меня,
А свирепый койот, оскалив зубы, рычит,
Откуда в набег на наши поля
Выходят полки саранчи!
И там среди диких суровых гор,
Рискуя сломать себе шею,
Буду золото мыть до тех пор,
Пока не разбогатею!
После того как караульный старательно отсвистел все куплеты баллады «Вперед не Запад», он протянул руку и машинально подергал ручку входной двери.
В тот же миг зашевелился и молодой Такер. Он выхватил кольт. Его рука судорожно взметнулась с оружием, целясь в спину караульного, хорошо видимую через стеклянную панель двери.
Джексон перехватил его запястье и рывком пригнул руку Джека вниз. Его охватила такая ярость, что он и сам не мог бы вспомнить все те бессвязные проклятья, какие свистящим шепотом обрушил в ухо своего компаньона, распростертого рядом с ним на полу. Но Такер, ошалев от того, что услышал, даже не сделал попытки высвободить свою руку.
А караульный, как бы почувствовав, на каком волоске висит его жизнь, внезапно оставил дверь в покое, даже не повернув до конца ручку замка, и отошел от нее поспешным шагом.
— Он заметил нас, — выдохнул Такер.
— Нет, если только у него не столько глаз, как у мухи, — возразил Джесси. — Пошли!
Он встал и направился к высокой стальной перегородке, верх которой венчала позолоченная накладка с острыми зубьями. За ней виднелся широкий, похожий на нахмуренный лоб, набалдашник огромного сейфа. У двери в перегородке Джексон ненадолго задержался. Вскоре она открылась от магического прикосновения его руки.
— Мой Бог! — пробормотал в изумлении Такер. — Как тебе это удалось?
— Сущий пустяк, — отмахнулся Джексон. — Теперь заходи, нам предстоит разгадать цифровую комбинацию на замке сейфа. Зажги фонарь…
— Он уже горит, — сообщил Джек.
— Хорошо, — кивнул Джексон. — Я хочу осмотреть все комнаты, чтобы потом не отвлекаться. Скоро вернусь!
Он обнаружил, что путь в заднюю часть здания лежит через длинную комнату. Пробираться по ней было трудно, так как ничего не стоило наткнуться на один из многочисленных стульев, стоявших там в беспорядке и в неверном лунном свете и в отблесках уличной керосиновой лампы видимых ничуть не лучше, чем в полной темноте. Но Джесси миновал комнату, даже ни до чего не дотронувшись.
Он добрался до задней двери здания, опустился на колени, и спустя мгновение отмычка сделала свое дело — хорошо смазанные «собачки» замка спрятались в своих гнездах. Джесси попробовал дверь — она легко открылась. Потом вновь ее притворил. Вход с улицы своим помощникам он обеспечил. Теперь были открыты все двери. Через одну из них вскоре ворвутся те, кто представляют для него смертельную опасность! Но Джексону было не привыкать. Он знал, что нынешней ночью на карту поставлена его жизнь, однако ничего не могло поколебать его решения играть до конца.
Он вернулся в помещение, где находился сейф, и там застал молодого Такера неподвижно застывшего в дальнем углу.
— Начал уж думать, что ты, возможно, сюда не вернешься… — упрекнул его Джек и умолк, потому что в это время послышался отдаленный стон, похожий на человеческий.
Это поднялся ветер. Его сильный порыв заставил содрогнуться заднюю дверь и задребезжать стекла в оконных рамах. В этом банке все было сделано на современный лад — полно окон.
Джексон подождал, когда шум, вызванный ветром, утихнет, затем наклонился к замку и, прижав к нему ухо, стал жать, когда успокоятся нервы, а стук сердца в груди станет еле слышимым.
Чтобы этого добиться, у него был старый и многократно уже испытанный на практике трюк, но восхищение, которое Джесси испытывал, пуская его в ход вновь и вновь, ничуть не уменьшилось со временем. Годы не погасили ту радость, которую он ощущал от сознания, какого высокого мастерства добился в искусстве владеть собой.
В самом начале надо было железным напряжением воли запретить себе реагировать на все импульсы, все мысли и желания, кроме одного-единственного — прочитать то, что находится в самом сердце этой хитроумной загадки, воплощенной в металле. Когда Джексон добился того, что в его сознании воцарилась полнейшая тишина, как в могиле, он начал самым нежнейшим образом крутить диск цифры, чтобы наиграть комбинацию. Он воспринимал тончайшие пульсации крови в самых кончиках пальцев. Но даже и такое минимальное постороннее воздействие следовало исключить. Надо было полностью изолироваться от восприятий любых физических импульсов, кроме тех, что поступали из внутренностей замка.