«Боги, это ведь не спектакль!» Однако она все же лгала ради него, а значит, вполне правомерно ждала похвалы.
– Ты молодчина, Маркейд, честное слово! Но скажи, после того, как ты ей описала… гм… мои прежние подвиги, о чем она спросила тебя?
– О чем спросила? – Маркейд нахмурилась, потом просияла: – Ах да! Она спросила, почему я вдруг обрадовалась, услышав, что ты в Торквее? Однако, думаю, я все же обставила эту тощую злючку, несмотря на ее дурацкие подковырки.
«Они отнюдь не дурацкие», – подумал Лайам. Он не был уверен, что на месте Уорден сумел бы провести опрос с таким блеском.
Маркейд взглянула ему в лицо и нахмурилась.
– В чем дело, Ренфорд? Чего ты надулся? Она ушла. Она поверила мне.
Лайам рассеянно покачал головой.
– Вряд ли. У нее просто не было достаточных оснований обыскивать дом.
Он помолчал, прислушиваясь к себе.
– Она знает, что я тут, или, по крайней мере, подозревает.
«Наверняка, раз уж она опять ухитрилась меня вычислить, даже и не вспотев!»
– По крайней мере, нам следует предположить, что это именно так. Можно ли выбраться отсюда иначе, чем через парадную дверь?
– Есть еще выход в переулок, – сообщил Ненний, уже несколько оправившийся от первоначального шока. – Через кухонную пристройку.
– Неужели ты хочешь уйти сейчас? – протестующе воскликнула Маркейд.
– Наверняка за черным ходом следят. Еще выходы есть?
– Ренфорд, ты явно измотан, на улице мерзостно, куда ты пойдешь? Спрячься здесь!
Лайам смотрел на Ненния.
– Другие выходы есть?
– Люк на чердаке, – пробормотал рыцарь, – но он ведет только на крышу.
– Ренфорд, это безумие! Ты не можешь уйти! Ты же на ногах не стоишь!
В этом она была права: от усталости его просто шатало.
– Прямо сейчас я не уйду, – сказал он. «Пусть Уорден уберется подальше». – Если можно, я бы чего-нибудь съел, и… давайте взглянем на люк?
Облака разошлись, туман начинал развеиваться, серпик месяца добросовестно проливал свой жиденький свет на окрестные крыши. В маленькое отверстие, откуда выглядывал Лайам, немилосердно дуло. Рядом с ним ежился Ненний. Маркейд, обиженная тем, что мужчины не взяли ее на чердак, нехотя удалилась вниз, готовить еду и постель, взяв с Лайама слово, что он останется на ночь.
– Видите? – сказал рыцарь. – Бесполезное дело. Вы неминуемо свалитесь.
Лайам в последний раз оглядел крутой скат и соседние крыши. В принципе по ним можно уйти. Он захлопнул люк.
– Нет, все прекрасно.
«Ну, если честно, не очень». Крыши крыты свинцом, шифером и черепицей. Эти материалы, намокнув, становятся жутко скользкими. Впрочем, бывало и хуже.
– Вполне. Идемте.
Они на ощупь пробрались к выходу с чердака, открыли дверь и спустились на третий этаж. Маркейд оставила свечу на верхней ступеньке. Добравшись до освещенного места, Ненний вздохнул.
– Послушайте, – сказал Лайам, – оставаться здесь надолго я не могу. Я обещал Маркейд, что переночую, но на самом деле уйду часа через три.
«Только куда?»
Ненний судорожно сглотнул.
– Если вам нужно остаться… – заговорил он с усилием, но Лайам решительно мотнул головой.
– Нет. Из-за меня вы оба подвергаетесь риску. Мне нужно уйти. Однако я попросил бы вас сделать для меня кое-что, если, конечно, получится.
Ненний кивнул, даже и не пытаясь скрыть, что такой исход ситуации его очень устраивает.
– Ну, разумеется. Вы хотите, чтобы я связался с Публием Катилиной?
– Да, именно. С принцем казны, – сказал Лайам, несколько удивленный такой проницательностью. Приходилось признать, что он недооценил мужа Маркейд. «Вот только нервы у него для рыцаря слабоваты».
– Передайте ему все, что я вам рассказал, и узнайте, не согласится ли он на личную встречу.
«С другой стороны, поневоле занервничаешь, когда к тебе в дом ввалится скрывающийся от стражи убийца!»
Ненний облизнул губы.
– Но… где вас искать? Как сообщить вам о результатах переговоров?
Дельный вопрос. Лайам подумал и попросил рыцаря, если все сложится хорошо, оставить на поверхности люка условную метку.
– Уорден там вынюхивать нечего, а я найду способ туда заглянуть.
Дракончик заглянет. Но этого Лайам говорить не стал, а Ненний не стал ни о чем спрашивать – он только кивнул и вновь облизнул губы.
Они всё стояли над свечкой, и воцарившееся молчание начинало делаться тягостным. Лайам никак не мог избавиться от чувства вины перед этим весьма опечаленным сорокалетним мужчиной. В конце концов, как бы ревностно сэр Анк ни служил королю, в его обязанности наверняка не входят укрывательство беглых преступников и неповиновение пацифику Торквея. Впрочем, сам Лайам королю вообще не служит. «Однако, как ни крути, в этой проблеме все завязано на тебе. Ты привез в столицу злосчастный флакончик, ты взялся его отнести в Королевский распадок, и, значит, именно ты, хотя бы косвенно, но все-таки виноват в гибели Берта Северна и мэтра Кейд а!..»
Ненний, нервно кашлянув, сказал, что посмотрит, с чем завозилась жена, и пошел по лестнице вниз. Лайам с чувством невольного облегчения сел на ступеньку и на секунду расслабился. Потом его кольнула тревога. «Надо уходить. Уорден вернется. Как скоро?» На этот вопрос ответа не находилось. Скоро. Достаточно скоро. Ноги Лайама ныли. Он снял сапоги и с удовольствием пошевелил затекшими пальцами. «Как она меня вычислила? Никто ведь не знал, что я отправлюсь сюда!» Ну, не так уж, чтобы никто. Старая Бекка и ее отпрыск, например, знали. Он их расспрашивал о Маркейд, но они ведь ни с того ни с сего не могли заподозрить, что «доброго лорда» гоняют по городу миротворцы. Как Лайам ни ломал голову, он так и не сумел вспомнить ничего, чем бы он мог себя там выдать. С гостиницей та же история – один только Кейд знал, где остановился посланник Веспасиана. «А Кейд уж точно не мог ничего ей сказать!»
Лайам нахмурился, шутка не получилась, и в это время ступеньки внизу заскрипели. Появилась Маркейд. С каждого плеча у нее свисало по одеялу, в руках она держала тарелку, прикрытую салфеткой, и кружку.
– Ваш ужин, мой господин, – насмешливо сказала Маркейд, изображая служанку. – Где вам угодно откушать?
Лайам устало улыбнулся, влез в сапоги, взял свечу и указал на чердак.
– Там, красотка, – ответил он, вяло поддерживая игру. – И смотри не запачкай мои простынки!
Чердак был нежилым – голые стропила и пыль; крутые скаты крыши позволяли стоять выпрямившись лишь под центральной балкой.
– Постели мне в западной части покоев! – Маркейд сбросила одеяла на пол и уселась на них, поставив тарелку и кружку перед собой. Лайам сел тоже, снял с тарелки салфетку и принялся есть. Только сейчас ему стало понятно, насколько он все-таки проголодался. Хлеб и холодное мясо вдруг показались самой изысканной на свете едой, да и сам процесс приема пищи словно бы успокаивал. Жевать, правда, приходилось долго: мясо было жестким и жилистым, впрочем, Маркейд никогда не отличалась особенной домовитостью.
Она, закусив губу, наблюдала за ним и, когда он наконец, оставив немного мяса для Фануила, отодвинул тарелку, хихикнула:
– Ишь, нагулял аппетит!
– Нет ничего полезнее для фигуры, чем прятаться от властей! – назидательно откликнулся Лайам и пригубил содержимое кружки. Сидр чуть подкис, но он все равно его выпил.
Маркейд качнулась вперед и дотронулась до его колена.
– Лайам, – спросила она, внезапно посерьезнев, – что ты собираешься делать?
– Что делать?
С этим вопросом все пережитые злоключения словно разом свалились ему на плечи. Лайаму захотелось лечь, он так и сделал, растянувшись на спине и заложив руки под голову.