А теперь приступим к рассказу.
2. СЕМЬЯ ТОМАСА ВИНГФИЛДА
Я, Томас Вингфилд, родился здесь, в Днтчингеме, в той самойкомнате,
где сейчас пишу. Мой отчий дом был выстроен или основательно переделанво
времена царствования Генриха VII, но уже задолго до этого на том жеместе
стояло какое-то строение,известноеподназваниемСторожкиСадовника.
Здесь некогда жилсторожвиноградника.Вдревностисклоныхолма,на
котором стоит наш дом, омывали волны залива, аможетбыть,иоткрытого
моря. Во времена эрла [эрл - староанглийский титул знатного человека; с XI
столетия и до наших дней равнозначен титулу графа] Бигодавесьхолмбыл
покрытвиноградниками:должнобыть,климатбылраньшемягчеили
земледельцыпрежнихвековискуснее.Стехпорпрошломноголет,
виноградные гроздьядавноужеперестализдесьвызревать,однакоимя
"ГрафскийВиноградник"такиосталосьзавсейэтойместностью,
расположенной между нашим домом и целебным источником, который бьет из-под
земли в полумиле отсюда; чтобы искупаться в его водах, люди приезжают даже
из Нориджа и Лоустофта. Но и посейденьздешниесады,защищенныеот
восточных ветров, зацветают на две недели раньше, чем вовсейокруге,и
даже в майские холода здесь можно ходить без плаща,втовремякакна
вершине холма, на какие-нибудь двести шагов повыше, дрожьпробираетдаже
под курткой из меха выдры.
"Сторожка" - так попросту называли стоявшеездесьстроение-была
вначале обыкновенным крестьянским домом. Обращенный окнаминаюго-запад,
он расположен так близко от берега, что кажетсядамбой,которуювот-вот
захлестнут волны Уэйвни, текущей совсем рядом среди низин и лугов. Ноэто
впечатление обманчиво. Хотя осенью в сумерках его и окутывает мгла - так у
нас в Норфолке называютстелющийсяпоземлетуман,-хотявовремя
половодий река инойраззаливаетназаднемдвореконюшни,нашдом,
выстроенный на фундаменте из пескаигравия,считаетсясамымздоровым
жилищемвовсемприходе.Онсложенизкрасногокирпичаикажется
одновременно причудливым и очень милым со своими многочисленными выступами
и башенками накрыше,утопающимилетомсредивьющихсярозидругих
ползучих растений. Из оконоткрываетсявидналугаивыгоны,краски
которых беспрестанно меняются в зависимости от времени года и часа дня, на
красные крыши Банги и на лесистый вал, окружающий иршемскиеземли.Есть,
конечно, в наших местах дома побольше и побогаче, но этот старыйдоммне
всего милее, ибо здесь я родился, здесь жил и здесь надеюсь умереть.
Яуделилэтомуописанию,пожалуй,слишкоммноговремени,как,
наверное, сделал бы каждый из нас, если бы речь шла о месте, которое стало
нам дорого в силу многолетней привычки.
А теперь я расскажу о своей семье.
Прежде всего я хотел бы сказать - и не без гордости, ибо ктоизнас
не гордится старинным именем, которое нам даритслучайностьрождения?-
что я принадлежу к роду Вингфилдов, изВингфилдскогозамкавСуффолке,
расположенного отсюда в каких-нибудь двух часах ездыверхом.Когда-тов
старину наследница Вингфилдов вышла замуж за некоегоделяПоля,семья
которого весьма известна внашейистории:последнийизделяПолей,
Эдмунд, граф Суффолкский, в дни моей юности был обезглавлен за измену. Так
вот, замок Вингфилд вместе с наследницей перешел к де ляПолю.Однаков
окрестностях осталось несколько семейств из боковых ветвейдревнегорода
Вингфилдов. Кажется, они имели герб с полосой на левойсторонещита,но
герб меня никогда не интересовал, да и не интересует. Важно только то, что
мои предки и я происходим именно ив этого рода.
Мой дед, человек неглупый, по складу своему был скорее йоменом [йомен
- свободный крестьянин], нежели сквайром, хотя и происходил из дворянского
рода. Он-то и купил этот дом с прилегающимикнемуземлямиисколотил
кое-какое состояние, главным образом благодаря разумномуобразужизнии
удачным женитьбам - имея лишь одного сына, он был женат дважды, - атакже
благодаря торговле скотом.
При всем этом дед мой былнабоженпочтидоханжестваи,какни
странно, во что бы то ни стало хотелсделатьсвоегоединственногосына
священником. Однако мой отец не имел ни малейшего призвания никкарьере
священнослужителя, ни к монастырской жизни. Напраснодедденноинощно
наставлял его на путь истинный - то уговорами и примерами изПисания,то
увесистой дубинкой из остролиста, которая до сихпорвиситуменянад
камином в малой гостиной. Кончилось все это тем, что отцапослаливнаш
бангийский монастырь, где он повел себя так, что непрошлоигода,как
настоятель монастыря потребовал, чтобы родители забрали его обратно и сами
нашли ему какое-нибудь дело в светской жизни. Настоятель сказал,чтомой
отец не только давал повод для всяких кривотолковвприходе,удираяпо
ночам из монастыри в питейные дома и прочие злачныеместа,нодошелдо
такой наглости, что осмелился подвергать сомнению и насмешкам самое учение
святой церкви. Так, например, он говорил, будто в статуе ДевыМарии,что
стоит в часовне, нет ничегобожественного,ивовремямолитвы,когда
священник славил Святого Духа, бесстыдноподмигивалдевевприсутствии
всей монастырской братии.
- Посему, - сказал в заключение настоятель, -япрошувасзабрать
своего сына,дабыонпопалнакостеркаким-либоинымпутем,ане
прямехонько из ворот бангийского монастыря!
От всего этого дед мой пришел в такую ярость, что его едва нехватил
удар. Затем, немного успокоившись, он взялся за свою дубинку из остролиста
и хотелбылопуститьеевход.Нотутмойотец,которыйвсвои
девятнадцать лет был парнем статным и очень сильным, вырвал дубинку из его
рук и забросил ее самое малое ярдов на пятьдесят.