- Не забывай старойиспанскойпословицы:
"Кто бьет последним, тот бьет сильнее!"
- Но ведь есть и другая пословица, мама: "Бей, пока тебя не ударили!"
И на этом я с ней простился.
Когда я отошел, уже шагов на десять, что-то словно толкнуло меня, и я
обернулся, сам не зная отчего. Моя мать стояла напорогепередоткрытой
дверью. Ее стройная фигура была как бы заключена в раму избелыхцветов,
вьющихся по стенам старого Тома, На голове у нее, как обычно,былабелая
кружевная мантилья, завязаннаяподподбородком.Неизвестнопочемуэта
мантилья на какое-то мгновенье показалась мне издали погребальным саваном.
Я вздрогнул от такой мысли и взглянул в лицо матери. Она смотрела наменя
печально и нежно, словно прощаясь навсегда.
Это был последний раз, когда я ее видел живой.
3. ПОЯВЛЕНИЕ ИСПАНЦА
А теперь я долженвернутьсяназадикое-чторассказатьосвоих
собственных делах. Как я уже говорил,мойотецпожелал,чтобыястал
врачом. Поэтому, закончив в Норидже школу и вернувшись домой, - в то время
мнешелужешестнадцатыйгод,-япринялсяизучатьмедицинупод
руководством одноголекаря,которыйпользовалжителейвокрестностях
Банги. Звали его Гримстон, и был он человеком весьма знающим, а главное-
честным, и поскольку учение мне пришлось по душе, я сегопомощьюделал
большие успехи. Я усвоил почти все, что он мог мне передать,иотецуже
поговаривал о том, что, когда мне исполнится девятнадцать лет,онпошлет
меня в Лондон для завершения учения. Такие разговоры шли месяцевзапять
до появления испанца. Но судьбе не было угодно, чтобы я попал в Лондон.
Не следует, однако, думать, что я в те дни занималсялишьизучением
медицины. У сквайра Бозарда изДитчингема,тогосамого,чторассказал
моему отцу о прибытии испанского корабля, было двое детей:сынидочка;
всеегодругиедети-аженаемуихродиланемало-умиралив
младенчестве. Так вот, дочку звали Лили,ионабыламоейсверстницей,
родившейся в том же году, всего на каких-нибудьтринеделипозжеменя.
Теперь Бозардов здесь уже нет, ибо моя внучатаяплемянница,единственная
внучка сына Бозарда и его наследница, вышла замуж и носит другоеимя.Но
это уже между прочим.
С самого раннего возраста все мы - дети БозардаидетиВинфилда-
жили словно родные братья и сестры. Изо дня в день мы встречались и вместе
играли, будь то на снегу или среди цветов. Трудно сказать, когда я впервые
почувствовал любовь к Лили и когда она полюбила меня;знаютолько,что,
когда я отправился в школу в Норидж, с ней мне было тяжелеерасставаться,
чем с матерью и всей нашей семьей. Во всех наших играх она была вместесо
мной. Для нее я готов был целыми днями рыскать повсейокруге,лишьбы
отыскать те цветы, которые ей нравились.
Для нее я готов был целыми днями рыскать повсейокруге,лишьбы
отыскать те цветы, которые ей нравились. Икогдаявернулсяизшколы,
ничто не изменилось. Только Лили стала застенчивее, даисамясначала
как-то оробел, когда заметил, что онаиздевочкивдругпревратиласьв
девушку. Но все равно мывстречалисьчасто,инашивстречибылинам
дороги, хотя никто из нас не говорил об этом ни слова.
Так продолжалось вплоть до дня смертимоейматери.Нопреждечем
рассказыватьдальше,ядолжензаметить,чтосквайрБозардвесьма
неодобрительно смотрел на дружбу своей дочерисомной.Происходилоэто
вовсе не потому, что я ему не нравился, а потому, что он хотел выдать Лили
за моего старшего брата Джеффри, который был наследником всегоотцовского
состояния. Мне же он не давал ни малейшей поблажки, так что в конце концов
мы с Лили стали встречаться лишь как бы случайно. Зато мой брат всегда был
в сквайрском доме желанным гостем. Из-за этого между ним и мнойпоявилась
неприязнь: так всегда бывает, если между друзьями, дажесамымиблизкими,
становится женщина. Надо сказать, что мой брат тоже влюбился вЛили,как
это случилось бы на его месте со всяким, и у него нанеебыло,пожалуй,
больше прав, чем у меня: ведь он был на тригодастаршеиегоожидало
наследство!
Может показаться, что мое чувство было слишком скороспелым, ибо вто
время я еще не достиг даже совершеннолетия. Но молодая кровь горяча, аво
мне к тому же была половина испанской крови, которая сделала меня мужчиной
в том возрасте,когдабольшинствочистокровныхангличанещеостаются
мальчиками. Ведь в такихвещахкровьисогревающеееесолнцезначат
немало. Я сам в этом убеждался не раз, глядя на индейцев Анауака,которые
в пятнадцать лет бралисебевженыдвенадцатилетнихдевушек.Аяв
восемнадцать лет был во всяком случае достаточно взрослым, чтобыполюбить
по-настоящему, один раз на всю жизнь, и я это говорю с уверенностью,хотя
кое-кому может показаться, будто дальнейшая мояисторияопровергаетэти
слова. Однако впечатление это ложно, ибо не следует забывать, чтомужчина
может любить многих женщин и все же оставаться верным единственной,самой
лучшей ив всех; он может нарушать букву законалюбвииприэтомсвято
блюсти его дух и суть.
Итак, когда мне пошел девятнадцатый год, я был уже вполне сложившимся
мужчиной, причем мужчиной весьма привлекательным, -теперь,настарости
лет, я могу говорить обэтом,отбросивложнуюскромность.Неслишком
высокий, всего пяти футов девяти с половиной дюймовростом,ябылзато
крепок, широк в плечах и отличалсяредкойпропорциональностьюсложения.
Даже сейчас, несмотря на седину, я всеещесохранилнеобычайносмуглый
цвет кожи и большие темные глаза, а мои слегка волнистые волосы были вте
времена черны как смоль. Обычно я вел себя сдержанно и серьезно,такчто
даже казался мрачноватым, говорил медленно иобдуманноигораздолучше
умелслушать,чемрассказывать.