Проклятый богами, задрипанный старый нос.
Я утерся, стараясь не заплакать от радости, и вдруг меня осенило: свет исходит будто снизу, от половиц. Нашел дырку от сучка в дверце ―там был подпол.
Дощатый квадрат поднялся легко, деревянные ступени уводили вниз и, по сравнению с тем, где я был только что, в подполе царило обилие света. Я лег, вытянул шею, насколько мог, и увидел единственный путь ―ход, а на полпути ―фонарь, вставленный в стенную нишу.
Я сполз на каменный пол, в вонь старых кож и протухшей пищи. Спустился по ходу и почти дошел до фонаря в стене, когда что-то мелькнуло, блеск ―и ничего больше. Я остановился, присел на корточки. Все исчезло. Повертел головой так и сяк ―отблеск от металла. Вгляделся: колокольчик, бубенец, один из нескольких, висящих на нитях из черного конского волоса поперек прохода, на уровне лодыжки.
Я попятился и осторожно выдохнул, размышляя. Вот если бы я устраивал такую тревожную ловушку ―коли заметишь, через нее легко переступить... И тут увидел вторую, на уровне шеи. Присел, чуть согнув колени, неловко протиснулся между обеими и двинулся дальше по проходу, туда, где он утыкался в сплошную стену с двумя дверьми ―слева и справа.
Стою, думаю. Дверь слева закрыта, справа ―слегка приоткрыта. Прислонившись к закрытой, наблюдая за приоткрытой. Храп из-за закрытой двери. А за другой ―ни звука, но там свет и ―как будто жар.
Я толкаю дверь, она скребет по грязному полу, по протертому желобку. Тусклое свечение, острый запах дыма, пота и крови. Очаг, похожий на кузнечный горн с углями, и железная жаровня. Против света темная фигура мужчины, голого по пояс и мускулистого ―жирный блеск взмокшей кожи в красном сиянии жара.
А выше ―кроваво-красный при этом свете, подвешенный меж двумя балками за большие пальцы рук, едва касаясь земли ногами, голый Ульф-Агар ―голова болтается, спутанные волосы закрывают лицо. Темные пятна на белой коже, и что-то черное сбегает вниз по груди медленной тягучей струйкой.
Я сделал два шага, кат услышал и повернул голову, ожидая, видно, знакомого. Я нанес удар своим маленьким ножиком, целя в горло, но промахнулся; рука не достала, но Один помог ―нож вонзается в левый глаз по рукоять, убив ката в мгновение ока.
Он отступает на шаг, рваной раной раззявил рот, как бы для крика, но не издал ни звука, и нож вырвался из моих рук, когда он рухнул на жаровню и покатился по россыпи шипящих углей к ногам Ульф-Агара. Тот медленно поднял голову, а я, упершись ногой в лоб мертвеца, вытащил нож, потом перерезал ремешки на пальцах, на которых висел Ульф-Агар.
― Ты?..
― Идти можешь?
Тогда он рухнул мне на руки, колени у него подломились, но он очнулся и выпрямился. Все тело в мокрых красных рубцах-ожогах, и он не говорил, а кашлял ―губы обожжены. И зубы выбиты ―рукоятью меча, подумал я, поддерживая его.
Потом дверь распахнулась, и кто-то вошел.
― Хаук? Старкад говорит...
Тут он увидел нас, и я бросился на него с маленьким ножиком, а Ульф-Агар издал рык, низкий, ужасающий звук, от которого я примерз к месту. Он двигался быстро, но неуверенно, схватил что-то с жаровни и ударил этого человека по лицу.
С воем человек упал ―кровь на руках, прижатых к лицу. Ульф ревет ―кровавая пена на его подбородке ―и со страшной силой вгоняет добела раскаленное железо в голову поверженному, наваливается изо всех сил, а человек кричит и корчится, как червяк на крючке.
Зловоние и шипение металла вернули меня к жизни. Я всем весом обрушиваюсь на Ульфа, отталкиваю его в сторону.
― Идем, ―шиплю я, ―иди за мной.
Я выскакиваю за дверь, и тут же открывается соседняя. Я со всего размаху бью в нее сапогом, она отлетает назад, и тот, кто стоял за ней, падает, а я бросаюсь вперед. За моей спиной Ульф-Агар ―ковыляет, словно какой-то темный цверг.
Задребезжали колокольчики ―хрен с ними, теперь о нашем присутствии знают все, так что тревожный звон уже не имеет значения. Топоча по деревянным ступеням, я взлетел наверх, и темнота после тусклого света внизу кажется еще темнее. Я ничего не вижу, не разбираю пути, мечусь по замкнутому кругу, и вдруг понимаю, что уже не один.
Внизу, у подножья лестницы смачный хлопок ―Ульф-Агар уложил кого-то, потом вновь завыл. Я видел только блеск потного тела и вращающийся алый брус раскаленного железа.
― Так-разэтак! Поднимайся сюда! Другие придут...
Он услышал меня, попятился к лестнице, пробежал и, захлопнув дверцу над головами гнавшихся, встал на нее. Я слышу топот ног по ступенькам, стук ―барабанят снизу. А Ульф приподнимается ―дюйм, другой, ―он слишком легок, чтобы удержать их.
И тут я увидел свет. Я схватил Ульфа за руку.
― Сюда...
Я был у входной двери, той, что с качающимся фонарем ―его мерцающий свет я и заметил. Я ударил в дверь со всей мочи. Плечо содрогнулось от удара. Дверь не поддалась, я отлетел назад, на Ульфа, и мы оба упали. Позади я услышал, как дверца подпола с грохотом отвалилась, брызнул свет, обрисовав людей ―спотыкаясь, они выбегали по лестнице наверх.
― Волосатая... задница... Одина, ―с трудом выдохнул Ульф, вставая на ноги. ―На ней засов изнутри, болван. Подними...
Добавить что-то еще он не успел. Люди из подвала накинулись на него, звякнула сталь, которую он отразил и сразу прыгнул. Их было двое, вооруженных смертоносными длинными саксами; глаза лихорадочно блестели. В полутьме, спотыкаясь о всякий хлам, в тишине ―не считая ругательств Ульфа и хриплого дыхания ―они наступали.
Дрожа, как безумный, я наконец-то поднял засов; дверь распахнулась, какие-то фигуры вдруг нависли надо мной и раздался голос ―такой знакомый, голос, от которого внутри все оборвалось, от которого я чуть было не облегчился прямо в штаны.
― Ну-ка в сторону, Орм!
И великан Скапти, сжимая толстую дубину, ворвался в дверь, как раз когда что-то чавкнуло позади меня и Ульф взвыл. Потом меня оттолкнули плечом с дороги, отшвырнули в сторону, я споткнулся и упал. Я лежал, глядя на бегущих людей, узнал Валкнута ―его лицо на миг осветилось и стало маской с разинутой пастью, ―Кетиля Ворону, почти швырнувшего себя в склад, Гуннара Рыжего и рыжий флаг его бороды.
Потом Эйнар остановился, глядя на меня, его волосы развевались, как ночь в начале бури. Усмешка ―волчий оскал. Внутри раздался удар и треск дерева, ломающего кости и дробящего черепа.
― Я велел тебе наблюдать, юный Орм.
Язык у меня прилип к небу; я хотел сказать ему о криках в ночи, а сумел только выговорить:
― Крики, ―и он кивнул так, словно я поведал ему всю историю.
Появились Валкнут и Скапти, обмякший Ульф висел между ними, ноги волочились, и они потащили его прочь от здания. За ними вышвырнули кого-то незнакомого, а следом шли Кетиль Ворона и остальные.
― Мертв? ―спросил Эйнар у Скапти, который потряс головой ―борода колыхалась на ветру.
― Избит, обожжен, скверная рана на одном плече, но ―живой.
Эйнар крутанул головой в сторону гостевого дома, потом повернулся к незнакомцу, который вставал на колени ―голова его болталась, он ловил воздух, как загнанная лошадь. Кровавая слюна свисала прядями у него изо рта.
Эйнар наклонился, схватил человека за волосы и задрал ему голову.
― Кто твой ярл? Чей это драккар?
Глаза у человека закатились, с одной стороны лицо у него почернело. Во рту будто каша, губы разбиты, но голос тверд:
― А шел бы ты...
Он попытался сплюнуть, но только замарал слизью собственный подбородок.