Двадцать лет спустя - Александр Дюма 10 стр.


Вы увидите, что этот плут будет городским старшиной

раньше, чем я капитаном.

- Полноте, милый Д'Артаньян, не унывайте! Как раз в тот миг, когда

находишься в самом низу, колесо поворачивается и подымает тебя вверх.

Может быть, с сегодняшнего же вечера ваша судьба изменится.

- Аминь! - сказал Д'Артаньян и остановил карету.

- Что вы делаете? - спросил Рошфор.

- Мы приехали, а я не хочу, чтобы видели, как я выхожу из кареты: мы с

вами незнакомы.

- Вы правы. Прощайте.

- До свиданья; помните ваше обещание.

Д'Артаньян вскочил на лошадь и поскакал впереди.

Минут пять спустя они въехали во двор Пале-Рояля.

Д'Артаньян повел узника по большой лестнице через приемную в коридор.

Дойдя до дверей кабинета Мазарини, он уже хотел велеть доложить о себе,

когда Рошфор положил ему руку на плечо.

- Д'Артаньян, - сказал Рошфор, улыбаясь, - признаться вам, о чем я думал

всю дорогу, когда мы проезжали среди толпы горожан, бросавших злобные

взгляды: на вас и ваших четырех солдат?

- Скажите, - ответил д'Артаньян.

- Я думал, что мне стоило только крикнуть: "Помогите!", и вы с вашим

конвоем были бы разорваны в клочья, а я был бы на свободе.

- Почему же вы этого не сделали? - сказал д'Артаньян.

- Да что вы! - возразил Рошфор. - А наша клятва и дружба? Если бы не вы, а

кто-нибудь другой вез меня, тогда... - Д'Артаньян опустил голову.

"Неужели Рошфор стал лучше меня?" - подумал он и велел доложить о себе

министру.

- Введите господина Рошфора, - раздался нетерпеливый голос Мазарини, едва

эти два имени были названы, - и попросите лейтенанта д'Артаньяна

подождать: он мне еще нужен.

Д'Артаньян просиял от этих слов. Как он только что говорил, он уже давно

никому не был нужен, и приказ Мазарини показался ему добрым

предзнаменованием.

Что до Рошфора, то его эти слова заставили насторожиться. Он вошел в

кабинет и увидел Мазарини за письменным столом, в скромном платье, почти

таком же, как у аббатов того времени, - только чулки и плащ были

фиолетовые.

Дверь снова закрылась. Рошфор искоса взглянул на Мазарини, и их взгляды

встретились.

Министр был все такой же, причесанный, завитой, надушенный, и благодаря

своему кокетству казался моложе своих лет. Этого нельзя было сказать о

Рошфоре: пять лет, проведенные в тюрьме, состарили достойного друга

Ришелье; его черные волосы совсем побелели, а бронзовый цвет лица сменился

почти болезненной бледностью - так он был изнурен.

Этого нельзя было сказать о

Рошфоре: пять лет, проведенные в тюрьме, состарили достойного друга

Ришелье; его черные волосы совсем побелели, а бронзовый цвет лица сменился

почти болезненной бледностью - так он был изнурен. При виде его Мазарини

слегка покачал головой, словно желая сказать: "Вот человек, который,

кажется, уже больше ни на что не пригоден". После довольно

продолжительного молчания, которое Рошфору показалось бесконечным,

Мазарини вытащил из пачки бумаг развернутое письмо и показал его Рошфору.

- Я нашел здесь это письмо, в котором вы просите возвратить вам свободу.

Разве вы в тюрьме?

Рошфор вздрогнул от гнева.

- Мне кажется, вашему преосвященству это известно лучше, чем кому бы то ни

было другому, - ответил он.

- Мне? Нисколько! В Бастилии множество людей, которых посадили еще при

кардинале Ришелье и даже имена которых мне неизвестны.

- Но со мной дело другое, монсеньер, мое-то имя вы знали, ведь именно по

приказу вашего преосвященства я был переведен из Шатле в Бастилию.

- Вы так полагаете?

- Я знаю наверное.

- Да, припоминаю, действительно. Не отказались ли вы некогда съездить в

Брюссель по делу королевы?

- А! - сказал Рошфор. - Так вот настоящая причина? А я пять лет ломал себе

голову. Какой же я глупец, что не догадался!

- Но я вовсе не говорю, что это причина вашего ареста. Поймите меня, я

спрашиваю вас, только и всего: не отказались ли вы ехать в Брюссель по

делу королевы, тогда как раньше согласились ехать туда по делу покойного

кардинала?

- Как раз по той причине, что я ездил туда по делам покойного кардинала, я

не мог поехать туда же по делам королевы. Я был в Брюсселе в тяжелую

минуту. Это было во время заговора Шале *8. Я должен был перехватить

переписку Шале с эрцгерцогом, и меня, узнав там, чуть не разорвали на

куски. Как же я мог туда вернуться? Я погубил бы королеву, вместо того

чтобы оказать ей услугу.

- Ну вот видите, как иногда лучшие намерения истолковываются в дурную

сторону, мой, дорогой Рошфор! Королева увидела в вашем отказе только

отказ, простой и ясный: ее величество имела много причин быть вами

недовольной при покойном кардинале!

Рошфор презрительно улыбнулся.

- Вы могли бы понять, монсеньер, что раз я хорошо служил Ришелье против

королевы, то именно поэтому я мог бы отлично служить вам против всего

света после смерти кардинала.

- Нет, Рошфор, - сказал Мазарини, - я не таков, как Ришелье, стремившийся

к единовластию: я простой министр, который не нуждается в слугах, будучи

сам слугой королевы.

Назад Дальше