- Это возможно; вы не можете себе
представить, дорогой мой, сколько дурных привычек приобретаешь в этих
проклятых монастырях и какие скверные манеры у всех этих отцов, с которыми
я принужден жить. Что же вы не поднимаетесь?
- Ступайте вперед, я за вами.
- "Чтоб указать вам дорогу, ваше величество", - как сказал покойный
кардинал покойному королю.
Арамис проворно вскарабкался по лестнице и в одно мгновение очутился в
окне.
Д'Артаньян полез за ним, но медленнее; видно было, что пути такого рода
были ему менее привычны, чем его другу.
- Извините, - сказал Арамис, заметив его неловкость, - если б я знал, что
вы окажете мне честь своим посещением, я приказал бы поставить садовую
лестницу; а с меня и такой хватает.
- Сударь, - сказал Планше, когда д'Артаньян почти уже достиг цели, -
этакий способ хорош для господина Арамиса, кой-как годится для вас, да и
для меня тоже, куда ни шло. Но лошадям по веревочной лестнице ни за что не
подняться.
- Отведите их под тот навес, мой друг, - сказал Арамис, указывая Планше на
какое-то строение, стоящее среди поля, - там вы найдете для них овес и
солому.
- А для меня? - спросил Планше.
- Вы подойдете к этому окну, хлопнете три раза в ладоши, и мы спустим вам
съестного. Будьте покойны, черт побери, здесь не умирают с голоду.
Ступайте!
И Арамис, втянув лестницу, закрыл окно.
Д'Артаньян с любопытством осмотрел комнату.
Никогда еще не видал он более воинственно и вместе с тем более изящно
убранного помещения. В каждом углу красовались военные трофеи - главным
образом шпаги, а четыре большие картины изображали в полном боевом
вооружении кардинала Лотарингского, кардинала Ришелье, кардинала Лавалета
и бордоского архиепископа. Правда, кроме них, ничто не напоминало о том,
что это жилище аббата: на стенах шелковая обивка, повсюду алансонские
ковры, а постель с кружевами и пышным покрывалом походила больше на
постель хорошенькой женщины, чем на ложе человека, давшего обет достигнуть
рая ценой воздержания и умерщвления плоти.
- Вы рассматриваете мою келью? - сказал Арамис. - Ах, дорогой мой,
извините меня. Что делать! Живу как монах-отшельник. Но что вы озираетесь?
- Не пойму, кто спустил вам лестницу; здесь никого нет, а не могла же
лестница явиться сама собой.
- Нет, ее спустил Базен.
- А-а, - протянул д'Артаньян.
- Но, - продолжал Арамис, - Базен у меня хорошо вымуштрован: он увидел,
что я возвращаюсь не один, и удалился из скромности.
- Нет, ее спустил Базен.
- А-а, - протянул д'Артаньян.
- Но, - продолжал Арамис, - Базен у меня хорошо вымуштрован: он увидел,
что я возвращаюсь не один, и удалился из скромности. Садитесь, милый мой,
потолкуем.
И Арамис придвинул д'Артаньяну широкое кресло, в котором тот удобно
развалился.
- Прежде всего вы со мной отужинаете, не правда ли? - спросил Арамис.
- Да, если вам угодно, и даже с большим удовольствием, - сказал
д'Артаньян. - Признаюсь, за дорогу я чертовски проголодался.
- Ах, бедный друг! - сказал Арамис. - У меня сегодня скудновато, не
взыщите, мы вас не ждали.
- Неужели мне угрожает кревкерская яичница с "теобромом"? Так ведь,
кажется, вы прежде называли шпинат?
- О, нужно надеяться, - ответил Арамис, - что с помощью божьей и Базена мы
найдем что-нибудь получше в кладовых у достойных отцов иезуитов. Базен,
друг мой! - позвал он, - Базен, подите сюда!
Дверь отворилась, и явился Базен; но, увидав д'Артаньяна, он издал
восклицание, похожее скорей на вопль отчаяния.
- Мой милый Базен, - сказал Д'Артаньян, - мне очень приятно видеть, с
какой восхитительной уверенностью вы лжете даже в церкви.
- Сударь, я узнал от достойных отцов иезуитов, - возразил Базен, - что
ложь дозволительна, когда лгут с добрым намерением.
- Хорошо, хорошо, Базен. Д'Артаньян умирает с голоду, и я тоже; подайте
нам ужин, да получше, а главное, принесите хорошего вина.
Базен поклонился в знак покорности, тяжело вздохнул и вышел.
- Теперь мы одни, милый Арамис, - сказал д'Артаньян, переводя глаза с
меблировки на хозяина и рассматривая его одежду, чтобы довершить обзор.
- Скажите мне, откуда свалились вы вдруг на лошадь Планше?
- Ох, черт побери, - сказал Арамис, - сами понимаете - с неба!
- С неба! - повторил Д'Артаньян, покачивая головой. - Не похоже, чтобы вы
оттуда явились или чтобы вы туда попали когда-нибудь.
- Мой милый, - сказал Арамис с самодовольством, какого Д'Артаньян никогда
не видывал в нем в те времена, когда он был мушкетером, - если я явился и
не с неба, то уж наверное из рая, а это почти одно и то же.
- Наконец-то мудрецы решат этот вопрос! - воскликнул д'Артаньян. - До сих
пор они никак не могли столковаться относительно точного местонахождения
рая: одни помещали его на горе Арарат, другие - между Тигром и Евфратом;
оказывается, его искали слишком далеко, а он у нас под боком: рай - в
Нуази-ле-Сек, в замке парижского архиепископа. Оттуда выходят не в дверь,
а в окно; спускаются не по мраморным ступеням лестницы, а цепляясь за
липовые ветки, и стерегущий его ангел с огненным мечом, мне кажется,
изменил свое небесное имя Гавриила на более земное имя принца де
Марсильяка.