Всвоей книге "О
добровольном рабстве" развивал передовые длятого времени взгляды,обличая
тиранию воимясвободы человека.МыслиБоэси,направленные против гнета
королевскойвласти,использовалигугенотывсвоейборьбес
королями-католиками],которыемынедавнопрочиталивегокниге"О
добровольном рабстве":"Как прискорбно иликак позорно видеть бесчисленное
множество не подданных, а лишь рабов, принадлежащих одному человеку, который
суть не правитель, а тиран, и притом не Геркулес [Геркулес - герой греческих
мифов], не Самсон [Самсон - библейский герой, обладавший богатырской силой],
а чаще всего самый подлый и слабый человечишко... "
- Это и впрямь опасные и смелые речи, будящие мысль, - сказал Габриэль.
- Впрочем,вы правы,господин адмирал.Возможно,что гнев меня и толкнет
когда-нибудь вваш стан,встан угнетенных.Пока же,должен признаться,
жизнь моя слишком полна и в ней не найдется места для новых мыслей,которые
вы мне внушаете...
Тем не менее Колиньи все еще с жаром продолжал излагать Габриэлю идеи и
доктрины,бродившие внем,словномолодое вино,ибеседа междупылким
молодым человеком иубежденным зрелым мужемзатянулась далеко заполночь.
Первый был решителен и порывист,как действие;второй - глубок и серьезен,
как мысль.Адмирал,впрочем,почти не ошибся в своем мрачном пророчестве.
Несчастьедействительно ужеготовилось взраститьсемена,зароненные этой
беседой в восприимчивую душу Габриэля.
XXXIII. СЕСТРА БЕНИ
Был августовский вечер,тихий и прозрачный.Луна еще не показалась на
усеянномзвездаминебе,ласкавшем взглядглубокойиспокойной синевою.
Таинственная, чарующая ночь невольно располагала к мечтательности. И странно
былоощущать этомягкое ночное спокойствие после бурного движения ишума,
которыми преисполнен былушедшийдень.Испанцы дваждышлинаприступ и
дваждыбылиотброшены,нопотерифранцузовбылислишкомвеликидля
небольшого гарнизона крепости.Неприятель же,наоборот, располагал мощными
резервами ивсегдамогпополнить свежимиотрядами своипоредевшие ряды.
Поэтому предусмотрительный Габриэль боялся,что испанцы предприняли эти два
дневных штурма лишьсодной целью:изнурить силы,притупить бдительность
осажденных итем самым облегчить третий штурм,ночной.Однако на соборной
церкви пробило ужедесять,иничто пока неподтверждало его опасений.В
лагере испанцев не видно было ни единого огонька. Слышалась только заунывная
перекличка часовых. Лагерь и город отдыхали после трудного дня.
Впоследнийразобъехавукрепления,Габриэльрешилхотьнемного
отдохнутьотсвоегонеусыпногобдения.Ужечетыредняпровелонв
Сен-Кантене,и город пока держался.Выстоять еще четыре дня -и обещание,
данноекоролюГабриэлем,будетвыполнено,акоролюостанетсятолько
выполнить свое.
Ужечетыредняпровелонв
Сен-Кантене,и город пока держался.Выстоять еще четыре дня -и обещание,
данноекоролюГабриэлем,будетвыполнено,акоролюостанетсятолько
выполнить свое.
Габриэль приказал своему оруженосцу проводить его,ноне сказал куда.
После вчерашнего неудачного визита кнастоятельнице онначинал сомневаться
если не в преданности, то, по крайней мере, в сметке Мартен-Герра, а поэтому
поостерегся сообщитьемусведения,полученные отЖанаПекуа,имнимый
Мартен-Герр,полагавший,чтоГабриэль предпринял обычный обходкараулов,
очень удивился,когда тот свернул на бастион де-ла-Рэн,где расположен был
главный полевой лазарет.
- Вы идете навестить кого-нибудь из раненых, монсеньер? - спросил он.
- Тсс! - только ответил Габриэль, прижав палец к губам.
Главныйлазаретбылустроенблизкрепостного вала,неподалекуот
предместья д'Иль.Это большое здание,где доосады хранили фураж,теперь
приспособили подлазарет.ЧерезоткрытуюдверьГабриэль заглянул вэту
обитель скорби и страданий, освещенную горящими лампами.
Зрелище было удручающее.Тамисямрасставлены были наспех складные
койки,нотакойроскошьюпользовались толькоизбранные.Большинство же
раненых лежали на полу:на тюфяках, одеялах и даже на соломе. Пронзительные
вопли и жалобные стоны звенели в воздухе.Раненые молили,звали хирургов и
их помощников, но те просто не успевали всем им помочь. Производились только
самыесрочныеампутации,самыенеобходимыеперевязки;остальнымже
мученикам, корчившимся от боли, приходилось ждать...
Перед этойгорестной имрачной картиной дажесамые доблестные сердца
теряли мужество,а самые жестокие -безразличие к страданиям. Арно дю Тиль
невольно затрепетал,а Габриэль побелел.Но вдруг на его лице промелькнула
мягкая улыбка.В этом аду,похожем на Дантову преисподнюю,предстала пред
нимнежнаяБеатриче[В"Божественной комедии" Дантерассказывает,как,
пройдя через ад и чистилище,он встретил в раю свою возлюбленную Беатриче]:
средираненых медленно бродила задумчивая ипечальная Дианаили,вернее,
сестра Бени.
Никогдаещенеказаласьонапрекраснее зачарованному Габриэлю.На
придворных празднествах золото,алмазы ибархат несомненно были ей менее к
лицу,чем в этом мрачном лазарете -грубошерстное платье, белый передник и
косынка монахини.По изящному профилю,по величавой поступи и благородному
взоруееможнобылопринятьзавоплощениемилосердия,снизошедшего к
страдальцам.
Габриэльневольновспомниллживую,бесчестную ДианудеПуатьеи,
пораженный странным контрастом между обеими Дианами, подумал, что, наверное,
бог одарил добродетелями дочь во искупление пороков матери.
Уйдя в свои мысли, Габриэль даже и не замечал, как бежит время.