А между
темчасбылужепоздний,хирурги кончили обход,всякое движение ишум
замирали.Раненыхуговаривали соблюдать тишину,отдыхать,иэтисоветы
подкреплялисьснотворным.Непрошлоиполучаса,каквсеуспокоилось,
насколько может быть спокойным страдание.
Диана впоследний раз обошла раненых,призывая их к покою и терпению.
Потом,проверив врачебные предписания,онаглубоко вздохнула иподошла к
наружной галерее,чтобы подышать у двери свежим ночным воздухом и отдохнуть
от горестных земных страданий.
Она оперлась на каменные перила,подняла глаза к звездам и не заметила
Габриэля, словно застывшего в десяти шагах от нее.
Влюбленного возвратило на землю резкое движение Мартен-Герра,который,
по-видимому, вовсе не разделял восторга своего господина.
- Мартен,-шепнулГабриэль,-мнепредставляетсяредчайшая
возможность!Ядолжен воспользоваться ею ипоговорить сгоспожой Дианой,
быть может, в последний раз. А ты позаботься о том, чтоб нам не помешали, но
далеко от меня не отходи. Ну, иди, иди!
- А вы не боитесь, монсеньер, что мать настоятельница...
- Она, вероятно, в другой палате. И, кроме того, не приходится выбирать
перед лицом необходимости, которая может нас навеки разлучить.
Мартену пришлось лишь смириться, и он ушел, бормоча про себя проклятия.
АГабриэль,приблизившись к Диане и стараясь говорить как можно тише,
позвал вполголоса:
- Диана, Диана!
Она вздрогнула,но,не освоившись еще с темнотой, так и не разглядела
Габриэля.
- Меня зовут? - спросила она. - И кто меня так зовет?
- Я,-ответил Габриэль,будтодостаточно былоодного этого слова,
чтобы она узнала его.
Ивсамом деле,онне ошибся,ибо Диана заговорила уже дрожащим от
волнения голосом:
- Виконт д'Эксмес?В самом деле? Что же вы от меня хотите в этом месте
и в этот час?Если вы привезли поклон от моего отца,как я слышала,то вы
слишком медлили иплохо выбрали время и место встречи.А если не привезли,
тоянежелаю вас слушать...Почему вы молчите,виконт д'Эксмес?Вы не
поняли меня? Что означает это молчание, Габриэль?
- Габриэль?Ну,в добрый час! - воскликнул он. - Я не отвечал, Диана,
потому чтозаледенел отваших словиненашел всебесилназвать вас
герцогиней,как вы меня называли виконтом.Достаточно уж и того,что мы с
вами на "вы".
- Не называйте меня больше ни герцогиней,ни Дианой. Госпожи де Кастро
здесь больше нет.Перед вами сестра Бени.Называйте меня сестрой, а я буду
называть вас братом.
- Как?..Что вы хотите сказать?- в ужасе отпрянул от нее Габриэль. -
Мне называть вас сестрой?Обоже,отчего выхотите,чтоб явас называл
сестрой?
- Но теперь все меня так зовут.
Разве это страшное имя?
- Ахда,да...Конечно...Или,вернее,нет...Проститеменя,я
безумец... Я к нему привыкну, Диана, привыкну... сестра моя.
- Вот видите,-грустно улыбнулась Диана.- И хотя я еще не принесла
обета,яношуэтоистинно христианское имяпотому,чтосердцем яуже
монахиня,авскоре стану еюивсамом деле,лишь только получу наэто
разрешение от короля. Не привезли ли вы такого разрешения, брат мой?
- О! - с болью в сердце воскликнул Габриэль.
- Боже мой,в моих словах,уверяю вас,нет никакой горечи. Последнее
время я так страдала среди людей, что, естественно, ищу прибежища.
В ее тоне действительно слышались только страдание и печаль.Но к этой
печали уже примешивалась невольная радость,которую она несмогла подавить
при виде Габриэля. Ведь не так давно она считала, что потеряла его, а теперь
онстоит перед неюбодрый,сильный и,быть может,любящий.Поэтому она
бессознательноспустиласьпоступенямкрыльцаи,словнопритягиваемая
магнитом, оказалась рядом с Габриэлем.
- Слушайте,-сказал он,-пустьбудетнаконец устранено жестокое
недоразумение,откоторого разрываются нашисердца.Дляменя нестерпима
мысль, что вы меня не понимаете, считаете равнодушным к вам или - как знать?
- дажесвоимврагом.Этастрашнаямысльсмущаетменяприисполнении
священной,трудной задачи,лежащей на мне. Но отойдем немного в сторону...
сестрамоя,ведьвыещенемногодоверяетемне,верноже?Отойдем,
пожалуйста, от этого здания, пусть никто не увидит и не услышит нас...
Диана уже неколебалась.Она только взбежала на крыльцо,заглянула в
палату,убедилась,чтотамвсеспокойно,и,тотчасжеспустившись к
Габриэлю, доверчиво оперлась на честную руку своего "рыцаря".
- Спасибо,- сказал Габриэль, - нам дорога каждая минута. Знаете, чего
ябоюсь?-Чтобы настоятельница непомешала нам объясниться.Ейтеперь
известно, что я вас люблю.
- Так вот почему,-протянула Диана,- добрая мать Моника сперва мне
сообщила,чтовыприбыли ижелаете говорить сомной,апотом,узнав,
очевидно,откого-тоонашей любви,непозволила мне последние три дня
выходить изобители идажесегодня вечером хотела удержать меня дома.Но
пришламояочередь дежурить ночьювлазарете,ияпожелала непременно
исполнитьсвойгорестныйдолг.О,Габриэль,смоейсторонынехорошо
обманывать такого доброго и любящего друга, правда?
- Нужно ли мне говорить, - с грустью ответил Габриэль, - что со мной вы
должны себя чувствовать каксбратом?Новыдолжны знать,чтоя,ваш
преданный друг,готовый ради вас пойти на смерть, решился отныне внимать не
голосу любви, а скорбному голосу долга.