Говорю жеявам,что выодним своим взглядом
навсегда покорили меня.Ялюблю вас всего лишь два часа,номне кажется,
будто я томился по вас целых десять лет.
- Нобоже мой,чего жевы,милорд,ждете?На что надеетесь?Чего
хотите?
- Толькоодного:смотретьнавас,герцогиня,наслаждатьсявашим
присутствием,вашимчарующим лицом,вотивсе...Повторяю,яслишком
джентльмен,чтоб поступить непорядочно...Но у меня есть право -право не
отпускать вас от себя, и я им воспользуюсь.
- Ивыдумаете,чтотакое насилие может пробудить вомнеответное
чувство?
- Я этого не думаю, - мягко возразил лорд Уэнтуорс, - но если вы будете
каждый деньвидеть менятакимсмиренным итаким почтительным,то,быть
может, вас тронет покорность того, кто мог бы приказывать, а не умолять.
- А тогда,-ответила Диана, презрительно усмехнувшись, - французская
принцесса крови стала бы возлюбленной лорда Уэнтуорса?
- Нет,-сказал губернатор,- тогда лорд Уэнтуорс, последний отпрыск
одногоизсамыхбогатыхизнатных родовАнглии,наколенях предложит
герцогине де Кастро свое имя и свою жизнь.
"Не честолюбец ли он?" - подумала Диана.
- Вотчто,милорд,-продолжала онавслух,пытаясь улыбнуться.-
Верните мнесвободу,иябуду считать себя вечной вашей должницей,даже
тогда,когда пришлю вам выкуп.Икогда настанет мир -аведь он в конце
концов должен настать, - то я подарю вам через моего отца столько же... нет,
больше почестей и титулов,чем вы могли бы пожелать в роли моего мужа,даю
вам слово. Будьте великодушны, милорд, и я буду признательна.
- Я угадываю вашу мысль,герцогиня,- невесело усмехнулся Уэнтуорс, -
нояболее бескорыстен иболее честолюбив,чемвыполагаете.Извсех
сокровищ мира желанны мне только вы.
- Тогда -последнее слово,и вы его, быть может, поймете, - смущенно,
но вместе с тем и гордо сказала Диана. - Милорд, меня любит другой.
- И вы воображаете, будто я вас отпущу к этому сопернику? - вспыхнул от
ревности Уэнтуорс. - Нет, пусть он, по крайней мере, будет так же несчастен,
как и я,даже еще несчастнее, оттого что ему не удастся видеть вас. Начиная
с этого дня вас могут освободить:моя смерть,но я еще молод и крепок; мир
междуФранцией иАнглией,новойны между этими странами длятся,каквы
знаете,по сто лет;и, наконец, взятие Кале, но это неприступная крепость.
Еслинеговорить обэтихтрехпочти нереальных возможностях,толегко
понять, что вы долго будете моей пленницей, ибо я перекупил у лорда Грея все
права навас инежелаю отпускать вас завыкуп,хотя быимбыла целая
империя.А что касается побега,то вам не стоит о нем и помышлять,потому
что стеречь вас буду я,и вы увидите,каким старательным тюремщиком бывает
тот, кто влюблен!
С этими словами лорд Уэнтуорс низко поклонился и вышел, оставив Диану в
полной растерянности.
XXXIX. ДОМ ОРУЖЕЙНИКА
Дом Пьера Пекуа стоял на углу рыночной площади иулицы Мартуа.Был он
трехэтажный,даеще исжилым чердаком.Дерево,кирпич ишифер как бы
переплеталисьнаегофасадевлюбопытныеарабески.Оконныекосякии
потолочные балкиподдерживали причудливые фигуры животных,обвитые зеленой
листвой.Всеэтобылонаивноигрубовато,нонелишеновыдумкии
своеобразия.
Надзастекленнойдверьюлавкикрасоваласьвывескасизображением
чудовищно выписанного воина,который, по всей вероятности, представлял бога
Марса [Марс (рим.миф.) - бог войны], ибо надпись на вывеске гласила: "Богу
Марсу -Пьер Пекуа,оружейник".Висевший в дверях полный набор доспехов -
шлем,панцирь,латы -служил своеобразной вывеской дворянам,неумевшим
читать.
Сквозьвитринувтемноватой лавкеможнобылоразглядеть идругие
доспехи, а также всякого рода оружие нападения и защиты.
Двое подмастерьев,сидевших у двери,зазывали прохожих,соблазняя их
разнообразным и прекрасным качеством товара.
Самжеоружейник обычнонаходился взадних комнатах,выходивших во
двор,или же работал в кузнице,в глубине двора, а в лавке появлялся в тех
случаях,когдазаходил какой-нибудьважныйпокупатель ивыражал желание
потолковать с самим хозяином.
ПьерПекуапринял виконта д'Эксмеса иЖанаПекуасраспростертыми
объятиями инастоял,чтоб гости заняли второй этаж.Сам же он сдетьми и
сестрой Бабеттой перебрался на третий. На втором этаже был помещен и раненый
Арно дю Тиль. Подмастерья спали на чердаке.
Мы застаем Габриэля и Жана Пекуа за столом в тот момент, когда обильный
ужин,который давал в их честь достопочтенный хозяин, подходил уже к концу.
Гостям прислуживала Бабетта. Дети почтительно сидели поодаль.
- Огосподи,как вы мало едите,монсеньер!-говорил оружейник.-
Видать,вычем-то крепко озабочены,да иЖан что-то задумался.Лучше-ка
отведайте вот этого винограда,в наших краях его не скоро сыщешь.Слышал я
отсвоего деда,атот-отсвоего,чтокогда-то,еще при французах,
виноградников вокругКалебыловидимо-невидимоивиноград былкрупный,
золотистый.Астехпоркак город стал английским,лозы,должно быть,
вообразили,будто они попали уже вАнглию,где виноград вообще никогда не
созревает.
Габриэль немог не улыбнуться столь неожиданным патриотическим выводам
хозяина.
- Выпьем,-сказал он, поднимая рюмку, - за то, чтобы зрел виноград в
Кале!
Вполне понятно, что тост его доставил немалое удовольствие обоим Пекуа.
После ужина Пьер прочитал молитву, и гости стоя выслушали ее. Затем отослали
спать детей.
- Тытоже,Бабетта,можешьидти,-сказалсестреоружейник.