Две Дианы - Александр Дюма 80 стр.


- Хорошо сказано, Пьер! - воскликнул Жан Пекуа. - Вы видите, монсеньер,

что Пьер - настоящий француз, - прибавил он, обращаясь к Габриэлю.

- Вижу,-вяло ответил тот,едва следя занитью разговора,который

казалсяемусовершеннобесцельным.-Вижу,нодлячегонужнаэта

преданность?

- Как для чего?-изумился Жан.-Теперь моя очередь говорить.И я

объясню вам,для чего!ВКале,как я уже упоминал,господин виконт,мы

должнывзятьреваншзаСен-Кантен.Мнимаябезопасность усыпляетздесь

англичан. Эта же беспечность должна их и погубить. У нас, как видите, налицо

добровольные помощники всамихстенах крепости.Давайте разработаем план.

Только пусть нам помогут, господин виконт, ваши влиятельные друзья - из тех,

в чьих руках власть.Чует мое сердце,что внезапное нападение позволит нам

стать хозяевами города. Вы слышите, что я говорю, монсеньер?

- Да,да,конечно,-растерянновстрепенулся Габриэль,неожиданно

оторванный от своих мыслей,-да,ваш родственник хочет вернуться внаше

славное отечество, переселиться в какой-нибудь французский город, например в

Амьен...Нучто ж,япоговорю обэтом слордом Уэнтуорсом,атакже с

господином де Гизом.Все это можно устроить, а в моем содействии, о котором

вы просите, сомневаться не приходится. Продолжайте, друг мой, я весь к вашим

услугам. Разумеется, я вас слушаю.

И он опять ушел в свои мысли.

Нет,онне слушал Жана Пекуа.Вушах его звучал иной голос -голос

ГенрихаII,приказывавшего немедленно освободить графаМонтгомери.Потом

раздался голос отца,который сгоречью иревностью подтверждал,чтода,

Диана действительно дочь еговенценосного соперника.Наконец онуслышал и

голос самой Дианы, которая шептала ему поистине божественные слова: "Я люблю

тебя!".

Эти сладостные грезы увели его так далеко, что он даже и не слышал, как

доблестный Жан Пекуа излагал свой смелый и дерзкий план.

Вполне понятно, что почтенного ткача покоробила та небрежность, с какой

Габриэль отнесся к его замыслу, и он произнес не без горечи:

- Если бымонсеньер соблаговолил выслушать меня более внимательно,он

быпонял,что мысПьером руководствовались не личными мотивами,как он

предполагает...

Габриэль не ответил.

- Он же вас не слышит,Жан,- сказал Пьер, показывая на позабывшегося

опять Габриэля. - Может, у него есть свой план, своя цель...

- Его цель,во всяком случае,менее бескорыстна,чем наша, - съязвил

Жан.-Ябы даже сказал,что она слишком эгоистична,если бы не видел в

Сен-Кантене,каксейдворянин шел насмерть лишь для того,чтобы спасти

меня. И все-таки он обязан был меня слушать, когда я говорил о благе и славе

отечества. Ведь без него, несмотря на все наше рвение, мы только бесполезные

орудия,Пьер. У нас - увы! - нет власти. Что ж, откажемся на время от своей

мечты или,по меньшей мере,отложим ее исполнение.

У нас - увы! - нет власти. Что ж, откажемся на время от своей

мечты или,по меньшей мере,отложим ее исполнение... Ибо что может сделать

рука без головы, народ - без знати?..

И с загадочной усмешкой прибавил:

- Разумеется, лишь до того дня, когда народ станет одновременно и рукой

и головой.

* ЧАСТЬ ВТОРАЯ *

I. ГЛАВА, В КОТОРОЙ ВЕСЬМА ИСКУСНО СОЕДИНЕНЫ МНОГИЕ СОБЫТИЯ

Прошло тринедели,приближались последние днисентября,аникакого

изменения в положении действующих лиц нашей истории пока еще не произошло.

ЖанПекуадействительно выплатил лордуУэнтуорсу ничтожную сумму,в

которую он сам себя оценил. Кроме того, он получил разрешение обосноваться в

Кале,ноне слишком торопился приступить кработе.Этот добрый горожанин

оказалсявдругчеловеком ужаснолюбопытным ивесьмалегкомысленным:он

целыми днями слонялся вдоль укреплений,болтая ссолдатами нехуже любого

бродячего проповедника о чем угодно, но только не о ткацком деле. Однако его

кажущееся безделье вовсе неотразилось накузене,который вэто же время

усердно ковал свое великолепное оружие.

Габриэль жескаждым днем становился всепечальнее ипечальнее.Из

Парижа до него доходили лишь скудные сведения.Англичане и испанцы упустили

драгоценное время,и Франция поэтому успела отдышаться и собрать свои силы:

король и страна были спасены.

Подобные сообщения, конечно, радовали Габриэля, но он не знал ничего ни

о Генрихе II,ни о Колиньи, ни о своем отце, ни о Диане. Эти мысли тяготили

его и мешали ему по-настоящему подружиться с лордом Уэнтуорсом.

Общительный иприветливый губернатор ивсамом делепитал нежнейшую

дружбу к своему узнику.Тем более что вечно скучающий лорд за последние дни

стал еще грустнее,и это обстоятельство, вероятно, усугубило его симпатию к

Габриэлю.В мрачном Кале общество молодого и неглупого придворного француза

представляло собойвеличайшую ценность.ЛордУэнтуорснепременно посещал

виконта через день инеменее трех раз внеделю звал его ксебе на обед.

Подобнаяблагосклонность несколькостеснялаГабриэля,хотягубернатор и

говаривал,что он расстанется со своим заключенным только вкрайнем случае

и,если уж так суждено,откажется от такого хорошего друга не раньше,чем

будет выплачен выкуп.

Габриэль невольно чувствовал,чтоподэтими изящными иблагородными

словамитаитсянекотороенедоверие кнему;поэтомуонниначемне

настаивал,ни на что не жаловался и только с нетерпением ждал выздоровления

Мартен-Герра,которому,есливынезабыли,надлежало ехать вПариж за

выкупом.

Но Мартен-Герр, или, вернее, Арно дю Тиль, поправлялся медленно. Однако

через несколько дней врач,лечивший плута от раны,объявил, что миссия его

закончена,абольной вполне здоров идля полного выздоровления достаточно

одного или двух дней покоя при добром уходе миловидной Бабетты, сестры Пьера

Пекуа.ПоэтомуГабриэль объявилсвоемуоруженосцу,чтопослезавтра ему

надлежит двинуться впуть.

Назад Дальше