Достаточно было появитьсяэтому
светлобородому венценосному красавцу, столь слабому духом, и сразужеот
королевского престижа ивеличиянеоставалосьиследа.Аокружавшие
Эдуарда II алчные куртизаны навлекали на него еще большую ненависть.
Всеми забытая Изабелла присутствовалаприэтомпозоре,невсилах
помешать падению королевского престижа. Противоречивые чувства терзали ее;
с одной стороны, Изабелла, истая дочьКапетингов,получившаяотнихв
наследство царственный нрав, не могла без возмущения имукивидеть,как
год за годом падает престиж королевскойвласти;но,сдругойстороны,
поруганная, оскорбленная,живущаявпостоянномстрахесупругакороля
радовалась в глубине души каждому новому врагу короны.Онанепонимала,
как могла она раньше любить или хотябыделатьвид,чтолюбит,столь
презренное. существо, обращавшееся с ней как с последней служанкой.Зачем
от нее требуют участия в этих поездках, зачемвыставляютее,поруганную
королеву, напоказ всемукоролевству?Ужнесчитаютликорольиего
фаворит,чтоприсутствиекоролевыобманетлюдейипридастневинный
характер их связи? Или, напротив, нехотятвыпускатьееиз-подсвоего
наблюдения? С какой радостью она осталась бы в Лондоне, или Виндзоре,или
даже в одном из тех замков, которые якобы были подарены ей и где она могла
бы ждать счастливого поворота судьбы или хотя бы старости!Икакжалела
она о том, что Томас Ланкастер иРоджерМортимер,этимогучиебароны,
настоящие мужчины, не добились в прошлом году успехавовремяподнятого
ими мятежа...
Она устремила свои прекрасные голубые глаза на сираБувилля,посланца
французского двора, и негромко сказала:
- Уже целый месяц вы наблюдаете мою жизнь, мессир Юг. Я даженепрошу
вас рассказывать о моих страданиях ни брату моему, нидядеКарлуВалуа.
Уже четыре короля сменилось нафранцузскомпрестоле:мойотец,король
Филипп, который выдал меня замуж ради интересов короны...
- Упокой господь его душу, мадам, упокой ее господь! - произнес толстяк
Бувилль убежденным тоном, но голоса не повысил. - Не было человека в мире,
которого бы я любил сильнее и которому бы служил я с большей радостью.
- ...затем брат мой Людовик, который царствовалвсеголишьнесколько
месяцев; потом брат мой Филипп, с которым я не особеннобыладружна,но
который не был лишен благоразумия...
Бувилль нахмурился, какивсегда,когдапринемупоминаликороля
Филиппа Длинного.
- ...наконец брат мой Карл, правящий в настоящеевремя,-продолжала
королева. - Всем им было известно о моем положении, и они ничего не смогли
или ничего не захотели сделать. АнглияинтересуеткоролейФранциилишь
тогда, когда речь идет об Аквитании иотойприсягеверности,которую
должны им принестизаэтоленноевладение.Французскаяпринцессана
английскомтроне,посколькуонатемсамымстановитсягерцогиней
Аквитанской, является для них залогом мира.
И когда в Гиэни спокойно,что
им до того, если дочь или сестра гибнет за морем от стыдаиодиночества.
Говорить им об этом нет никакого смысла. Однако дни,которыевыпровели
здесь со мной, стали для меня праздником, ибо я моглабеседоватьсвами
как с другом. А вы сами видели, как мало у меня друзей. Пожалуй, их у меня
и вовсе нет, кроме дорогой моей леди Джейн,котораянеизменноразделяет
мои страдания.
При последних словах королеваповернуласьксвоейпридворнойдаме,
сидевшей рядом, к Джейн Мортимер, внучатой племяннице знаменитого сенешаля
Жуанвилля,рослойженщинелеттридцатисеми,справильнымичертами
открытого лица и крупными белыми руками.
- Мадам, - отозвалась леди Джейн, - вы делаете значительно больше, дабы
поддержать во мне бодрость духа, чем я в этом отношении делаю длявас.И
вы пошли на большой риск, оставив меня при себе, раз супруг мойброшенв
узилище.
Трое собеседников продолжалиразговариватьвполголоса,ибошепоти
намеки вошли в обычай при этом дворе, где королева была лишена возможности
уединиться и жила, окруженная недоброжелателями.
Пока шла эта беседа, три горничные в углу комнаты вышивалиодеялодля
леди Алиеноры Диспенсер,женыфаворита,игравшейуоткрытогоокнав
шахматыспринцем-наследником.Немногопоодальвторойсынкоролевы,
которому три недели назад исполнилосьсемьлет,мастерилсебелукиз
орехового прута, а две ее маленькие дочки, ИзабеллаиАлиенора,пятии
двух лет, сидя на полу, играли тряпичными куклами.
Передвигая шахматные фигуры, выточенныеизслоновойкости,Алиенора
Диспансер не переставала следитьзакоролевойистараласьуловитьее
слова.Сгладким,нонаредкостьузкимлбом,сгорящими,близко
посаженными глазами и иронической складкой губ,этаженщина,небудучи
по-настоящемунекрасивой,носиланасебепечатьуродствадуши.Эта
представительница семейства Клэр прославиласьсвоейнеобычнойкарьерой:
сначала свояченица бывшего фаворита короля, рыцаря де Гавестона,которого
бароны, возглавляемые Томасом Ланкастером, казнилиодиннадцатьлеттому
назад, теперь жена нынешнего королевского фаворита. Она находилакакое-то
болезненное наслаждение в том, что способствовала мужской любви,лишьбы
удовлетворить таким путем свою жажду богатства и могущества. Помимо всего,
она была глупа: готова была проиграть партию в шахматы лишьиз-заодного
удовольствия воскликнуть вызывающим тоном:
- Гарде королеве... Гарде королеве!
Наследный принц Эдуард, мальчик одиннадцати лет,стонкимидлинным
лицом, скорее скрытный, чем застенчивый по характеру, с вечнопотупленным
взором, старался воспользоваться любой ошибкой партнершииприлагалвсе
усилия, чтобы выиграть.
Августовский ветерок заносил через узкое,сполукруглымсводомокно
нагретую за день пыль; но как только солнце скрылось, сырая прохлада вновь
воцарилась среди толстых мрачных стен старинного приорства Киркхейм.