- Какие-нибудь личные контакты?
- Пожалуй... не было.
- Что значит "пожалуй"?
- Может быть, денежные дела?
- Никаких.
- Как вы тогда сможете объяснить, что пустой бумажник, найденный в его кармане, сплошь покрыт отпечатками ваших пальцев?
Болван успел мне невольно все выдать. Если бы он сразу задал мне этот вопрос, я бы разве что промямлил какую-нибудь чушь, а так у меня было
время подготовиться.
- Конечно, сейчас объясню, - широко улыбнулся я. - Вчера вечером в доме Осгуда я нашел на веранде бумажник. Я заглянул в него, чтобы по
содержимому определить владельца, обнаружил, что это Бронсон, и вернул бумажник ему. Мне и в голову не пришло стереть отпечатки.
- О! У вас все заготовлено.
- Что заготовлено? - невинно осведомился, я. - Бумажник?
- Объяснение.
- Да, я всегда ношу с собой целую пачку. - Я поджал губы. - Да пораскиньте мозгами. Если бы я убил этого парня или если бы я нашел его
мертвым и залез к нему в бумажник, неужели я оставил бы на нем свою подпись? Вы считаете меня таким олухом? Может быть, я вам немного помогу. Вы
говорите, бумажник был пуст. А вчера вечером, когда я вернул его владельцу, в нем было около двух тысяч долларов.
Тут начал действовать гений Ниро Вульфа. Я говорю так не о придуманной им хитрости - для этого требовалась лишь способность быстро
соображать, - а о гениальном предвидении, хотя сперва я не придал его действиям никакого значения. Видимо, устав от разговора, в котором он не
принимал никакого участия, он засунул пистолет в боковой карман и принялся возиться с опрыскивателем.
- Что ж, по вашему совету попытаюсь пораскинуть мозгами, - произнес Барроу. - Вы брали что-нибудь из бумажника?
- Сегодня? Я его не видел. Я только один раз его нашел.
- Сегодня или в другой день, неважно. Брали или нет?
- Нет.
- Брали ли вы вообще что-нибудь у Бронсона?
- Нет.
- Вы согласны подвергнуться обыску?
Мой мозг заработал, как вычислительная машина. За полсекунды я перебрал пять или шесть вариантов, безмятежно улыбаясь Барроу и уголком
глаза следя за Ниро Вульфом. Я заметил, что он подает мне знаки указательным пальцем правой руки, скрытой от посторонних взглядов краешком его
пиджака. Это был напряженный момент. Молясь всем богам, что истолковал знаки правильно, я учтиво сказал Барроу:
- Извините, я колеблюсь, поскольку пытаюсь решить, что вас разозлит больше: если я откажу вам в этой любезности, дабы вынудить вас к
действиям, или же если соглашусь, чтобы вы все равно ничего не нашли. Но теперь, когда пистолета у меня нет и вам не придется меня
обезоруживать...
Струя мыльной пены из опрыскивателя под высоким давлением брызнула ему прямо в лицо.
Он захлебнулся, взвизгнул и отскочил в сторону, совершенно ослепленный. Это тоже был напряженный момент. Моя рука юркнула в нагрудный
карман, вынырнула оттуда, и в мгновение ока я сунул свой бумажник в боковой карман пиджака прокурора Уодделла, шагнувшего к капитану с
недоуменным восклицанием. Никаких других движений я не делал. Барроу схватил носовой платок и прижал его к глазам. Вульф предложил ему свой
платок и сказал убитым голосом:
- Тысяча извинений, капитан.
Вульф предложил ему свой
платок и сказал убитым голосом:
- Тысяча извинений, капитан. Моя дурацкая неосторожность.
Особого вреда, конечно, от этого не будет...
- Заткните глотку, или я вам ее заткну! - На ушах и подбородке Барроу еще поблескивали жемчужные капельки, но глаза он протер.
Повернувшись, он грубо напустился на меня:
- Подлые штучки! Куда ты это выбросил?
- Что выбросил? Вы с ума сошли?
- Это я-то сошел с ума? Он бросился к Уодделлу.
- Что он делал, когда этот толстопузый залепил мне глаза?
- Ничего, - ответил Уодделл. - Он стоял возле меня. Он даже не шелохнулся.
- Заверяю вас, - вставил Вульф, - если бы он сдвинулся с места, я бы это заметил.
Барроу свирепо посмотрел на него.
- Я ведь извинился, сэр.
- Идите к черту. Как вы смотрите на то, чтобы прогуляться с нами в прокуратуру?
- Вы разгневаны, капитан, - покачал головой Вульф, - и я вас не виню, но ваши действия не оправданы. Арестовать меня за то, что я случайно
обрызгал вас, - неразумно.
Барроу повернулся к нему спиной и обратился к Уодделлу:
- Вы говорите, он не двигался с места?
- Гудвин? Нет.
- Он ничего не передавал Вульфу?
- Нет, конечно. Он стоял в десяти футах от него.
- Может, он что-нибудь бросил?
- Нет.
По обе стороны прохода собрались уже около дюжины зевак. Барроу воззвал к ним:
- Кто-нибудь из вас видел, как этот человек достал что-нибудь из кармана и передал толстяку или бросил куда-нибудь? Я капитан Барроу.
Это для меня важно.
Одни отрицательно качали головами, другие пробормотали, что не видели. Одна женщина с двойным подбородком громко сказала:
- Я наблюдала за вами. Как вас обрызгали, такого и в кино не увидишь, но если бы он бросил что-нибудь, то я бы заметила, я ничего не
упускаю.
Послышались смешки. Барроу оглянулся по сторонам, и мне даже стало его жалко. Я по-прежнему стоял неподвижно. В радиусе шести футов от меня
не было такого места, куда я мог бы что-нибудь спрятать. Передо мной стояли скамейки, уставленные горшками с орхидеями, а позади находился стол
с георгинами, но все это было для меня вне пределов досягаемости. Я стоял, скрестив руки на груди.
Барроу протер платком за ушами и под подбородком и сказал мне:
- Поедете со мной в прокуратуру. Я собираюсь допросить вас по делу об убийстве Говарда Бронсона. Если вы по-прежнему думаете, как меня
получше разозлить, то через двадцать минут у меня будет ордер на арест...
- Позвольте мне, - слащаво произнес Вульф. - Мы должны как-то загладить свою вину за этот печальный инцидент, капитан. Не следует
настаивать на ордере, Арчи. С полицией нужно сотрудничать.
- Как скажете, шеф.
- Ступай. Здесь все равно слишком людно для конфиденциального разговора. Я присоединюсь к вам позже. Тем временем, мистер Уодделл, если вы
сможете уделить мне несколько минут, я расскажу вам, что я обнаружил вчера вечером по делу, касающемуся Клайда Осгуда и мистера Бронсона.