- Это честь для меня, мистер Каллен. В моем скромном доме... Садитесь, пожалуйста. Выпьете что-нибудь?
Джимми, принеси гостям стулья. Познакомьтесь с моей племянницей, мистер Каллен...
Он начал представлять всех друг другу. Оказалось, что Лу Беннет был секретарем Национальной лиги по разведению скота гернсейской породы.
Долговязого мужчину с жидкими волосами и усталым лицом звали Монт Макмиллан, Дэниел Каллен нуждался в рекомендациях не больше, чем, скажем, Джон
Морган. Четвертый гость, выглядевший еще более уставшим, чем Макмиллан, оказался председателем совета Североатлантической ярмарки по имени Сидни
Дарт.
Берта отправили за выпивкой. Лили Роуэн подвинулась, и освободившееся возле нее место моментально оккупировал Джимми Пратт.
Было очевидно, что гости не вызывают у девушки симпатии.
Лу Беннет вновь заговорил:
- Мистер Каллен торопится. Мистер Пратт, я уверен, вы оцените то, что он, как и мы все, пытается сделать для вас. Вы не потеряете ни
единого цента. Все будет в полном...
- Да это же просто произвол! - взорвался Каллен, воззрившись на Пратта. - Это можно пресечь в судебном порядке! Какого черта...
- Извините меня, - поспешно вставил Беннет, - но мы уже обсуждали этот вопрос с мистером Праттом, и он не разделяет нашей точки зрения.
Слава Богу, что вы пришли к нам на помощь. - Он повернулся к Пратту. - Дело в том, что мистер Каллен великодушно согласился откупить у вас
Гикори Цезаря Гриндена.
Пратт кашлянул, помолчал немного и спросил:
- А что он будет с ним делать? Беннет казался шокированным.
- Он же владеет едва ли не лучшим в стране стадом гернсейской породы.
Каллен сердито взглянул на Пратта:
- Поймите, Пратт, мне бык не нужен. У моего лучшего производителя, Махуа Галанта Мастерсона, сорок три чистопородные телки. Еще три моих
производителя сейчас проходят испытания. Я покупаю Цезаря исключительно в интересах нашего животноводства и Лиги по разведению гернсейского
скота!
- Мистеру Каллену действительно не нужен ваш бык, - подхватил Беннет. - Он поступает очень благородно, но не согласен платить за быка всю
ту сумму, которую вы уплатили Макмиллану. Я, конечно, понимаю, что бык теперь ваш, но согласитесь: сорок пять тысяч долларов - сумма несуразная.
Даже Голдуотер Гранде был продан за тридцать три тысячи, а Цезарю далеко до Гранде.
Гранде - отец ста двадцати семи племенных телок и пятнадцати бычков.
Так что наши условия таковы: мистер Каллен платит вам тридцать три тысячи долларов, а Макмиллан возвращает двенадцать тысяч из суммы,
которую вы ему заплатили. Так что вы получаете все ваши деньги назад. Мистер Каллен тут же выпишет вам чек и сегодня же вечером пришлет за
Цезарем людей и фургон. Если бык не потерял формы, то мистер Каллен выставит его в четверг на ярмарке. Надеюсь, он здоров.
Насколько мне известно, вы держите его на выгоне?
Пратт повернулся к Макмиллану.
- Вы меня уверяли, что полностью удовлетворены нашей сделкой и не станете способствовать каким-либо попыткам ее расторгнуть!
- Да, это так, - робко отозвался Макмиллан. - Но они меня убедили. К тому же ведь я старый гернсеец, мистер Пратт...
- Как вы смеете? - возмутился Каллен. - Вас следует исключить из Лиги гернсейцев! Вам нет прощения! Вы прекрасно знали, что станет с быком,
если вы его продадите!
- Вам легко говорить, мистер Каллен, - устало кивнул Макмиллан.
- Ваше состояние измеряется миллионами. У меня же из-за кризиса осталось только мое стадо. А тут еще сибирская язва... И что осталось?
Четыре теленка, шесть коров, один бычок и Цезарь. Как мог я содержать Цезаря? Мне даже не на что было купить овса. Я не знал никого, кто бы дал
за него приличную цену, и разослал телеграммы крупнейшим скотоводам, И что я получил в ответ? Все знали, в каком бедственном положении я
нахожусь, но никто не предложил мне больше девяти тысяч. Девять тысяч за Гикори Цезаря Гриндена! А тут ко мне пришел мистер Пратт. Он откровенно
сказал, для чего ему нужен Цезарь. Это было невероятно, и, чтобы избавиться от него, я заломил неслыханную цену - сорок пять тысяч!
Макмиллан приподнял бокал, посмотрел на него и поставил на место.
- Мистер Пратт тут же выписал чек... А ведь вы, мистер Каллен, не предложили мне и девяти тысяч. Насколько я помню, ваша цена была семь с
половиной...
Каллен пожал плечами.
- Мне он был ни к чему. Теперь же вы все равно получите тридцать три тысячи, точнее, оставите их себе из денег, уплаченных Праттом.
Можете еще считать, что вам повезло. С моей стороны это чистая благотворительность. Я беседовал по телефону со своим управляющим и не
уверен, нужна ли мне в стаде линия Цезаря. У нас всегда были быки лучше Цезаря и всегда будут...
- Вот уже нет! - Голос Макмиллана задрожал от ярости. - Вы просто дилетант! Кто вы такой, чтобы высказываться о каком бы то ни было быке, о
самой завалящей корове? Оставьте в покое Гикори Цезаря Гриндена! Цезарь был лучшим из племенных быков! Элита! Да, я сказал "был", так как он мне
больше не принадлежит. Но он еще и не ваш, мистер Каллен. Он внук самого Берли Великого. У него были пятьдесят одна чистопородная телка и девять
бычков. Я глаз не сомкнул в ту ночь, когда он появился на свет. Вот эти пальцы он сосал, когда ему было несколько часов от роду. - Он вытянул
перед собой дрожащие руки. - Он получил девять главных призов на выставках, в последний раз в прошлом году в Индианаполисе. Двенадцать из его
дочерей дают больше тринадцати тысяч фунтов молока и больше семисот фунтов масла каждая. А вы смеете утверждать, что он не нужен для вашего
стада!
Надеюсь, Цезарь вам не достанется, черт побери! Во всяком случае, я пальцем не шевельну, чтобы вам помочь! Он повернулся к Беннету:
- Мне самому пригодятся эти двенадцать тысяч, Лу. Я не желаю участвовать в вашей игре.
Что тоща началось! Беннет, Дарт и Каллен обрушились на Макмиллана. Понять, в чем тут дело, было трудно, ясно было только, что он обманул
их, что на карту поставлен престиж Национальной лиги и всего американского животноводства, что случившееся подорвет авторитет ярмарки, что у
Макмиллана останутся тридцать три тысячи долларов, и так далее. Макмиллан упрямо отмалчивался, хотя чувствовалось, как все это для него
мучительно, Внезапный громкий возглас Пратта заставил всех замолчать.
- Оставьте его в покое! Он здесь ни при чем. Я не возьму никаких отступных. Мне нужен только бык, он уже мой, и у меня в сейфе хранится
купчая. Вот и все.
Они уставились на него.
- Но это невозможно, - залопотал Беннет. - Послушайте, я же объяснил...
- Я не отступлюсь от своих слов. - Пратт упрямо выдвинул челюсть. - Я заплатил хорошую цену за этого быка и удовлетворен сделкой.
Приготовления к приему гостей уже идут.