- Извините меня, сэр, - как можно мягче сказал я. - Но в гостиной вас дожидается один господин.
Он повернул ко мне хмурое лицо и уставился колючими глазами:
- Кто?
- Дело обстоит следующим образом. Как вы объяснили вчера вечером, вам необходима зацепка для начала расследования. С утра я пытался
раздобыть ее для вас и потерпел неудачу. Я был очень расстроен этим обстоятельством и, видя ваше огорчение, решил любыми путями исправить
положение. И мне это удалось. Человек, который сидит в гостиной, - юрист, некто Альберт М.
Ирби, его контора на Сорок первой улице. Я позвонил Паркеру, который сказал мне, что он никогда не слышал об этом Ирби. Однако, согласно
официальным сведениям, Ирби - член коллегии нью-йоркских адвокатов. Он утверждает, что представляет интересы Эрика Хафа, бывшего мужа Присциллы
Идз, и хотел бы с вами побеседовать.
- Где, черт возьми, ты его откопал?!
Это уже был просто взрыв негодования.
- Я, собственно, его и не откапывал. Он пришел сам. Позвонил в нашу дверь и попросил назначить ему встречу с вами.
- Чего он хочет?
- Поговорить с вами. Поскольку вы не любите, когда клиент вмешивается в ваши расследования, я не стал проводить с ним никакой
предварительной беседы.
Вулф посмотрел на меня крайне подозрительно. Очевидно, он был уверен в том, что я менее чем за два часа раскопал где-то этого Альберта М.
Ирби, установил его связь с делом Присциллы Идз и обманным путем принудил явиться сюда.
Я не стал возражать против подобных подозрений, но все же подумал, что следует строго придерживаться фактов.
- Нет, сэр, вы напрасно так думаете, - твердо сказал я.
Он проворчал:
- И ты не знаешь, чего он все-таки хочет?
- Нет, сэр.
Он отшвырнул книгу в сторону:
- Приведи его.
Усадить этого юриста в красное кресло доставило мне искреннее удовольствие. Но что касается его внешности, то тут уж у меня не было никаких
оснований для восхищения. Я никогда не видел столь ослепительной лысины.
Его голая, вся покрытая веснушками голова сразу же приковывала к себе внимание. Она была пропитана еще и крошечными капельками пота. Он не
вытирал их носовым платком, они не испарялись и оставались все время на своих местах. Правда, надо признать, что в них не было ничего
отталкивающего, хотя после длительного созерцания у вас все же возникало какое-то беспокойное чувство.
Усевшись поудобнее в кресло, М. Ирби положил свой довольно объемистый портфель на маленький столик у подлокотника.
- Перейдем сразу к сути, - сказал он голосом, которому следовало бы прибавить побольше металла. - Я хочу отдать себя в ваши руки. Я не
специалист такого высокого класса, как вы, мистер Вулф, и не собираюсь этого скрывать. Я просто расскажу вам, как обстоит дело, а дальше вы уже
будете решать сами.
Если он рассчитывал добиться успеха, то начало было выбрано крайне неудачно. Вулф поджал губы:
- Начинайте.
- Благодарю вас. - Посетитель подался вперед. - Я очень благодарен вам, что вы вообще согласились принять меня. Но я и не удивлен этим,
поскольку знаю, какое огромные значение вы придаете законности, а это именно то, чего я хочу, - добиться законных прав моего клиента.
- Я очень благодарен вам, что вы вообще согласились принять меня. Но я и не удивлен этим,
поскольку знаю, какое огромные значение вы придаете законности, а это именно то, чего я хочу, - добиться законных прав моего клиента. Его имя
Эрик Хаф. Представлять его интересы меня попросил один венесуэльский адвокат из Каракаса, с которым мне прежде приходилось иметь дело. Его имя
Жан Бланко. Это...
- По буквам, пожалуйста, - сказал я, склонившись над блокнотом.
Он повторил и, повернувшись к Вулфу, продолжал:
- Мы встретились девять дней назад, точнее, шестнадцатого числа этого месяца. Хаф уже связывался, по совету Бланко, с мистером Перри
Холмером, но они все же решили, что им необходимо иметь здесь, в Нью-Йорке, своего представителя. Бланко прислал мне письмо с изложением всех
обстоятельств дела и копии различных документов. - Он постучал по портфелю пальцем. - Они у меня здесь. Если вы...
- Позже, - мрачно сказал Вулф. - Прежде всего изложите ваши соображения.
Я знал, что Вулф просматривает документы только в тех случаях, когда собирается взяться за дело и к этому его вынуждают обстоятельства.
- Конечно, конечно. - Ирби явно пытался угодить моему патрону. - Один из документов - фотокопия письма, всего одного письма, написанного в
Кахамарке 12 августа 1946 года, подписанного Присциллой Идз, Хафом и свидетельницей Маргрет Казелли. Таково было девичье имя Маргрет Фомоз,
убитой в понедельник ночью. В этом письме Присцилла Идз передавала своему мужу, Эрику Хафу, право на владение половиной собственности, которая
принадлежит или будет принадлежать ей в будущем.
- Еще что-нибудь важное? - спросил Вулф.
- Э... как будто... ничего особенного.
- Тогда все вами сказанное в высшей степени туманно.
- Возможно. Я понимаю, что все это нужно привести в надлежащий вид, но сам факт наличия такого письма, несомненно, подтверждает права
мистера Хафа.
- Я не законник, мистер Ирби.
- Я это хорошо знаю, мистер Вулф. Я и пришел к вам совсем не ради соблюдения законов, а для того, чтобы изложить факты. Согласно сообщению
утренних номеров "Тайме" и других газет, мисс Идз, бывшая миссис Хаф, была в вашем доме в понедельник вечером и мистер Перри Холмер, управляющий
ее имуществом, тоже был здесь в этот же день. Я был бы вам глубоко признателен, если бы вы сказали мне, имело ли место в ходе ваших с ним бесед
какое-либо упоминание об этом документе? О письме, подписанном Присциллой Хаф и свидетельницей Казелли Маргрет?
Вулф шевельнулся в своем кресле. Не убирая локти с подлокотника, он поднес руку к нижней губе и провел по ней пальцем.
- Было бы лучше, если бы вы подробнее изложили мне суть дела, - сказал он, не отвечая на вопрос; заданный адвокатом. - Почему мистер Хаф
так долго ждал, прежде чем заявить о своих правах?
- Бланко сообщил мне и об этом. Но с моей стороны было бы, пожалуй, нечестно пользоваться привилегией личных контактов, поэтому я не смогу
вам ответить. Я знаю лишь, что Хаф впервые увиделся с Бланко только месяц назад. Он показал ему документ и посоветовался относительно формы, в
которую необходимо облечь свое требование. Он хотел предъявить иск сразу же после 30 июня.
Бланко связался со мной по телефону, и я взялся за проверку завещания отца Присциллы, которое зарегистрировано надлежащим образом.