Но этого было и не нужно – крутой поворот скрыл позади согбенную фигуру в темном плаще (в такую жарищу – и плащ до земли?), и следующим прыжком, убедившись в собственной невидимости, она уже перенеслась на Джаспер, под прохладный свод шатрового покоя их крошечного замка.
Минутка, которую она отвела себе в этой жаркой ночи, давным‑давно истекла.
– Ты это откуда такая взмыленная? – напустился на нее заботливый супруг. – Ветер сегодня холодный, подхватишь пневмонию…
Ну, здесь‑то она была уже не пай‑девочка, которая, потупив глазки, слушает наставления старших.
– Не слышу в голосе почтительности, приличествующей обращению к владетельной моне.
– Почтительности тебе будет навалом. Немного погодя. Просто за последнее время ты так скоропалительно меняешься, что каждый раз, встречая тебя, мне не терпится узнать тебя – новую…
– Ой, не сейчас же, светлый день на дворе!
– Во‑первых, в нашу комнату никто не посмеет вломиться без спроса, а во‑вторых… насколько я помню, в ту незабвенную пору, когда ты меня совращала – не отпирайся, твое мое своенравное величество, было дело! – тебя не очень‑то волновало время суток по Гринвичу.
– Тогда вокруг моего твоего не орали голодные младенцы.
И словно по заказу за тонкой стеночкой тотчас же раздался трубный рев.
– Надо будет попросить Алэла, чтобы он ему, стервецу, жабры присобачил, как Ихтиандру, – пробормотал вконец раздосадованный супруг. – Чтобы с брюха своей сирвенайи не слезал… Э‑э, мое твое, куда же ты? Там уже и без тебя и Ардинька, и бабища эта твоя черномор… пардон.
Но Сэнни уже исчезла.
Ардинька действительно была тут как тут – разрывалась, бедняга, между собственными племянниками и игуанской малышней. Сейчас она сноровисто подсунула крикуну бутылочку с козьим молоком – и, вскрикнув, отдернула руку.
– Чегой‑то ты? – удивилась Паянна, наблюдавшая за ней в своей обычной позе, уперев в крутые бока громадные кулачища. – Аль куснул?
– Ему же месяца нет… – Ардиень изумленно поглядела на собственный палец с четкой розовой вмятинкой. – На морском молоке, конечно, все быстрее растут, но чтоб так… Наши маленькие ведь тоже у сирвенайи кормятся, но у них еще до зубов далеко.
Она естественным детским движением сунула палец в рот, но, оглянувшись на подошедшую принцессу, застеснялась и палец изо рта вынула. Она всегда почему‑то смущалась в присутствии моны Сэниа.
– Коли у одной мамки подъедаются, да и по дням почти ровняшки, так что бы их в одну кучу не сбить? – резонно изрекла Паянна. – И нашей‑то хозяюшке облегчение бы вышло.
– Это не одна и та же сирвенайя, разные они… – Ардинька засмущалась еще больше. – И потом, вряд ли сестры мои…
– Ну да, – грубовато подсказала Паянна. – Спесь поперек горла станет, чтоб царских внуков с незнамо чьим подкидышем ровнять. Скажешь, не так?
– Я уж как‑нибудь сама с этим разберусь, Паяннушка, – как можно миролюбивее вмешалась принцесса. – Двоих на ноги поставили, с третьим тем более затруднений не будет. На нашем острове вообще нет проблем.
– Как же! – не унималась воеводиха. – Не господарское это дело – с младенцами титькаться. А уж коли к слову пришлось, то и княжич твой уж мечом баловаться намылился, хоть и деревянным покедова; скоро на коня сядет, а покоев у него собственных нету. Да и замок‑то здешний – сарай караванный просторнее! И людишки служивые тут же обитаются, и живность потешная… Строиться вам впору!
– На Равнине Паладинов нового не строят, – с неожиданной для себя самой печалью заметила принцесса.
Да и замок‑то здешний – сарай караванный просторнее! И людишки служивые тут же обитаются, и живность потешная… Строиться вам впору!
– На Равнине Паладинов нового не строят, – с неожиданной для себя самой печалью заметила принцесса. – Наши сервы к тому не приспособлены. Вот если что в ветхость придет, или при пожаре разрушится – тогда они восстанавливают, как было. Память у них такая.
– Значить, натаскать их надобно наново. Иль с той округи, откудова князь твой родом, умельцев подрядить – голубое‑то золото тебе в безраздельное владычество дадено, пользуйся, княжна! А ежели незадача выйдет – так нам ведь в весеннем краю много чего возводить приходилось, я подмогну. Хоромы княжеские отгрохаем за милу душу, знамо дело.
Менестрелев отпрыск заперхал, захлебываясь, но бутылочки не выпускал – ненасытен он был до изумления.
– Подожди немного с грандиозными планами, – отмахнулась принцесса. – Строиться мы давно собрались, но каждый раз какой‑нибудь сюрприз, вроде прибавления семейства… Да отберите у него у него бутылочку, скоро ведь сирвенайя приплывет, а у него пузечко уже наетое.
– Он салошший, и двух отсосет, – ухмыльнулась Паянна. – А я вот все хочу спросить: отколь такая кормилица сыскалась? Чуден зверь, да еще морской, да еще пегий притом…
Разве батюшка мой не рассказывал? – Ардинька безуспешно пыталась отнять у маленького обжоры опустевшую посуду. – В стародавние времена беда на Первозданные острова пала – мертвое тело в лодке к нашим берегам прибило. Должно быть, недобрый человек то был, потому что тогда вокруг его могилы много чудищ появилось, и почему‑то все пестрые. Тогдашний король почти всех своими чарами уничтожил, вот только змея морского догнать не смог. В глубинах тот прятался. А потом мелкий кит‑прыгун тоже весь пятнами пошел и на людей озлобился, нападать стал, на части рвать… Тогда уже новый король правил, молодой совсем, затейник, говорят, был и к зверью жалостлив. И решил он зло добром обернуть, всех китов‑прыгунов переловил и в сирвенай певучих обратил, чтобы людям помогали, от скал подводных пением ограждали, рыбу в сети гнали, рыбацким сиротам молоко отдавали. Вот такая сказка.
– А вдруг он, какого убивца морского прохлопал? – поёжившись, точно на ветру, предположила Паянна.
Ардинька уверенно качнула блекловолосой своей головкой:
– Так ведь не одно столетье минуло… А что?
– Вроде ветерком морским потянуло… да с тухлятинкой, – наморщила свой плоский нос Паянна. – Не к добру.
– По‑моему, здесь кому‑то очень хочется прикинуться ведьмой, – тихонько заметила принцесса.
– И‑и, матушка моя, была б я ведьмой – перво‑наперво сынов своих сберегла бы.
Ой, как неловко получилось…
– А знаешь что, Паянна, давай‑ка и вправду присмотрим место для дворца! Ардинька, укачаешь Эзрика? Мы ненадолго, только прогуляемся по берегу.
Само собой разумеется, это «ненадолго» было строго запланировано – два часа, как раз столько, сколько, по ее расчетам, оставалось на Невесте до рассветной поры. Уж очень хотелось хоть одним глазком глянуть, что же это за венчание детей? Вот и бродили они с Паянной по самой кромке высокого берега (воеводиха, правда, немного подалее), прислоняясь к теплым и многоцветным, как пятнистая яшма, стволам, чьи обнаженные нечастыми дождями и еще более редкими ветрами корни свешивались с обрыва, тщетно пытаясь дотянуться до дразнящей морской синевы. Вид на эту необозримую синь с едва угадываемой цепочкой Внешних островов в этот вечерний час был, конечно, сказочен, но вот осыпистая почва не располагала к возведению на ней жилья.